Каурай. От заката до рассвета - Александр Артемов
— Куда мы?.. — шепнул он Богдану, дергая того за рукав. Кроме него Игриш не видел ничего — все смешалось, стучащее и воющее, словно от боли.
— А то сам не понял? — пробурчал он, не поднимая глаз. — Влипли мы в историю.
Они кружились в этой четко выверенной суматохе, пока не остановились перед высоким, бордовым шатром, вокруг которого было намного просторней.
По обе стороны от входа дежурили рынды, облаченные в сверкающую чешую, с длинными бердышами и кинжалами. В воздухе колыхалось алое полотнище со здоровенным черным змеем, в зубах он сжимал стебель спас-цветка — с алым как кровь бутоном, символом жертвы Спасителя. Из точно таких же цветков был сделан венок, который святая дева Микка положила на Его чело перед самым восхождением на костер, который должен был уничтожить даже память о Великом Возвращении. Но пламя так и не смогло причинить вреда Его неопалимой коже. Спаситель сошел с костра невредимым и стал повелителем мира. Это было первое из Чудес.
Игришу всегда нравилась эта история. Но в зубах коварного змея этот символ жертвенности, преданности и любви выглядел святотатством. Один только взгляд на грозное полотнище заставил мальчика содрогнуться. Они действительно попали.
— Это что за оборванцы?! — рында с сомнением поглядел на Игриша с Богданом. Его припорошенное пудрой лицо походило на маску грустного клоуна — две черные дорожки спусклись от век к подбородку.
— Приказали привести. Приказ есть приказ.
— Сюда?!
— А куда еще? Давай-давай, он ждать не любит.
Рында задумчиво почесал кольчужной перчаткой подбородок, хмыкнул и скрылся за пологом. Довольно быстро вернулся с лысым мужчиной в бригантине с латными наплечниками. На его лице не было ни следа пудры — глубоко посаженные, жестокие глаза и длинная козлиная бородка показались Игришу смутно знакомыми.
— Деревенщина сказал эти, — кивнул на Игриша с Богданом их провожатый и уступил место лысому. Тот наградил обоих презрительным взглядом, как если бы ему приходилось разговаривать с парочкой гусаков. Сердце в груди Игриша выделывало замысловатые кульбиты. От подступившей тошноты внезапно захотелось сложиться пополам и всласть проблеваться.
— Ну и запашок от них! — скривился один из стражей. — Мелкий сейчас походу обоссыться от страха.
— А этот чего немой? — хихикнули за спиной, толкнув Богдана в спину. — Небось, когда коня крали, болтал без умолку?
После этих слов, Игриш едва не грохнулся в обморок, но смог кое-как устоять на подкашивающихся ногах. Лысый сплюнул и шагнул обратно к шатру, но вместо того, чтобы скрыться внутри, приказав повесить конокрадов, задрал полог.
— А ну ка… — поманил их лысый. — По одному.
Мальчик замешкался, за что получил больной тычок в спину. Собрав всю волю в кулак, он, словно игрушка на веревочках, перешагнул порог и окунулся в душный полумрак. В нос сразу полез запах каких-то ядреных трав — да так, что Игриш в очередной раз чуть не перепутал ноги и споткнулся о пушистый ковер.
Внутри шатер оказался куда просторней, чем выглядел снаружи. Под потолок уходил дым от пары полукруглых курительниц, отсвечивающих золотом по углам. У дальней стены возвышалось массивное потемневшее зеркало, надтреснутое по краям. Отражение скрывала какая-то серая дымка, но, подойдя ближе, Игришу удалось разглядеть в нем и себя, дрожащего и бледного как мел, и Богдана, с надутыми желваками и глубоко запавшими глазами. Посередине комнаты гостей встретил широкий стол на толстых ножках в форме обнаженных женщин. На нем лежала потертая карта и куча порожних кубков, из столешницы торчал богато изукрашенный кинжал. Но главным украшением стола были грязные ботфорты человека развалившегося в высоком кресле. На мгновение он убрал ладонь с распухших век, чтобы оглядеть новые лица. Игриш моргнул — и рука вновь легла на уставшие глаза. Мальчику почему-то показалось, что на него глядела женщина, которая зачем-то вырядилась в мужской парчовый костюм, расшитый серебром. Он не произнес ни слова, чтобы узнать — какого-такого Сеншеса тревожат его покой? За него это сделал второй человек — седой, но крепкий мужик при мече в богатом, но более практичном одеянии. В руках он вертел латную перчатку.
— Явились! — поднялся он со стула и глянул на вошедших. — Из Хлебны? Хорошо. Рассказывай как дело было.
— А… — сглотнул Игриш и забегал глазами по шатру. — Я?..
— Кто же еще? Или ты? — перевел седой глаза на Богдана. — Ты вообще слышишь меня, парень? Как умудрились вырваться из ведьминых лап?
— Плетей ему всыпать, тогда заговорит, — поддакнул лысый и ухмыльнулся он, козыряя выбитым зубом. — И повесить как мародера!
— Я… я в колодце спрятался, — тихим голосом забормотал мальчик. — А потом Богдан меня вытащил. Он… он в лесу был… Лесник он.
— Да что ты говоришь? — хмыкнул старик, присаживаясь на краешек стола, и хлопнул перчаткой себе по колену. — Лесник значит, да?
Богдан молча поднял на него глаза и смерил того свирепым взглядом. Но старик только рассмеялся.
— Видишь, нитки так и торчат, — толкнул лысый Богдана в плечо. — А это что у нас на шее?! Неужто нашенский!
Игриш всмотрелся Богдану в лицо и обомлел. На шее осталось еле заметное бледное пятнышко. От пудры.
Старик молча подошел к Богдану, выдавил широкую улыбку добродушного дедушки, потом повернулся и со всего маха врезал парню латной перчаткой по лицу. У Богдана чуть шея не треснула — силы в старике оказалось с лихвой. Парень рухнул как подкошенный — за что получил еще один удар по ребра, на этот раз от лысого.
Игриш словно прирос к месту, безмолвно наблюдая как его друга избивают, и трясся от страха.
— Отвечать надо, когда тебя спрашивают, пес! — крикнул лысый, хватая Богдана за шкирку. — Дезертир, да?
— Нет! — пискнул Игриш и, испугавшись собственной смелости, упал и закрылся руками. Одного свирепого взгляда лысого оказалось достаточно, чтобы заставить мальчика потерять всякую волю.
— Чего вы тут устроили? — вздохнул человек, который так и сидел с ногами на столе. — Герник, подними пацана! Дай взгляну на него.
Он наконец убрал сапоги со стола и устало приподнялся. Игриша уже тащили за воротник, и вновь он почувствовал на себе взгляд, который пришелся бы впору женщине. Нет, это определенно был мужчина: молодой, высокий и широкоплечий. Тонкие, красивые, будто выточенные черты, большие,
