Из глубин - Вера Викторовна Камша
«Наши державы самим Создателем предназначены для того, чтоб главенствовать в Золотых Землях, – распинался самозваный братец Фомы. – Было бы уместным скрепить наш союз браком. Мы наслышаны о прелести и уме урготских принцесс, и мы просим брата нашего Фому…»
Каков он, этот Ракан, которому все равно, на ком из сестер жениться? Он ни разу не видел ни Юлию с ее гаданиями и баронами, ни Елену, улыбавшуюся, когда любая другая превратилась бы в фонтан слез. Елена и дорвавшийся до власти подонок! Да за одно это Альдо надо утопить к зубаньей бабушке, как выражается милейший Дерра-Пьяве.
«В знак того, что наше предложение принято, мы просим вернуть Талигойе древнюю реликвию, находящуюся на хранении у Вашего Величества, – требовал жених. – Исполнение нашей просьбы мы расценим как…»
Дальше шла обычная дипломатическая мура. Второе письмо и вовсе предназначалось принцессам, эдакое кукареканье, пересыпанное сахаром и миндальной крошкой. Засевший в Олларии петух явно воображал себя пупом вселенной. Это было бы смешно, если б не Алва, положивший шпагу перед одним ничтожеством, спасая другое. Марсель с трудом подавил желание швырнуть раканью писанину в камин: образцы монаршего почерка и печатей могли пригодиться, как и верный вассал Повелителей Скал. Начесать шерсти можно и с паршивой овцы, если понять, с какой стороны заходить. К столу Валме вернулся одновременно с притащившим первый поднос трактирщиком.
– Сударь… – Марсель зачерпнул из супницы, распробовал и кивнул. – Очень недурно, рекомендую… Я прочитал ваши письма и вынужден вас огорчить. В Урготе вам делать нечего. Граф Шантэри прекрасно справляется с обязанностями посла, а дочери Фомы никогда не свяжут свою судьбу с человеком, на гербе которого изображены свиные головы. И это не говоря о том, что, называя себя братом урготского герцога и при этом добиваясь руки его дочерей, Альдо Ракан является если не лжецом, то извращенцем.
– Валме, – на физиономии Тристрама застыло выражение человека, уснувшего в постели любовницы, а проснувшегося на одной подушке с бабушкой жены. – Я вас не узнаю.
– Не узнаете? – Марсель отправил в рот еще одну ложку сырного супа. – Это доказывает лишь вашу ненаблюдательность, но оставим эту тему. После ужина господин Шеманталь препроводит вас в Тронко. Или до ближайшего дерева.
– Что? – Тристрам оттолкнул миску со злополучным супом. – Что вы сказали?
– Только то, что у вас, как и у любого грешника, есть выбор. Либо вы говорите, что за реликвии ищет Ракан, мне. Либо сообщаете это закатным кошкам, они, как известно, еще любопытней обычных.
– Меч Раканов… – выдавил из себя Тристрам. – Фердинанд отдал его Ворону.
Вот оно что! Клинок с лиловым камнем, осенние лилии, скрипки маэстро Гроссфихтенбаума, кричащие о неизбежности… За какими кошками Алве понадобились реквиемы? Деньги девать некуда было?!
Марсель Валме вытащил пистолет и аккуратно положил рядом с собой.
– Граф Тристрам, надеюсь, вы будете столь любезны, что после обеда расскажете мне о господине Ракане и его приятелях все, что знаете или хотя бы предполагаете. Хозяин, нам понадобится отдельная комната и шадди.
2
Разумеется, слуги ничего не знали, не видели и не слышали. Никого, хотя бы отдаленно напоминающего обитателя Лаик, ни Ричард, ни Валентин не опознали. Все караулы были на месте, гимнеты клялись, что видели только слуг и придворных, хотя Суза-Муза не подряжался ходить в оранжевых штанах и звенеть бубенцами.
– В конце концов, это становится глупым, – выразил общее мнение Дэвид Рокслей. – Не знаю, чего добивался этот мерзавец, но дураками он нас уже выставил.
– Формальный вызов… – виконт Мевен с подозрением глянул на люк, через который из кухонь в буфетную поднимали кушанья. – Только кому? Его величеству, кому-то из нас или же всем?
– Герцог Окделл как-то вызывал семерых, – Робер подмигнул нахохлившемуся Дикону, – а нас, если исключить ее высочество, шестеро. Граф не столь уж и смел.
– Я не видел дуэли одного и семи, – Мевен слегка поклонился Ричарду, – но бой четверых и одного четверых не украсил.
– Семерной дуэли не видел вообще никто, – вмешался разглядывавший натюрморты с дичью Придд, – потому что ее не было. Был бой семерых против двоих.
– Герцог Придд! – И кто только придумал, что Скалы спокойней Молний?
– Герцог Окделл? – на губах Придда играла любезная улыбка. – Вы хотели сказать, что если один превосходит четверых, то бой двоих и семи становится боем в худшем случае пяти и семи, что уже не требует особого мужества?
Робер как-то успел оказаться на пути Дикона и подхватить его под руку.
– Рокслей, Мевен… – Вот только оскорблений действием нам тут для полного счастья не хватало, то-то Медуза возрадуется! – Слуги ничего не видели, но что-то могли заметить гимнеты. Герцог Придд, я могу вас попросить описать караульным ваших однокорытников? Возможно, кто-то из них был здесь.
– Да, монсеньор, – Рокслей все понял и понял правильно. – Герцог Придд, мы будем вам весьма признательны.
– Разумеется, я пойду с вами и исполню свой долг, – слегка поклонился Придд. – Герцог Эпинэ, я всегда к вашим услугам. Герцог Окделл, я ошибался, меня подвела память. Это был бой не двоих, а полутора.
Дикон дернулся, но Робер с силой сжал локоть оскорбленного эория.
– Герцог Окделл, я хотел бы, чтоб вы оказали такую же услугу Карвалю и мне!
Мевен с Рокслеем уже взяли Придда в клещи, Спрут не сопротивлялся, зачем? Если Дикон не выдержит и нарушит эдикт, виноват будет он и только он. Валентин окажется оскорбленной стороной, ведь он не произнес ничего предосудительного. Повелитель Волн просто рассуждал о поединках.
– Это он, – бросился в бой Дикон, едва закрылась дверь, – Спрут! Граф Медуза… Он ведь в Лаик графом был.
– Дикон, это не может быть Придд. Мы все время были друг у друга на глазах, начиная с совета Великих Домов. Блюда подняли из кухни и принесли в столовую. Подложить перчатку мог разве что тот, кто снял крышку, но для этого нужно иметь руки фокусника.
– Ты, – от возмущения Дикон аж задохнулся, дурачок, какой же он дурачок, – ты поверил этой твари?!
– Успокойся, – прикрикнул Иноходец, – и подумай. Ты этого не делал, у других не было даже такой возможности. Среди нас Сузы-Музы нет, если, конечно, он действует один.
– Робер, – мальчишка продолжал бушевать, – кроме Придда некому! Из Лаик здесь только он и я.
– Это необязательно унар или слуга, – пальцы Эпинэ разжал, но занял стратегическую позицию между Повелителем Скал и дверью.
– Тогда кто?! – Окделл выглядел совершенно ошарашенным. Он не должен больше встречаться с Приддом, искренности с подколодностью не по пути.
– Да кто угодно, – пожал плечами Иноходец. – Ты кому-то рассказывал про Медузу?
– Рассказывал, – сдвинул брови Дикон, – в Надоре, в Сакаци и еще в гостинице, после войны…
– Кому, если не секрет?
– Савиньякам, – Ричард запнулся, но
