Идеальный воин - Александр Васильевич Чернобровкин
Двадцать восьмого апреля, в день своего шестнадцатилетия, Зуюк Максимова получила любительскую лицензию на управление летательным аппаратом. Теперь моталась к родственникам сама. Ума для этого не надо. В память забиты маршруты туда и обратно. Нажимаешь на кнопку — и спи, пока не сработает сигнализации о прибытии в пункт назначения. Самолет сам взлетит, займет правильный эшелон, приземлится. В итоге я стал реже отвлекаться на полеты в Виахту, но в квартире все чаще стали появляться родственники моей подруги. Раньше им места не хватало в самолете, а теперь могла кого-нибудь одного привезти на несколько дней в Южно-Сахалинск, а потом доставить обратно. Вторым следствием был забитый красной икрой холодильник. Каждый гость считал своим святым долгом привезти нам вместительную емкость обычной еды бедного нивха.
22
Лето мы провели в Виахту. Строители сдали дом восемнадцатого июня, немного позже, чем обещали, и остались без премиальных. Он был двухэтажным: кухня, столовая, гостиная и мой кабинет на первом этаже и четыре спальни на втором. При том количестве родственников и гостей, которые навещают Зуюк каждый день, спален может не хватить, но остальные отправятся ночевать к ее маме. Стены с прекрасной звукоизоляцией. Иногда в комнате так тихо, что появляется чувство тревоги. Я заполнил дом бытовой техникой, которая позволяла чувствовать себя так же комфортно, как в южно-сахалинской квартире. Нет, конечно, доставки товаров прямо в дом, но мне не лень сходить в пункт выдачи заказов, которые привозят местные пассажирские поезда два раза в день. В моем большом кабинете можно учиться, проводить химические опыты, участвовать в поединках по фехтованию. Кстати, я уже в верхней четверти в рейтинге.
В Виахту хорошая рыбалка. Можно ловить пресноводную рыбу в реке, можно морскую прямо с берега спиннингом. Берет жадно на любую наживку, начиная от блесны и заканчивая кусочками пойманной ранее. Я пристрастился брать со дна звездчатую камбалу или, как ее называют местные, наждачный круг. У нее чешуя трансформировалась в похожие на звездочки бугорки из-за чего шероховатая на ощупь. На плавниках черно-желто-белые полоски — почти тигровая раскраска. Глаза бывают как с правой, так и с левой стороны. Наверное, во втором случае левши. Некоторые особи тянули килограмм на пять. Вываживаешь — и сердце радуется. Иногда бычки опережают, небольшие, сантиметров двенадцать, или многоиглые керчаки — те еще уродцы длиной до полуметра. Снимал их с крючка, придавив башмаком, чтобы не поколоться, и отфутболивал обратно. Считается технической рыбой. Наверное, можно есть, если техника подкачала. Впрочем, для аборигенов нет рыбы, кроме красной, а горбуша — главный ее представитель.
Несмотря на то, что в деньгах мы не нуждались, Зуюк почти все лето проработала на заготовке красной икры. Это небольшой заводик, в котором трудятся в сезон десятка два роботов разного размера и человек тридцать, в основном женщины, которые говорят все сразу и при этом слушают и понимают друг друга. Видимо, ради этого тренинга ушей и ходила туда моя подруга.
Там у рыбы вспарывают брюхо, достают сырец, как называют икру, кладут в один пластиковый ящик, который называют парамушкой, кишки кидают в другой, стоящий на полу, а тушку отправляют в соседний цех, где роботы ее режут на полоски и сушат. Получаются довольно вкусные ломтики. Чтобы отделить ястыки, икру пропускают дважды через грохот, который называют бутара, но процесс — грохотанием. Дальше ее заливают тузлуком (насыщенным солевым раствором), которого в три раза больше, и дают настояться, набрать около четырех процентов соли. Расфасовав по корзинкам, закладывают в центрифугу и «сушат». Затем выкладывают на прозрачную ленту, которая подсвечивается снизу, и удаляют всё лишнее. Вначале это делает роботизированная программа, но на конечном этапе работают еще и люди. Как ни странно, им виднее, что икра, а что не очень. После чего добавляют растительное масло, консерванты и прочую гадость, которая поможет храниться долго, и расфасовывают по банкам. Про ароматы промолчу. В общем, кто побывал на таком заводе, тот магазинную икру есть не будет.
Я не большой любитель рыбы, поэтому время от времени ходил на охоту. Обычно стрелял уток, если поблизости не было беспилотников. Правда, наведываются они сюда редко. Пожарный пролетает иногда над деревней и окрестностями, а охотнадзоровские стараются держаться подальше. Зачем им проблемы с аборигенами⁈ Даже если поймаешь на горячем, мировой судья обычно отпускает нарушителя. Коренной народ со своим укладом и всё такое прочее… Уже в августе, когда открылся охотничий сезон, я получил лицензию на отстрел пернатой дичи. Заполняя специальную анкету, указал оружие — охотничий лук. На самом деле он боевой, но в инспекции вряд ли знают разницу. Меня переспросили, действительно ли буду охотиться с помощью лука, и предупредили, что при поимке с другим оружием буду наказан. Выслал им видео, как стреляю по мишени — мешку с сеном. Больше ничего не спрашивали, но деньги взяли, как за стрельбу из огнестрельного. Тогда за что бы наказывали⁈ Странные люди. Им лишь бы поугрожать.
23
Вернувшись в Южно-Сахалинск, я первые дни ходил обедать и ужинать в рестораны, где в меню блюд из мяса больше, чем рыбных. Налегал на говядину и свинину, нагоняя упущенное. Иногда ходили с Зуюк в рестораны с национальной кухней: китайской, японской, корейской и даже французской. Хозяином и шеф-поваром последнего, который имел скромное название «Париж», был мулат Луи Фурнье (Печник). Возле печки он стоял, заметно по загару. По-французски говорил с арабским акцентом. Сейчас это главный диалект Франции. Я ожидал, что и меню будет с арабским акцентом. Оказалось, что это был единственный фронт, где выиграли французы. Кордон блю (синяя линия) — шницель из телятины, начиненный сыром и ветчиной, свернутый трубочкой и обжаренный на топленом масле — у него получался отменно, как и клафути — запеканка с вишнями. Я стал наведываться туда частенько. Даже Зуюк там понравилось, когда попробовала сахалинский вариант марсельского буйабеса — супа из морепродуктов. Уверен, что французы умерли бы от зависти, если бы узнали ингредиенты островного варианта.
Именно в этом ресторане и начались мои неприятности. Однажды мы пришли туда поужинать. Марина Оуянова сидела спиной к входу, поэтому заметил ее слишком поздно. Надо было бы уйти, но я предположил, что подумает, будто бегаю от нее, а мне, такому крутому, западло казаться трусом. Тем более, кого бояться — эту соплячку⁈ Она сидела с крупным качком с плоским смуглым азиатским лицом. Такие встречал у монголов, тибетцев. Она что-то сказала, и этот тип посмотрел на нас. Сперва, стараясь казаться надменным, на меня, а потом, скромнее,
