Грешные души - Влада Владимировна Мишина
Платье было правильным. Нужным. Ткань и украшения подчёркивали все изгибы тела, но не стесняли движений. Юбка струилась до пола, оставляя свободу движений, но защищая кожу от солнца, поджидавшего за пределами лавки.
Ифе неведомы были обычаи царства смертных в одежде. Но в этом одеянии она впервые почувствовала себя красивой. Ей захотелось двигаться иначе, плавнее и царственнее.
Вошедшая в комнату Мив на мгновение замерла.
– Я знала, что оно будет тебе к лицу.
Ифе вопросительно и немного смущённо склонила голову.
– Это платье я шила очень давно. Но оно по-прежнему могло бы стать украшением гардероба любой из цариц.
– Я не могу его принять! – тут же воскликнула девушка, схватившись за подол.
– Милочка, если бы я хотела его продать, то продала бы, будь уверена. Но я шила его для неё. Азенет. Во время своего путешествия. А отдать так и не смогла… Прошу, носи его. И пусть твои мечты всегда исполняются.
Чувствуя горечь, наполнившую рот, и теплоту слёз в уголках глаз, Ифе низко поклонилась старушке.
– Спасибо вам, Мив. За платье, воду и еду. За рассказ.
Женщина лишь махнула рукой. Спокойствие лавки разрушил требовательный стук.
– Кого там принесла нелёгкая… Мои покупатели двери сами открывают… – ворча ещё что-то себе под нос, старушка неспешно подошла к входу.
Прежде чем открыть дверь, она прошипела:
– Скройся, милочка. А то не по душе мне этот стук.
Не посмев ослушаться властную торговку, Ифе отошла в надёжную тень за полками в глубине лавки. Но, повинуясь неясному предчувствию, продолжила осторожно поглядывать из своего укрытия на вход.
Мив отворила дверь, и внутрь тут же вошёл меджай, небрежно отталкивая старушку с дороги.
Высокий смуглый мужчина с кривым шрамом, пересекавшим пол-лица, был одет в воинскую броню. На его поясе красовался начищенный хопеш[13]. Хоть на первый взгляд оружие и казалось новым, протёртая кожаная перевязь на рукояти говорила о том, что им часто пользовались.
– Чего надобно, áха[14]? – недовольно проскрипела Мив.
Меджай даже не опустил на неё взгляд. Лишь внимательно осматривал лавку.
Ифе прижалась к стене, непроизвольно пытаясь скрыться от его взгляда. Не заметив аментет, мужчина, наконец, обратил внимание на хозяйку.
– Беглец. Высокий, светлокожий, тёмные волосы. Одет в погребальную рясу. Дорогую.
Отрывистые слова в сочетании с грубым осипшим голосом заставили Ифе вздрогнуть. «Погребальная ряса?..» Мив как ни в чём не бывало улыбнулась:
– А про глазки-то забыли.
– Серые.
– Ну коли серые, то не видела. А если в рясу одет, вы по гробницам искали? Может, там ваш беглец лежит, да никого не тревожит?
– При поимке – доложить меджаям. Если укроете – смерть.
Не дожидаясь ответа, немногословный воин вышел за дверь. Мив проворчала ему вслед:
– Аха, прежде чем смертью угрожать, хоть бы назвался. Старуха и то лучше тебя помнит, что такое вежливость.
Меджай замер за порогом. Ифе заметила, как его рука дёрнулась к рукояти хопеша.
Испугавшись за старушку, она была готова выйти из укрытия в любой момент. Но мужчина так и не коснулся оружия, а лишь прошипел:
– Командир Нгози, – с этими словами он, чеканя шаг, скрылся в уличной толпе.
Захлопнув дверь, Мив снова опустилась на циновку.
– Постой там ещё немного. Не дай Гор, вернётся этот Нгози.
Ифе, уже собиравшаяся выйти, вновь замерла. «Сероглазый беглец в погребальной рясе, которого ищут меджаи фараона…» Аментет была уверена, что командир Нгози шёл по следу Кейфла. «Даже если принц погиб, не успев проклясть брата, вряд ли фараон обрадовался его возрождению. Но как они узнали?» Несмотря на страх за принца, Ифе не могла сдержать радости от того, что маа-херу перенёсся в мир смертных вместе с ней. Она едва сдерживалась от того, чтобы немедленно не отправиться на его поиски. «Зря я покинула гробницу! Кейфл ведь неспроста просил его дождаться! Что, если меджаи ищут его, потому что он пошёл за мной в город?!»
Ифе понимала, как мало она знала о мире смертных, и тем более о его порядках. Но даже короткой истории, рассказанной Кейфлом, ей хватило, чтобы понять: фараон предпочёл бы видеть нелюбимого сына мёртвым. «Я должна его найти!»
– Выходи, милочка. Ты чего так побледнела? Нгози испугалась? Так он тебя даже не видел.
Выходя из укрытия, Ифе поспешно поклонилась.
– Мив, простите, мне пора. Я лишь хочу ещё раз вас поблагодарить…
– Да полно тебе кланяться. Уже не раз благодарила, – старушка недовольно цокнула языком. – Ты лучше скажи, куда так заторопилась? Неужто красавец в погребальной рясе – это твой знакомый? Любовник?
Ифе, разумеется, слышала про любовь. В конце концов, она жила под боком у Царя и Царицы Богов, которые, судя по мнению маа-херу, любили друг друга уже целую вечность. Но слово «любовник» было новым для аментет. «Может, так называют мужей?..»
– Нет, не муж мне этот маа… человек. Но я должна его отыскать.
Старушка заинтересованно покачала головой.
– Ох, милочка, ты откуда взялась такая? – в голове Мив вопрос звучал совсем иначе: «И как отпускать тебя в наш жестокий мир…»
Ещё раз поклонившись, Ифе направилась к двери.
– Постой! Ты что-то обронила.
Обернувшись, она посмотрела туда, куда указывала старушка. На полу, рядом с местом, где она переодевалась, лежал увядающий, но по-прежнему прекрасный цветок лотоса. Ифе подняла его, снова пряча под одеждой и стараясь не помять лепестки ещё сильнее. «Как же я могла забыть про тебя…»
– Сесен… – задумчиво протянула Мив. – Про этот цветок даже есть песнь.
Он погибает в царстве песков,
Когда река от заката багрова.
Но солнце касается лепестков,
И лотос рождается снова и снова.
Хриплый, надтреснутый старческий голос делал слова песни ещё более значимыми. «Рождается снова и снова. Кажется, наша судьба с цветком теперь совсем схожа», – думала Ифе, слушая незнакомые строки.
– Подарок не-мужа, которого ищут?
Аментет почувствовала, что к её щекам прилил жар от воспоминания о незнакомце.
– Нет… Дар кое-кого другого… – сдавленно пролепетала она.
– Ах, молодость! Главное, будь честна перед собой, тогда и мужчины не будут обмануты.
Плохо понимая, о чём говорила Мив, девушка просто кивнула.
– Ты так и не назвала своё имя.
– Ифе.
– Любовь. Интересное значение. Что ж, Ифе, двери моей лавки всегда будут для тебя открыты. В час нужды и радости. Возвращайся, деточка.
Аментет тепло улыбнулась старушке и покинула гостеприимную обитель. А за дверью её снова встретило палящее солнце и гомон сотен голосов.
Глава V. Вор
Голод сотен и
