Ловец Мечей - Кассандра Клэр
– Она такая добрая, не то что остальные знатные дамы с Горы. Говорю тебе как портниха, – продолжала Мариам. – Я для них вроде невидимки, они забывают о том, что я наблюдаю за их поведением. – Она наклонилась вперед. – Так что случилось, когда Роверж потребовал, чтобы девочка танцевала? Принц заступился за нее?
Лин вздохнула про себя. Она была одета в простое серое платье и сидела, сбросив туфли. Ночью, вернувшись с Горы, она долго терла лицо, чтобы смыть остатки косметики, и чуть не разорвала парадное синее платье, стремясь поскорее избавиться от него. Даже после того, как легла в постель, Лин не сразу смогла успокоиться, и ей снилось… она не хотела думать о том, что ей снилось. Это был один из тех снов, которые не давали ей покоя в последнее время: о последних минутах Богини в качестве смертной женщины, – но сегодняшний сон закончился иначе, чем прежние. Она понимала, что это всего лишь сон – история Адассы и ее ухода из мира была знакома каждому ашкару, – но проснулась, дрожа всем телом и обливаясь потом; Лин было так жарко, что она вынуждена была сидеть у открытого окна почти час, прежде чем смогла снова лечь.
Ей было неприятно вспоминать о «празднике» и тем более о том, что произошло в гостиной с синими обоями. Но Мариам настойчиво расспрашивала о подробностях, и Лин не могла ей отказать.
– Ну… вообще-то, нет, – пробормотала она и почувствовала себя виноватой; ведь Мариам хотелось слышать только приятные или скандальные новости. Или и то и другое вместе. – Но одна женщина предложила станцевать вместо нее, чтобы не разочаровывать гостей.
– А кто? Впрочем, неважно, я все равно не знаю имен половины этих аристократов, – весело сказала Мариам. – В любом случае, мне кажется, двенадцатилетней девочке нечего делать на таких вечерах. В ее возрасте я интересовалась только тем, как бы подшутить над мальчишками из Даасу Кебет.
Лин рассмеялась при этом воспоминании, но оно не могло надолго отвлечь ее от мрачных мыслей.
– Дело в том, что аристократы Кастеллана ждали приезда двадцатилетней принцессы, и Ровержи просто не потрудились поменять программу вечера. Думаю, они хотели таким образом продемонстрировать, что не смирились с обманом Сарта. Завтра устраивают нечто вроде торжественного ужина в честь принцессы – а заодно и в честь их Дня Вознесения. Там будут без конца говорить речи на языке, которого Луиза не знает. Ей будет ужасно скучно.
Мариам нахмурилась.
– А ты пойдешь на этот ужин? – Заметив недоумение Лин, она пояснила: – Я думала, что Майеш теперь будет водить тебя на всякие мероприятия во дворец…
– Нет, – ответила Лин.
И вспомнила возвращение домой.
В карете они молчали, Майеш пристально наблюдал за Лин, явно ожидая какой-то реакции, суждения о людях, о приеме. Но она не произнесла ни слова, пока они не приехали в Солт. Стоя в тени ворот, она сказала: «Если я решу, что для меня имеет смысл возвращаться на Гору, я тебе сообщу».
Он не стал задавать вопросов, знаком разрешил ей уходить.
– Не волнуйся, я не собираюсь во дворец, – произнесла Лин. – В ту ночь как раз состоится Теват.
– Ничего страшного. Я бы хотела, чтобы ты поехала на прием.
– Мари, – строго сказала Лин, – я предпочитаю остаться в Солте и провести Праздник Богини с тобой. Это наш последний год.
– Знаешь, у меня такое чувство, что ты попала в волшебную сказку, – произнесла Мариам с улыбкой, в которой Лин почудилась печаль. – Прием в доме Семьи Хартий. Там был сам принц. В истории сказочника ты была бы уже тайно помолвлена с ним.
«А вместо этого он насильно поцеловал меня, потом отшвырнул прочь, как шлюху, и сказал, что просто был пьян, – подумала Лин. – Очень романтично».
– В истории сказочника меня похитили бы пираты для того, чтобы он потом мог меня спасти, – сурово ответила Лин. – Мари, принц – один из мальбушим. Даже если бы он не был принцем, у нас с ним ничего бы… я для них чужая, пария. Ты ведь наверняка заметила, – добавила она, – что все героини этих любовных историй, и аристократки, и крестьянки, – женщины Кастеллана.
Лихорадочный румянец на щеках Мариам стал заметнее, и Лин снова упрекнула себя в бестактности. Зачем она это сказала? Какой смысл напоминать Мариам о реальности, ведь романтические мечты – это единственное, что не дает ей упасть духом.
– Мари, прости меня…
В дверь постучали, и девушки в тревоге переглянулись.
– Наверное, это Майеш, – сказала Лин, поднялась с кресла, вышла из спальни и направилась к входной двери.
На крыльце стоял Орен Кандель. У него было такое лицо, словно его привели на казнь. За спиной у него щурились на ярком солнце два солдата Дворцовой гвардии и воин Эскадрона стрел.
А между ними стоял принц Конор Аврелиан в черном бархатном сюртуке, с золотой короной на голове.
Потрясенная, Лин приоткрыла рот, но не смогла издать ни звука. Она видела принца совсем недавно, вчера вечером, но тогда он был в своей стихии, в своем мире, среди людей с Горы. Она вспомнила его золотой фрак с серебряным шитьем, серебристые тени на веках. Сейчас он был одет более скромно, это правда, но все равно на пальцах у него сверкали кольца с огромными камнями, а на ногтях – золотой лак; и еще корона. Видеть его здесь, в Солте, на ступенях ее маленького домика, для Лин было все равно что попасть в другой мир, в сновидение. Это не имело смысла, это был абсурд.
– Орен? – прошептала Лин и тут же пожалела об этом; никогда она не думала, что придет день и ей придется просить Орена Канделя объяснять очевидные вещи.
– Принц Кастеллана желает говорить с тобой, – пробурчал Орен.
Можно было не спрашивать, подумала Лин. Из дома донесся приглушенный вскрик. Ну конечно, Мариам наблюдала за ними из дверей спальни.
И не только Мариам. Соседи Лин высыпали на улицу и во все глаза разглядывали принца и его охрану. Мез и Рахель, держась за руки, стояли на крыльце; Куна Мальке прижимала к себе новорожденную дочку и вытягивала шею, чтобы лучше видеть.
Лин наконец встретилась взглядом с принцем. Его глаза цвета дождевых облаков ничего не выражали. Она произнесла:
– Если вы ищете моего деда, советника Бенсимона, ваше высочество, его здесь нет.
