Грешные души - Влада Владимировна Мишина
Но Ифе ничего подобного не чувствовала на Полях и вместо отвращения испытывала дикий интерес. Она поглубже втянула носом воздух, пытаясь отгадать, откуда шли те или иные ароматы. Один из запахов показался ей особенно знакомым.
Можжевельник.
«Так пах Кейфл, когда мы… когда я…» Ифе поспешила последовать за ароматом. Надежда на то, что принц мог быть где-то поблизости, подгоняла её лучше, чем палящий жар солнца. Оглядываясь по сторонам, она силилась разглядеть в разномастной толпе знакомую высокую фигуру. Запах можжевельника вёл её всё дальше – вглубь базара.
Ифе показалось, что у одной из лавок она заметила человека с тёмными волнистыми волосами, но он быстро скрылся в толпе, так и не дав ей разглядеть своё лицо. Свежий аромат быстро ускользал, как и надежда отыскать Кейфла.
Вскоре Ифе услышала запах гниющей на солнце рыбы, которую торговка с уверенным видом предлагала купить прохожим:
– Утренний улов! Подходите, не стесняйтесь! Только свежайшая рыба!
«Видят боги, я создавала свежую рыбу для маа-херу, и пахла она иначе!» – закашлявшись от гнилостного смрада, девушка поспешила отойти. Женщина в годах передала одному из торговцев несколько небольших серебряных гирек, получив взамен мешочек красного порошка. Просьбы маа-херу, обрывки услышанных разговоров давали общее представление о мире смертных. И аментет не составило труда понять, что серебряные гирьки были мерой измерения цены товаров. «Не знаю, сколько у меня времени, но, кажется, выжить без этих гирек будет трудно…» Проходя мимо лавки, где на плоской железной тарелке жарилось румяное мясо, Ифе почувствовала, как её рот наполнился слюной. Конечно, ведь смертным нужно было есть. Об этом она совсем забыла.
Теперь, когда к жажде добавился голод, девушка уже не так бодро шла в неизвестность огромного города. Она не знала, где ей взять гирьки, за которые можно было купить еду, и не представляла, как найти пригодную для питья воду.
Духота базара окутывала, а людская толчея расплывалась перед глазами.
– Азенет?!
Имя, выкрикнутое кем-то из толпы, отозвалось болью в висках. «Я знаю это имя! – Ифе заозиралась по сторонам, но слепящее солнце мешало разглядеть лица. – Или не знаю…» Она остановилась, чтобы перевести дыхание. Пот стекал по лбу, а непривычные сандалии до крови натёрли ноги. Взглянув на блёклое от жары небо, Ифе пошатнулась.
От падения её удержала смуглая морщинистая рука, на удивление крепко схватившая аментет за локоть. Опустив взгляд, девушка увидела сухопарую старушку, с интересом смотревшую на неё.
– Азенет?
Ифе неуверенно покачала головой.
– Простите, я не…
– И правда не Азенет. Прости, милочка, обозналась, – но отходить старушка не спешила. – Не стоит бродить по жаре в такой час.
Девушка судорожно пыталась решить, можно ли спросить у незнакомки о том, где достать еду и укрыться от солнца. Не зная точно, как себя ведут в мире смертных, она боялась, что любое её слово могли счесть грубостью.
Старушка же словно умела читать мысли. Она улыбнулась, похлопывая Ифе по руке.
– Идём-ка, налью тебе воды. А то лишишься чувств, и тебя затопчут.
– Спасибо, но не стоит! – с внезапно проснувшимся стыдом попыталась отказаться аментет.
– А вот спорить с такими старухами, как я, нехорошо! Идём-идём, старая Мив ничего плохого тебе не сделает.
Не дожидаясь ответа, старушка потянула её к дверям одной из лавок, что располагалась в одноэтажном доме, а не была просто уличным шатром.
В голове Ифе, нагретой солнцем, роилась тысяча мыслей, но лишь одна не давала ей покоя. «Кто такая Азенет?»
* * *
Войдя в лавку старушки, аментет мгновенно ощутила долгожданную прохладу. В маленьком помещении царил приятный полумрак, а толстые каменные стены не давали солнечному жару слишком быстро нагреть пространство.
Простые, но хорошо отшлифованные деревянные полки занимали почти всё помещение. На них лежали стопки тканей. По низу была расставлена обувь всех видов, в основном женская.
А в центре комнаты стояла статуя богини Бастет[11], на которую было надето платье из тончайшей жатой ткани с золотыми украшениями. «Она создаёт одежду», – поняла Ифе, разглядывая лавку.
– Здесь очень спокойно, – с улыбкой заметила она.
– Спасибо, милочка. Всем хочется одеваться в уюте да спокойствии. Вот я и устроила для людей такое место, – старушка отошла к шкафам и извлекла кривоватый кувшин с двумя стаканами. – Выпей.
Ифе взяла из рук Мив воду. Прохладные глиняные бока стакана остужали не привыкшие к жаре ладони. Аментет тут же начала жадно пить.
– О, Великая Эннеада, разве может быть что-то прекраснее воды!
Девушка не сразу поняла, что произнесла это вслух.
– Посмотрим, как ты заговоришь, попробовав наше пиво. Ты ведь не местная, так ведь?
Аментет, испугавшись, что сказала что-то не то, поспешно замотала головой.
– Местная!
Старушка ухмыльнулась, но допытываться не стала. Лишь упомянула вскользь:
– У нас говорят: «О, Великий Гор». А Эннеаду поминают редко. Запомни на будущее.
«Как много я не успела спросить у Мересанх и Кейфла перед переносом в этот мир?» Следом за водой Мив предложила Ифе финики.
– Но у меня нет гирек, я не могу заплатить.
– Гирек?.. А! Кидет. Не волнуйся, милая. Ты напомнила мне кое-кого. Так позволь в память о той особе порадовать тебя.
– Я напомнила вам Азенет?
Старушка отвела взгляд и молча вложила финик в руку аментет.
Девушка вспомнила имя, что было почти стёрто на стене в гробнице. Оно походило на Азенет. Боги умело плели сети мироздания, и такие совпадения не бывали случайными. В этом Ифе была уверена.
Как и в том, что имя вызывало странную дрожь, как будто что-то царапало потерянную память.
Старушка тяжело вздохнула, но продолжила молчать.
На мгновение девушке показалось, что в её мутных старческих глазах сверкнула пелена слёз. «Что, если та знакомая Мив была как-то связана со мной? – размышляла аментет. – Это мой первый реальный шанс узнать что-то о своей прошлой жизни. И я не могу его упустить». Она осторожно прикоснулась к худому старческому плечу.
– На базаре вы назвали меня Азенет. Она была так важна для вас, что вы позвали совершенно
