Зеленая жемчужина. Мэдук - Джек Холбрук Вэнс
– Государь, такая система существенно затруднит управление делами! – протестующе проблеял жрец.
– Но такая система необходима, чтобы архиепископ не становился вором. У меня в Лионессе не будет толпы бродячих монахов, слетающихся, как мухи на падаль, при одном упоминании о возможности полакомиться и разжиться за государственный счет. Таких бездельников будут пороть и продавать в рабство, чтобы они занимались полезным трудом.
– Ваше величество! – в отчаянии закричал Умфред. – Иные бродячие монахи – святые высшего ранга! Они несут благую весть в самые удаленные уголки мира!
– Пусть убираются в свои удаленные уголки без промедления – в Тормуз, или в Скорн, или в Татарские степи! Но в Лионессе чтоб духу их не было – никаких жирных задниц, никаких потных тонзур, понятно?
Отец Умфред тяжело вздохнул:
– Вынужден согласиться – мы сделаем все, что можем.
– Радуйся, жрец! – мрачно сказал Казмир. – Сегодня тебе повезло. Ты заключил сделку и спас свою драгоценную шкуру от дыбы! А теперь говори все, что знаешь.
– Мои сведения нуждаются в подтверждении, – без запинки отозвался священник. – Вы получите их завтра, сразу после церемонии крещения.
Король Казмир молча повернулся и ушел к себе в апартаменты.
На следующий день, в полдень, Казмир явился в небольшую часовню королевы. Он молча стоял, пока отец Умфред опрыскивал его святой водой и елейно произносил фразы по-латыни. Затем, повторяя слова за Умфредом, король пробормотал «Отче наш» и несколько отрывков из ектеньи. В завершение отец Умфред схватил крест и, высоко поднимая символ веры над головой, приблизился к королю:
– Опустись на колени, брат Казмир! В смирении, преисполнившись восторгом, поцелуй крест и посвяти жизнь благочестивым деяниям и прославлению Церкви!
– Придержи язык, жрец! – спокойно обронил Казмир. – Терпеть не могу самонадеянных дураков. – Посмотрев по сторонам, он сделал широкий повелительный жест рукой, обращаясь ко всем свидетелям церемонии: – Оставьте нас!
В часовне остались только Казмир, священник и королева Соллас. Король повернулся к супруге: – Дражайшая королева, было бы лучше, если бы на этот раз ты тоже удалилась.
Соллас громко фыркнула. Напряженно выпрямившись, она промаршировала из часовни, всем видом выражая оскорбленное достоинство.
Король Казмир повернулся к жрецу:
– А теперь рассказывай все, что обещал! Если это ложь или какие-нибудь глупости, ты проведешь остаток дней в темнице.
– Ваше величество, да будет вам известна вся истина! Давным-давно волны вынесли на берег молодого принца, почти утопленника, на пляж под садом вашей дочери Сульдрун. Его звали Эйлас, теперь он – король Тройсинета и прочих земель. Сульдрун родила ему сына. Чтобы спасти ребенка, она отдала его кормилице; родители кормилицы укрыли его в Тантревальском лесу. Там этого сына по имени Друн феи подменили своей девочкой, которую вы нарекли именем Мэдук. Эйласа бросили в темницу, но он бежал – каким образом, мне неизвестно. Теперь он страстно вас ненавидит. Сын его, принц Друн, также не испытывает к вам теплых чувств.
Казмир слушал – челюсть его слегка отвисла. Слова священника поразили его больше, чем он ожидал. Король пробормотал:
– Я думал об этом, но этого не может быть! Его сыну должно быть столько же лет, сколько Мэдук!
– Ребенком Друн провел целый год в обители фей – год по человеческому летосчислению. Но в обителях лесного народца время идет быстрее, и там прошло семь или даже восемь лет! Таким образом, здесь нет никакого несоответствия.
Казмир несколько раз тихо хмыкнул:
– У тебя есть какие-нибудь вещественные доказательства?
– У меня нет никаких доказательств.
Казмир не стал настаивать. В распоряжении короля были факты, давно вызывавшие у него недоумение. Почему, например, Эйирме, кормилицу и служанку Сульдрун, тайком увезли в Тройсинет вместе со всей ее семьей и там одарили землей и большим состоянием? Еще более загадочным было обстоятельство, по поводу которого делались тысячи всевозможных предположений: каким образом Эйлас выглядел немногим старше своего сына Друна? Теперь все было ясно.
Жрец сказал правду. Казмир напряженно предупредил:
– Никому ни слова – никому, слышишь? Об этом должен знать только я один!
– Воля вашего величества будет исполнена неукоснительно!
– Ступай!
Отец Умфред озабоченно, но с достоинством, поспешил выйти из часовни. Казмир стоял, глядя невидящими глазами на прибитый к стене крест, сегодня значивший для него не больше, чем вчера. Король сказал себе:
– О да, Эйлас меня ненавидит, и как ненавидит! – Следующие слова Казмир произнес почти беззвучно: – Значит, Друн сядет за Круглым столом – вместо меня. Что ж, пусть будет так! Друн сядет на трон Эвандиг и, может быть, успеет приказать пажу подать носовой платок. Таким образом предсказание сбудется. А потом моя судьба свершится, и Друн умрет.
7
На замок Хайдион спустились вечерние сумерки. В Большом зале Старой башни король Казмир аскетически подкреплялся в одиночестве ломтиками холодной говядины и кружкой эля.
Покончив с ужином, он резким движением развернул кресло, чтобы сидеть, глядя в пламя камина.
Память унесла его мысли в давнее прошлое. Образы возникали перед глазами и тут же исчезали. Сульдрун – девочка с золотистыми волосами. Сульдрун – такая, какой он видел ее в последний раз, убитая горем, но все еще непокорная. Вспомнил он и другое изможденное лицо с загнанным взглядом – лицо молодого человека, которого король, в приступе холодной ярости, отправил умирать в подземелье. Время почти стерло бледные черты этого лица, но теперь в нем угадывалось сходство с молодым Эйласом. Вот как это было! Как Эйлас должен ненавидеть того, кто обрек на гибель его самого, его любимую принцессу и его новорожденного сына! Какая жажда сладостной мести должна испепелять мозг короля Эйласа!
Казмир тихо застонал от тяжести обрушившегося на него бремени. События последних лет теперь приходилось рассматривать с новой точки зрения. Возложив на себя корону Северной и Южной Ульфляндии, Эйлас постоянно срывал планы Казмира – и только что сорвал еще один, связанный с Блалоком. Как искусно притворялись Эйлас и Друн, когда гостили в Хайдионе! С какой непроницаемой вежливостью они настаивали на заключении мирных договоров – и при этом каждое мгновение презирали его, ненавидели его, готовились заманить его в западню и уничтожить!
Казмир выпрямился в кресле. Наступило время нанести ответные удары, безжалостные и точные, но сдерживаемые, как всегда, предусмотрительностью – нет, Казмир не собирался давать волю эмоциям, принимая безрассудные решения, способные нанести ущерб его интересам. Кроме того, следовало найти
