Юрий Никитин - Трое в Долине
Он сделал паузу, Олег смолчал, чуял каверзу, а простодушный Таргитай тут же попался на крючок:
— Кто? Олег?
— Нет, не Олег, но тепло, тепло... Одну сороконожку спросили: как ты, мол, так быстро бегаешь? У тебя сорок ног, но с какой ноги начинаешь, а какую ставишь следом?..
Таргитай с открытым ртом ждал продолжения, а Олег спросил угрюмо:
— И какую же?
— Вот так и сороконожка задумалась, — ответил Мрак хладнокровно. — Раньше просто бегала, а теперь все старалась понять, как же бегает, какую лапу ставит за двадцать первой правой — тридцать вторую левую или одиннадцатую правую? Так и подохла, не могла с места сдвинуться.
Он сковырнул с веточки высохший труп сороконожки Олегу на грудь. Тот дернулся, словно это он сам погиб от мучительных размышлений. Добрый Таргитай сказал жалостливо:
— Бедная...
— Да уж, — буркнул Мрак. Он лег, зевнул. — Хорошо жуку, не ломает голову, как он с таким пузом и такой задницей летает...
Таргитай так и заснул с полуобглоданной костью в руке, сытый, как паук на толстой мухе. Мрак перед сном еще повытряхивал из костей сладкую мякоть мозга. Олег видел в глазах оборотня сожаление, мол, волком бы разгрыз враз, а человек совсем никчемное существо...
Наконец и Мрак уронил голову, заснул сразу глубоко и крепко.
Перед глазами Олега плясали огненные знаки. Сердце стучало пугливо, чувствуя беды, которые можно избегнуть, если не высовываться, если всегда за спиной Мрака.
В темной ночи важно гудели тяжелые, как топоры, жуки. А в самом деле, бабочки и стрекозы — понятно, но жуки? Крылышки чересчур тоненькие, как кисея, а то, что дураки считают крыльями, на самом деле не крылья, а только прочные доспехи, что защищают настоящие крылья. Эти доспехи жук приподнимает, вытягивает тончайшие крылышки... В самом деле, как же летит, такой толстый?
Он вздрогнул, в темноте послышался странный звук. Хрустнул сучок, затем еще ближе зашелестела трава, листья под ногами... или копытами.
Замерев, он видел, как из тьмы выдвинулось из-за деревьев белое, полупрозрачное, проплыло по краю поляны к Дубу. Старалось держаться тьмы, это не удавалось — костер полыхал мощно, хотя заготовленный хворост лежал нетронутый рядом, и трепещущий красный свет охватывал всю поляну. Белая фигура проплыла почти бесшумно к могильному холмику, однако Олег со страхом и облегчением увидел, что травинки все-таки гнутся, так что через поляну движется не призрак... но гнутся чуть-чуть, так что в опасной близости не человек...
В красно-оранжевом свете он разглядел женщину, небрежно закутанную в нечто роскошное. Вся серебряная, она опустилась у могилы на колени. Олег услышал горестный вздох, бледное женское лицо искривилось в плаче, по щекам побежали две прозрачные слезинки. В пламени костра, с которым смешивался лунный свет, они показались жемчужинками.
Женщина упала на могилу, ее тонкие руки обхватили земляной холмик. Олег застыл, не зная что сказать и что делать, а женское тело уже сотрясалось от беззвучных рыданий, потом донесся слабый стон. Олег сперва решил, что почудилось, но женщина плакала все громче, а ее полупрозрачные ладони приподняли землю с боков, прижали, и холмик стал выше.
Олег с ужасом подумал, что этой могиле на самом деле намного больше лет, чем он думал раньше. И что женщина... не совсем простая женщина.
Впрочем, сказал он себе горько, мы сами уже непростые. И противники у нас отныне совсем не пьяные мужики в корчме. Беда в том, что слишком быстро обрели мощь, границ которой не знаем. И кое-кто и не желает знать...
Он бросил косой взгляд на спящего Таргитая. Лицо молодого бога стало совсем детским, он плямкал губами, сопел и шмыгал носом, колени подтягивал к груди, хотя стена огня была в двух шагах. Шелудивому свиненку, как говорит Мрак, и на боромирку зябко.
Рыдания стали громче. Он пытался отводить взор, трудно видеть, как плачет женщина, но в лесу стояла мертвая тишина, а плач перешел в крик, жалобы, Олег в отчаянии вслушивался, но слова незнакомы, скорее всего, на таком языке уже никто не говорит, понятно только ее отчаяние, ее боль и страдания...
Таргитай засопел громче и подрыгал ногой. Похоже, он слышал тоже, даже видел сны, но проснуться не мог, особенно после такого сытного ужина.
Так проходит слава мира, мелькнула горькая мысль. Он пробовал отводить взор, но тот постоянно отыскивал женщину на могиле погибшего героя. Кто знает какие великие дела свершил? Какие царства создал или разорил? Сколько награбил, сколько сокрушил, сколько народу увел в полон?
Чуткие уши Мрака чуть дрогнули. Олег ждал, что оборотень проснется, волчье чутье настороже, но Мрак спал крепче Таргитая.
Мрак открыл глаза, Олег не успел увидеть движение, как оборотень уже на ногах, быстрый, как зверь, бодрый и сильный. Костер горит вовсю, все тот же жаркий столб огня, сбоку чернеет нетронутая гора хвороста. Таргитай еще сопел и что-то жевал во сне. Олег оглянулся на могильный холмик, плечи его поднялись и опустились, из груди вырвался долгий вздох.
— Молодец, — одобрил Мрак. — Научился просыпаться раньше других! Из тебя еще может получиться охотник. Конечно, не лучший, но все же не колдун или какой-то там волхв!
— Хорошо бы, — согласился Олег неожиданно. — Ой, как бы хорошо!
— Что-то у тебя морда больно помята, — заметил Мрак. — От умных мыслей? Вот видишь, как до всего докапываться!.. Эй, бог!.. Вставай, спун несчастный!.. Вставай, уже суп готов!
Таргитай вздрогнул, сел с закрытыми глазами. Его руки пошарили по земле в поисках ложки. Мрак злорадно скалил зубы. Но когда Таргитай открыл глаза и, не обнаружив супа, скривил губы в горькой обиде, оборотень сжалился:
— Вставай... Вон в траве малость мяса. Но жрякать будешь на ходу.
Олег поинтересовался:
— А ты уже знаешь куда идти?
— Нет, — сказал Мрак, — но я знаю охотничье правило: чем дальше в лес, тем толще... звери.
— А зачем нам звери?
Мрак не ответил, трудно объяснить, что повязка все-таки сползла, молча встал, зная, что изгои встают тоже, затягивают пояса, готовые к долгому бегу, когда на ходу придется прыгать через валежины, выворотни, проскакивать под нависшими сушинами, пробегать по упавшим через ручьи и овраги стволам.
— Надо идти, — ответил он, — надо идти. Под лежачий камень вода не течет.
— А кого ищем?
— Да кто первым набежит, — объяснил он хладнокровно. — Лешие ли, упыри... Нам все равно надо с ними столкнуться. На узком ли мостике, лесной ли тропке... Олегу, чтобы узнать насколько они умнее, Тарху — пропеть упырям о жарком солнышке, а лешим — о жарком костре, а мне... гм... ну, об этом лучше потом, когда встретим. Много их, но меж собой, гляди, не бьются, хоть и не ладят. А людей всяк готов со свету согнать. Одно слово, нечистая сила!
