"Та самая Аннушка". 1 том, часть З: "Задний ход конструкцией не предусмотрен" - Павел Сергеевич Иевлев
— … Да, вы правильно догадались, это, конечно, война, — продолжил лектор. — Среди известных — я подчеркну, именно «известных» — коллапсов война составляет до восьмидесяти шести процентов случаев. Вопрос «Является война причиной или следствием коллапса» мы оставим теоретикам, учёные его обсуждают не первую сотню лет, но так и не смогли договориться. Для нас же, практиков, важно другое — в коллапсирующем срезе мы почти наверняка окажемся в ситуации в лучшем случае предвоенной. Что важнее всего для корректора?
— Я знаю, я знаю! — запрыгал на своём стуле мелкий Калеб. — Важнее всего найти его фокус!
— Нет, — покачал головой Мелехрим. — Важнее всего выжить. Всех коллапсов не погасить, всех синеглазых не спасти. Поймите, даже размен один к одному — опытный корректор на новичка — это проигрыш. Не все справляются с обучением, не из всех спасённых выходят корректоры, и не все корректоры одинаково хороши. Прозвучит цинично, но если опасность слишком велика, то корректор должен покинуть срез, а не ставить свою жизнь на кон.
— Но ведь люди погибнут! — возмутилась какая-то юная девчонка. — Целый мир!
— Люди гибнут ежедневно. Миры гибнут регулярно. Мы не можем и никогда не сможем спасти всех. Поэтому руководствуемся не этикой, а математикой — погибший корректор больше никого не спасёт. Выживший потеряет один мир, но спасёт десятки и сотни. Я понимаю, как это звучит, но посмотрите вокруг, — Мелехрим обвёл аудиторию рукой, но смотрел при этом почему-то на Аннушку. — Видите, как вас мало? Я помню время, когда новички не вмещались в эту аудиторию…
«Говорит так, как будто ему лет сто!» — удивилась Аннушка.
* * *
Мелехрим сидел на ступенях Школы, глядя на Площадь Мораториума, в центре которой жужжал и крутился артефакт, в честь которого она называется. Сложное, геометрически невозможное устройство, напоминающее водружённый на чёрный матовый столб часовой механизм. Вывернутый в четвёртом измерении аппарат, где одни детали в процессе вращения иногда проходят сквозь другие.
Аннушка не без колебаний присела рядом. В области личных отношений она не чувствовала себя так же уверенно, как за рулём. Не то чтобы у неё совсем не было опыта, но интрижки со сверстниками — это одно, а взрослый мужчина — другое. Но что поделать, ребята из Школы казались ей какими-то слишком маленькими. Даже ровесники, несмотря на весь горький опыт гибели мира, ухитрялись сохранять наивную инфантильность «супергероев» из комикса. Как специально их таких подбирали.
— Люди не задумываются, как уязвима их привычная жизнь, — сказал Мелехрим внезапно. — Мы, корректоры, это знаем как никто, верно?
— Ещё бы, — ответила Аннушка, — живёшь-живёшь такая, а потом хренакс — коллапс. Здравствуй, жопа синий глаз!
— Да-да, — засмеялся мужчина, — именно что «хренакс». Очень верно сказано. Но вот что удивительно, вынырнув из этого «хренакса», мы снова зависаем в иллюзии стабильности. О чём ты думаешь, глядя на Мораториум?
— Я… — Аннушка в тот момент думала о том, не будет ли слишком поспешным шагом пододвинуться поближе, чтобы коснуться мужчины бедром, так что слегка растерялась. — Ну, думаю, что это чертовски странная штуковина. У меня от неё голова кружится и зубы вибрируют.
— А я думаю, что если её сломать, то корректорам не выжить. Не останется места, куда за нами не придёт коллапс. Ведь каждый из нас носит зародыш его в себе…
— Да, нам говорили, что коллапс прекращается для нашего мира, а не для нас. У нас он просто стоит на паузе. Но зачем ломать Мораториум?
— Однажды может оказаться, что Школа кому-то мешает.
— Это с какого перепугу? Ладно, я, положим, не во всё верю, что нам тут в уши заливают… Ну, про Великую Миссию, про то, что на нас всё держится…
— Не веришь? — улыбнулся Мелех.
— Ну, так-сяк, серединка на половинку. Слишком нас мало, чтобы на что-то влиять, мне кажется.
— Ты умная девочка.
— А то! — Аннушка решилась и как бы случайно, устраиваясь поудобнее, придвинулась к собеседнику вплотную.
Теперь их бедра соприкасались, и это было интереснее разговора. Но она всё же завершила мысль:
— Но вреда-то от нас точно никакого.
— Знаешь, — задумчиво сказал Мелехрим, — не все с тобой согласятся.
Он не только не отодвинулся, но и положил руку ей на колено. «Случайно или нет?» — размышляла Аннушка, слушая по этой причине несколько рассеянно.
— У меня есть брат, — продолжил мужчина, — это очень большая редкость, для таких как мы. Сама понимаешь, почему.
— Ого! — девушка действительно заинтересовалась. — А разве так бывает?
— Очень редко. Почти никогда. У нас обоих посинели глаза, мы разделили фокус. Возможно, дело в том, что мы близнецы и были близки, как один человек. Это было довольно давно, ты же знаешь, что я старше, чем выгляжу?
— Да, ребята трепались, — кивнула она.
— Так вот, нам повезло. Нас вытащил один корректор, его уже давно нет с нами. Мы оба попали в школу, оба учились, оба начали работать с коллапсами… Хотя мы близнецы, Лейхерот гораздо умнее меня. Точнее, у него другой ум — больше склонный к точным наукам, анализу, математике и физике. Он оставил оперативную работу, полностью уйдя в исследования природы коллапсов.
— А так разве можно?
— Можно. Никто не может заставить корректора. Об этом не принято говорить, но однажды до всех доходит, что вы вольные птицы. Как вас удержать, если вы не захотите? — Мелехрим засмеялся и как бы в шутку приобнял девушку за плечи. Она замерла, боясь нарушить очарование момента. — Поэтому большая часть того, что вам рассказывают в Школе, предназначена для мотивации. Чтобы вы прониклись значимостью вашей миссии и не думали её бросить. Как правило, работает, хотя есть и минусы.
— Какие?
— Вы слишком увлекаетесь и потому часто гибнете. Но я о другом. Лейхерот однажды пришёл к выводу, что вся деятельность Школы
