Юрий Никитин - Придон
– Пусть бы это было последним, что они увидят, – процедила она зло.
Брун рассмеялся:
– Скажите им, обрадуются!
– Почему? – спросила она настороженно.
– По их вере, это же так красиво – умереть в разгар веселого пира!
– Сумасшедшие…
– Это точно.
– Пусть мрут как угодно, – прошептала она, – только бы…
Из зала снизу и навстречу хлынул яркий свет, словно она собиралась выйти на улицу. Воздух был пропитан благовониями, светильники горели дружно, свет шел веселый, праздничный, однако лица куявов были мрачными, лишь немногие пытались улыбаться, но в их глазах Итания уловила сочувствие.
* * *Артане пировали с утра, слышали пьяные выкрики куявов, посматривали в ту сторону зала свысока, перемигивались, вот там пьяные свиньи, сейчас напьются еще чуть и начнут терять достоинство, всегда приятно смотреть, как противник теряет достоинство… Завидев прибывшего Придона, зашумели, прокричали здравицу, но тут же забыли о нем, вернувшись к разговорам, спорам, бахвальству. Придон неспешно двигался вдоль стола, кого-то хлопал по голым спинам, продолжая разговаривать с сопровождающими его немолодыми военачальниками.
Он выглядел веселым, довольным, помолодевшим. Итания остановилась на верхней ступеньке, хотя Брун попробовал увлечь ее вниз, смотрела на весь зал разом и на Придона. Он показался почти таким, как тогда, когда увидел ее впервые. Сейчас в нем не осталось той властности повелителя, что бросал тысячи людей в сражения, позволял жечь города и села, сейчас больше походил на того певца, каким она еще ни разу не видела теперь, в нынешнем жестоком тцаре-полководце.
В зале внезапно стало тихо. Придон увидел, как все повернули головы, и даже Норник, с которым разговаривал, поперхнулся и уставился куда-то вытаращенными глазами. Придон проследил за его взглядом, дыхание остановилось в груди, а сердце мучительно заныло.
Артане смотрели восторженно, юная богиня спускалась по ступенькам медленно, тцарственно. Золотые волосы падали на плечи, спину горящими солнечными кольцами, синее, как небо, платье подчеркивало их красоту. Она смотрела спокойно поверх голов, божественная, артане благоговейно молчали, потрясенные, пораженные, испытывающие в эти мгновения почтительный страх и ощущение, что их коснулась вечность.
Она спускалась по лестнице, артане смотрели снизу вверх, в глазах восторг. Все радостно загалдели, но умолкли, когда поднялся приземистый могучий старик, длинные седые волосы на лбу придавлены серебряным обручем, а сзади заплетены в косу.
За эти полгода он изменился больше, чем Придон, не то чтобы иссох, но стал походить на большого хищного коршуна. Заговорил он резким отрывистым голосом, а раньше, она помнила, его речь была плавной и торжественной:
– Я, великий волхв Вяземайт, призываю богов в свидетели, что властью, данной мне богами и подтвержденной правителями Артании, я могу заключить брак между прекрасной Итанией, единственной наследницей Куявии, и грозным Придоном, нынешним тцаром победоносной Артании!.. Да будет их союз вечным, да благословят его боги!.. Придон, я разрешаю тебе взять Итанию и подвести к этому жертвенному алтарю.
Застыв, она смотрела, как огромная фигура с темным лицом, ибо свет падал ему в спину, качнулась, двинулась в ее сторону. Теперь свет пал сбоку на его лицо, оно показалось ей худым и желтым.
Придон взял ее за руку, она вздрогнула от прикосновения обжигающих пальцев. Он сделал первый шаг, она ощутила, что он просто потащит ее, если не пойдет сама. Теперь его ничто не остановит, он обезумел, сейчас даже боги не посмеют загородить ему дорогу.
Она шла послушно, покорно, и во взглядах куявов нарастало сочувствие. Она брезговала смотреть на лица людей, что примчались к врагам, обещая собирать для артан налогов даже больше, чем собирали для Тулея.
У жертвенного алтаря ее ожидало еще одно унижение: она считала, что выпустят двух голубей, после чего Придону и ей на руки побрызгают кровью ягненка, на этом обряд и закончится, однако Вяземайт взял большой свернутый рулон пергамента, передал грузному, очень немолодому артанину, тоже с длинными седыми волосами, тот развернул и сказал громко:
– Здесь перечислены земли и области Куявии, что отныне отойдут к Артании. Отойдут навечно, ибо те земли населены артанами… или в далеком прошлом людьми артанского семени. Остальное же – Куявия, однако и эти земли благородная Итания приносит с собой в качестве приданого своему мужу, Придону Победоносному!
В зале артане заорали «слава!», но Итания видела по их лицам, что и они опешили от такого щедрого дара. Она слегка повернула голову, Придон смотрел с жадным и немым восторгом.
– Ты в это веришь? – спросила она чужим голосом.
– Не верю, – шепнул он горячим шепотом. – Я столько мечтал об этом дне, когда вот так рука об руку…
– Я не о нас, – произнесла она холодно. – Ты веришь, что куявы признают такой нелепый договор?
– Нелепый? – ответил он горячо. – Я столько мечтал о тебе…
– Я говорю о приданом…
Он наконец понял, отмахнулся:
– О каких пустяках ты думаешь! Я добился тебя, все остальное – дым, туман, остального просто нет…
Она что-то сказала еще, он не слышал, смотрел неотрывно, это уже не прежняя девушка-мотылек, нежная и хрупкая, а на удивление стойкая, сильная, упрямая, откуда только столько воли в таком хрупком теле.
Вяземайт сказал сильным голосом, что пронесся в зале над столами и головами гостей, как порыв урагана:
– По артанскому обычаю, чтобы заручиться поддержкой богов в битве, им приносят жизни пленных… Чтобы свадьба и все такое… в честь жениха и невесты сажают дерево. Сейчас тысяча человек закладывают такой сад, какого не видели даже куявские тцары!
Итании поморщилась:
– И где же нашли место для сада?
Придон отмахнулся:
– Да там целое поле с какими-то цветами. И кустами. Кони пробовали было есть, только губы накололи.
Над их головами ломали ветки, осыпали зерном, бросали под ноги цветы и золотые монеты, окуривали дымом священных трав, что дают долгую жизнь и богатое потомство.
Придон протянул к ней руку, Итания ощутила на локте железные пальцы. Не пойдет, так потащит, есть ли смысл показывать свой позор и унижение такой толпе врагов, она заставила себя идти, куда ее ведут, почти послушно пошла рядом между столов, все повернулись к ним и приветствовали стоя, она чувствовала себя маленькой и несчастной, все такие высокие, мускулистые, сильные, как напоказ.
В середине зала Придон остановился, глаза весело блестели.
– Ты еще не знаешь моих людей, – сказал он громко. – Но теперь ты, как моя жена, должна знать тех, кто отныне верен и тебе, уже не принцессе, а…
