Эвис: Повелитель Ненастья - Василий Горъ

Ничего страшного или странного в эмоциях этой лилии я не чувствовал, но вернулся в ту ванную комнату, в которой обретались девушки, отправил Лану развлекаться, а сам подошел к старшей лилии и спросил, что случилось.

На мой вопрос девушка отреагировала. Хотя и не сразу:

— Случилось⁈ А, поняла! Нет, все нормально, просто до меня вдруг дошло, что раньше я не видела самого главного!

— А чуть подробнее можно?

— С тех пор, как Алька объяснила мне, что красивым может быть что угодно, и объяснила, как правильно смотреть, я заново разглядываю все, что вижу, и сравниваю новые ощущения со старыми. Когда я намазала Лану кремом и подставила ей спину, то заглянула в зеркало, наткнулась взглядом на свои ресницы и заметила, какими густыми и длинными они стали после изменения. Налюбовавшись ими, рассмотрела сам глаз и поразилась насыщенности цвета радужки. А потом захотела рассмотреть себя всю…

— И? — почувствовав, что девушку заколотило от дикой смеси из удивления, восхищения и неверия, спросил я.

— Сколько времени ты меня изменял? Стражу? Две? Три? Пять?

— Точно не знаю, так как в этом состоянии время чувствуется иначе, но если приблизительно, то где-то около пяти…

— То есть, совсем недолго! — заключила лилия, невероятными усилиями воли заставляя себя оставаться спокойной: — Но за эти считанные стражи ты изменил меня ВСЮ! Причем умудрился сделать это так, что даже при ближайшем рассмотрении любая, даже самая мелкая часть моего тела выглядит совершенной! Посмотри на этот мизинец: он был сломан и сросся неровно, а теперь искривление исчезло… вместе с родинкой и небольшой мозолью. При этом даже ноготь изменил форму, цвет и перестал слоиться. Теперь обрати внимание на предплечье — твоими стараниями на нем не осталось ни одного, даже самого мелкого, волоска, а кожа стала настолько гладкой и шелковистой, что нет слов!

В ее эмоциях было столько детского восторга, что я не удержался от улыбки:

— Тебя это так расстраивает?

Стеша аж задохнулась от возмущения:

— Расстраивает⁈ Да я счастлива до безумия! Просто не думать я не умею, а когда начинаю считать, то у меня ничего не складывается.

— Считать⁈ Что именно? — не понял я.

— Да все! — в сердцах воскликнула она. — Если бы ты ограничился родинками, шрамами, растяжками и тому подобной ерундой, то можно было бы представить, что все пять страж, убитых на изменение, ты сидел рядом, водил пальцем по моему телу и исправлял мелкие огрехи. Но стоит вспомнить, что за это же время у меня существенно улучшилось зрение, исчезла пусть не сильная, но постоянная головная боль и вечная изжога, как появляется вопрос «Как?». А ведь и это еще не все: до изменения моя левая грудь была заметно больше правой, а теперь они абсолютно одинаковы и невероятно красивы и «стоят», хотя при их размерах это невозможно; я предельно добросовестно исследовала языком внутреннюю поверхность зубов, но не нашла ни одного изъяна, хотя их было предостаточно; перебрала добрую половину шевелюры в безуспешных поисках секущихся волос и тоже без толку. В общем, я пыталась представить даже самые безумные варианты. Скажем, тот, в котором ты превратил меня в мягкую глину, а потом лепил то, чего требовало сердце. Но поверить в то, что все вышеперечисленное можно было успеть за пять страж, никак не получается.

«Ну да, так и есть… — подумал я. — Найта и Вэйлька „собирали“ этот образ больше полугода из желаний пяти очень деятельных женщин!»

— А когда что-то не складывается, я толком не ем и не сплю до тех пор, пока не понимаю, где ошибка… — после короткой паузы расстроено добавила девушка.

— Оголодавшей, да еще и с глазами, красными от недосыпания, ты будешь выглядеть куда менее ослепительно! — пошутил я. — Поэтому придется помочь. На самом деле я менял не отдельные части, а все целиком. Но не так, как ты только что описала. Просто представил, какой ты бы могла стать в идеале, ушел в довольно странное состояние сознания, в котором не думаешь, а ощущаешь, и вложил в мечту всю душу без остатка. Не все получалось сразу, но в какой-то момент стало понятно, что придуманный образ сложился, и он совершенен. И тогда я вернулся обратно в реальность…

— То есть, все это — твои ожившие грезы? — проведя ладонями по груди, животу и бедрам, потрясенно спросила она.

Присваивать себе чужие заслуги мне не хотелось, поэтому я отрицательно помотал головой:

— Не совсем. В отличие от тебя, Майра, Тина и другие девчонки хорошели постепенно. То, что получалось красивым и нравилось всем, запоминалось. Чем-то не устраивающее переделывалось до тех пор, пока не превращалось в идеал. В общем, «все это» — ожившие грезы всей нашей семьи!

— Как говорит известная пословица, «Мечты — отражения стремлений душ!» — оглядев свое отражение каким-то странным взглядом, еле слышно прошептала Стеша. Затем повернулась ко мне, обхватила за талию, вжалась лбом в грудь и, не сказав ни слова, дала почувствовать, что мы, Эвисы, стали для нее ВСЕМ! Потом так же безмолвно сказала «Спасибо» и продолжила уже вслух:

— Довези меня, пожалуйста, до вышки — мне очень-очень надо поблагодарить всех остальных!

В принципе, могла и не говорить — не знаю, откуда, но я знал, что ей это надо. Поэтому коротко кивнул и за то время, пока она одевала купальник, скинул боевой пятерке запись нашего разговора со своими комментариями. И почти не удивился, когда прочитал ответ Вэйльки:

— Она Эвис. Самая настоящая. Так что прими это, как данность, и делай выводы…

…В том, что бывшая ар Койрен балансирует на грани культурного шока, я убедился во время завтрака: усевшись в кресло и положив руки на подлокотники, она вдруг уставилась невидящим взглядом в пустую тарелку и ушла в себя. Пока вокруг стола метались Селия, Лиира и Ксана, я делал вид, что это нормально. А когда горничные удалились, «толкнул» сидящую рядом с ней Альку, и показал взглядом на застывшую лилию.

Вывести Ирлану из этого состояния удалось без труда. Но когда она вернулась в реальность, увидела наши встревоженные лица и почувствовала общее беспокойство, вдруг жалобно посмотрела на меня:

— Нейл, я что, потеряла Свет?

—