Из глубин - Вера Викторовна Камша
– О них можно забыть, – как мог беспечно отмахнулся Робер, – если только они не поведали о несчастьях Арамоны еще кому-то. Двадцать человек на разные голоса пересказывают один и тот же анекдот, чего удивляться, что кто-то решил сыграть в Сузу-Музу? Отличный способ отвести от себя подозрения, а заодно лишний раз стравить тебя с Приддом. Ты – Повелитель Скал, тебе возглавлять коронационную процессию, Дикон, поэтому ты должен быть на ногах и не в Багерлее.
– В Багерлее?! – понятно, юный олух и думать забыл о предупреждениях.
– Если ты нарушишь эдикт, Альдо будет обязан тебя наказать. – Если его не проймет этот довод, его не проймет ничто. – Подумай, в какое положение ты поставишь короля.
– Да, – Дикон виновато улыбнулся, – я понимаю. Спасибо, что ты меня остановил.
Пронесло! Но Придд идет на ссору. Осознанно, хладнокровно, расчетливо. Его нужно унять, только как? Откровенный разговор не поможет, Спрут вывернется.
– Ты что за чем идет, хорошо помнишь? – поспешил развить успех Эпинэ. – Нам с Дракко все эти тонкости в голову никак не лезут, в бою как-то проще.
– Я могу одолжить тебе Караса, – немедленно предложил Дик, – он отлично выезжен. Конечно, масть Молниям не очень подходит, но, если будет солнечно, станут видны подпалины, а они рыжие.
– Спасибо, Ричард, – от души поблагодарил и не думавший расставаться с полумориском Робер, – мы с Дракко справимся. Не хватало тебя в такой день без коня оставлять!
– Я все равно на другом поеду, мне его вассалы преподнесли. Если я возьму Караса, они расстроятся, особенно дядя Ангерран… граф Карлион. Он может написать матушке, что…
– …Немыслимо, – Мевен начал свою тираду еще за дверью. – Это совершенно немыслимо!
Отправленная к гимнетам троица ввалилась в буфетную, прихватив с собой Жуайеза Нарди, недавно назначенного гимнет-теньентом.
– Вот, – Рокслей с ходу сунул в руки Робера какой-то том. – Ты только полюбуйся!
Эпинэ полюбовался. Это была «Караульная книга», в которой под записью Нарди о приеме дежурства размашистым, но изящным почерком было начертано:
«15 день О.М. 399 К.С. Два часа пополудни. Проверил состояние караулов и выучку именуемых гимнетами глухарей и остался весьма доволен и тем и другим. Суза-Муза». Далее следовала лихая роспись, заверенная личной печатью с уже знакомым Роберу гербом.
Злокозненный граф, пробравшись во дворец, своей неуловимости не утратил. Равно как и наглости.
– Не понимаю, – взвыл Рокслей, – в гимнетской толчется уйма народу, его не могли не заметить.
– Арамона тоже не понимал, – утешил вассала Скал Повелитель Волн.
3
Граф Тристрам понуро поплелся к выходу. На пути несостоявшегося посла мирно лежал Котик. Посол остановился. Котик перевернулся на пузо, поднял голову и показал зубы, зубы были как ножи. Тристрам прирос к полу, Марсель отхлебнул шадди.
– Прошу меня простить, я совсем забыл… Котик пускает через порог лишь достойных доверия. Эй, кто-нибудь!
– Тут! – Орельен Шеманталь, что-то на ходу дожевывая, вырос на пороге. – Забрать?
– Да, мы закончили. Граф вел себя вполне разумно, но, боюсь, он впадает в меланхолию. Попробуйте развлечь его байками про вашего вора. Кстати, настоятельно рекомендую вам их записывать, Дидерих безнадежно устарел…
– Я рассказал все, что вы хотели, – проблеял Тристрам, убедительно доказав, что ему самое место в «Баране».
– Возможно, мне захочется чего-нибудь еще. – Если в Олларии остались только тристрамы, придется пить средство от несварения. – Орельен, держите этого господина под рукой. Если вздумает удирать, бейте по ногам.
– Понял. – Шеманталь вывел побелевшего «гостя» и прикрыл дверь. Котик зевнул и перебрался к столу.
– А хорошо мы его напугали, – виконт Валме потрепал лохматую башку и был немедленно обслюнявлен. Марсель пихнул собаку под кресло, допил шадди и принялся за подсчеты.
Отловленный Тристрам ехал быстро, если б так пошло и дальше, он бы за неделю добрался до Урготеллы. Вряд ли Фома бросился бы вновь прибывшему на грудь, но «брат Альдо» старого пройдоху не знает. «Брат Альдо» полагает, что «брат Фома» прослезится и падет в раскрытые объятия вместе с дочерьми. Так… Отведем на падение два дня, а на обратную дорогу – двенадцать-тринадцать.
– В четырнадцатый день Зимних Скал, – объявил Валме храпящему Котику, – его свиноголовое величество вымоет уши и сядет у окошка ждать ответа. И оно его получит.
Дрыхнущий пес и ухом не повел. Любопытно, что будет, если представить его Эвро. Дети левретки и варастийского волкодава, удайся они ростом в папеньку, а норовом в маменьку, были бы чудищами почище пресловутого Зверя. Увы, они бы погубили мать своими размерами, так что оставаться Зверю непревзойденным, а Эвро одинокой.
Бросать Котика было чем дальше, тем жальче, но уважающий себя хлыщ такого пса не заведет. И с прямыми патлами разъезжать не станет… Репутация – великая вещь! В Тронко он утвердился за счет Ворона и папенькиных заслуг, в раканьей Олларии придется запрягать старые грешки, благо их хватало. Валме снял куртку, потом стащил рубаху и подошел к зеркалу. Паршивому – что еще ожидать от гостиницы, но виконту хватило и такого.
Увиденное наполнило душу сразу и радостью, и досадой. До отъезда в Фельп Марсель вел затяжную войну с фамильным животом, то отступая под его напором, то отгоняя ненавистное пузо на исходные позиции. Теперь брюхо было побеждено, но его отсутствие выдавало виконта с головой. Любой, знавший наследника Валмонов прежде, поймет, что оный наследник болтался где угодно, но не в сытой Урготелле. Придется носить под рубахой стеганый жилет, который еще нужно найти. Мужчин это обманет, а дам? Менять привычки нельзя, значит, возникнут обстоятельства, в которых он будет вынужден предстать перед дамами без рубахи. Марианне еще можно что-то соврать, но графиня Рокслей? А не нанести вдовице визит вежливости неприлично, тем более что Дженнифер должна многое знать.
Кстати, он же должен привезти из Ургота презенты! Марсель тихонько взвыл, заставив Котика вскочить, после чего засел за письма.
«Дражайший отец! К моему глубочайшему сожалению, я не могу встретить с Вами Зимний Излом, как намеревался. Ненастье вынудило меня поехать в обход, о чем я глубоко сожалею. Тем не менее я прочитал Ваше последнее письмо и был весьма огорчен, что разминулся с навестившим Валмон другом…»
Обычно сыновние послания давались виконту с трудом, но на сей раз перо порхало по бумаге, как бабочка над азалией. Папенька чуял вранье и недомолвки нутром, сейчас это пришлось как нельзя кстати. Не то чтоб Марсель опасался, что Шеманталь не доберется до Валмона и потеряет по дороге господина Тристрама, но береженого и судьба бережет, а родителя такая шарада позабавит. Виконт подмигнул самозабвенно чесавшемуся Котику и начертал: «Я посылаю Вам к праздникам совершенно изумительную собаку. Не сомневаюсь, она станет Вашей любимицей после того, как Вы выведете насекомых и
