Красное на красном - Вера Викторовна Камша
Козопас удовлетворенно кивнул и погладил своего рогача. Бакраны покровительствовали тому, кого оправдал Бакра, это было унизительно, но полезно. Одинокий всадник на хорошей лошади и с дорогим оружием вряд ли добрался бы до Равиата, но с бакранским посольством маркизу Эр-При не угрожало ничего, кроме стыда.
Самым умным было, никуда не заезжая, рвануть к гайифской границе, но Эпинэ выбрал глупость. Он не мог бросить Клемента на произвол судьбы, хотя искать во взбаламученном, заполненном беженцами Равиате ручную крысу безнадежней, чем монету на дне реки, – та, по крайней мере, будет лежать там, где ее уронили. И еще он должен найти родичей Луллака и Мильжи и выпить с ними Чашу Скорби.
Иноходец понимал, что ведет себя как последний дурак, но иначе не мог. Его поездка с самого начала стала чередой ошибок, потерь и неудач, а затея Енниоля обернулась тысячами смертей, и все без толку. Альдо еще дальше от трона, чем раньше, друзья появлялись лишь для того, чтобы погибнуть, а сам он жив и свободен только по милости злейшего врага. Робер уже решил, что всей правды о том, что с ним случилось, не узнает никто, разве что Мэллит… Если захочет слушать. Он не станет лгать, просто кое о чем умолчит. Например, о встрече с Ричардом Окделлом и безумном разговоре с Вороном, разговоре, который он мысленно продолжает шестой день. Он назвал Рокэ нелюдью, тот в ответ лишь усмехнулся.
– Вы полагаете, выреза́ть деревню за деревней более приличествует благостной человеческой натуре? Возможно… Топят у нас и впрямь реже, чем жгут.
– Я понимаю, что в Варасте ненавидят бириссцев, но…
– Ненавидят, – перебил Алва. – Люди, как правило, не любят тех, кто им пакостит, и уважают тех, кто с ними пьет. Окажись вы на нашей стороне, вы обнаружили бы уйму достоинств в бакранах и их козлах.
– А вы, окажись на нашей?
– Я? Я взнуздал бы «барсов» точно так же, как и «козлов», но на вашей стороне мне делать нечего.
– Вы правы. Не в обычаях Людей Чести поднимать руку на женщин и детей.
– Видимо, поэтому за вас это делали ваши седые друзья? Впрочем, они по-своему правы. Были. Если кто-то воображает себя барсом, а других – скотиной, рано или поздно он нарвется на охотника.
– Когда-нибудь вы тоже нарветесь.
– Возможно, жизнь длинна. Что ж, буду жить надеждой, что когда-нибудь какие-нибудь силы направят вашу руку.
– Вряд ли вам это понадобится, герцог. У вас уже есть покровитель, и давно.
– О да, – засмеялся Рокэ, натягивая перчатки, – и он проявляет странное постоянство. Это-то и настораживает. Я могу ему наскучить.
3
В небе кружила черная птица. Небо было низким, серым и безнадежным, как сама осень, а может, дело не в небе, а в том, что впереди ждали зима в Тронко, Жиль, свояченица губернатора со своими туберозами, таможенники, карты, пьяный Алва, еще более пьяный Бонифаций и тоска. Враг разбит, Талиг победил, но что с того? Талигойя опять проиграла. Теперь Ричард жалел, что не уехал с Эпинэ, но ведь он думал, что армия возвращается в Олларию. В Олларию… Вот и он стал называть столицу придуманной «навозниками» кличкой. Чего удивляться, когда вокруг таможенники и олларианцы. Савиньяки переметнулись к победителю, немногим отстав от Рамиро. Вейзель, конечно, барон, но тоже не ахти что – в Бергмарк и Марагоне баронов больше, чем крестьян.
Юноша прислушался к разговору, который вели Алва и Вейзель. Так и есть – зимовка, праздники для горожан и солдат, жалованье, награды… А в столицу с донесениями поедут Манрик, Шеманталь и какой-то козопас. Хорошо хоть без Бонифация обойдется! Ричард не сомневался, что Алва, по своему обыкновению, задумал раздразнить врагов, вот и посылает ко двору мужлана и дикаря. Теперь генерал-невежа и едва знающий талиг сын Бакны увидят Катари, возможно, будут целовать ей руку.
Катари… Тоска и любовь кружили над Диком черной одинокой птицей, и это кружение будет длиться, пока он дышит. Молодой человек поднял голову, следя за небесным скитальцем. Тот медленно проплыл над ползущей среди курганов колонной и полетел к уходящим в серебристую даль холмам. Дик не понял, откуда взялась вторая птица, большая и яростная; казалось, ее породили исполненные осени облака. Ворон чудом увернулся от казавшегося неотвратимым удара, но вместо того, чтобы улететь, метнулся навстречу нежданному врагу.
Черно-золотистый комок камнем рухнул у третьего по счету холма, и в тот же миг Алва дал Моро шенкелей. Жеребец, с самого утра недовольный тем, что приходится плестись рысцой, распластался в бешеном галопе. Конь и всадник скрылись меж курганов, и Ричард, сам не понимая, что делает, послал Сону следом. Мориска прянула с места и понеслась, топча высеребренные предзимьем сухие стебли.
Эра Дик отыскал быстро, вернее, это Сона нашла Моро, рывшего землю у подножия испятнанного черно-красными кустами холма. Герцог стоял чуть дальше, у самой границы зарослей, и у его сапог лежали две птицы – черная и золотистая. Враги то ли умерли в воздухе, то ли расшиблись о землю, лапы золотого были свободны, но даже смерть не смогла разжать когти ворона. К мертвым птицам тянулись усыпанные красными каплями ветки. Это были ягоды, но Ричарду они казались кровью, а застрявшие в кустарнике черные и золотые перья – чудом уцелевшими листьями.
В зарослях что-то зашуршало, Рокэ выдернул из-за пояса пистолет и не глядя спустил курок. Раздался короткий отвратительный вопль, и все стихло. Дик с некоторой опаской раздвинул ветки и обнаружил странное животное. Больше всего тварь походила на обросшую чуть ли не человеческими волосами змею на кривых коротких ножках, и она была мертва – пуля перебила ей хребет.
– Степной ызарг. – Рокэ подошел глянуть, кого он подстрелил. – Решил, что у него удачный день, но ошибся.
Герцог снял с пояса фляжку с касерой, сделал пару больших глотков, остальное выплеснул на мертвых птиц и высек огонь. Касера вспыхнула синим пламенем, запахло жжеными перьями. Рокэ принялся ломать сухие ветки и бросать в огонь, Дик бросился ему помогать. Так костры не разводят, но у них получилось. Пламя перекинулось на ближайшие кусты, потянуло жаром. Из горящих зарослей выскользнуло десятка полтора ызаргов, волосы на одном из них горели. Тварь то ли пробежала, то ли проползла с десяток шагов, перевернулась на спину и принялась кататься по траве, показывая лысое серое брюхо. Это было ошибкой – парочка очутившихся поблизости гадов вцепилась в незадачливого родича, вознамерившись перед дальней дорогой закусить печеным.
Рокэ молча
