Владимир Лещенко - Тьма внешняя
Здесь ты всегда поешь досыта, оденут-обуют. Жалование платят – император монету свою чеканить начал. Двух жен иметь можно, – она усмехнулась, – жаль двух мужей нельзя… Вот хоть меня возьми – ну кто я такая была? – продолжила она. – Девка продажная, подстилка. Если что у мамаши Ханны бы открылось – меня бы вздернули, а она бы откупилась, все бы на меня, да на других таких как я свалила. Даже почти все, что я добывала, – отнимала, из милости у нее жила.
– А сейчас у меня самой две дюжина в подчинении – попробуй кто из них мне поперек стать, может и палок отведать.
– А как тебе вера здешняя?
– Я так и знала, что ты про это спросишь, – ухмыльнулась девчонка. Не сомневайся, Ирод все правильно говорит! Ты вот подумай – где был христианский бог, когда Дева папу и всех крестоносцев резала, как баранов? Да и раньше. Ты не смотри, я не дура, хоть и читать не умею, мне один студент из Гейдельберга, какой-то родич Ханны, еще до того все объяснил про Бога и про Дьявола, я все еще тогда поняла, что попы сами ничего не знают, а нас учат…
– Студент, говоришь? И где ж он тебе все объяснил, на сеновале что ли? – неуклюже пошутил силезец, старясь скрыть разочарование. Мелькнувшая было надежда на ее помощь, уже давно улетучилась. Дело императора Ирода давно уже стало ее делом. Да и с чего ей помогать им?
– Не… – отмахнулась Матильда, – он в кровати это делать любил. – А это кто такой с тобой? – она словно впервые обратила внимание на Матвея. Ее загорелая ладонь провела по покрытой грязной щетиной щеке.
– Хорошенький мальчик, – в этом «мальчик», сказанном девчонкой, которой не было и восемнадцати, о мужчине старше ее года на три, сквозило явное презрение. – Будешь говорить, что племяш твой?
– Правда, Матильда, родич он мне, – бросил бывший разбойник. «По Адаму» – добавил он про себя.
– Ладно, родич – так родич… Он мечом махать умеет? – осведомилась девушка
– Да уж получше тебя, – с вымученной веселостью бросил Владислав.
– Ох, Гансик, не грубил бы ты! Вот поставят тебя под мою команду, побегаешь у меня!
И тем же тоном бросила в сторону Матвея:
– Давай, дружок, не притворяйся, я вижу, что ты не спишь.
Матвей открыл глаза, с видимым трудом повернул голову к ней, разлепил ссохшиеся губы.
– А зачем ты меч за спиной носишь? – спросил он вдруг на довольно неплохом немецком.
Брови Тильды приподнялись в легком удивлении.
– Это чтобы его такие вот как ты не украли. А хороший вояка, сразу про оружие спросил! – похвалила она.
Развить эту тему ей так и не удалось…
Глухие частые удары послышались снаружи. Кто-то отчаянно колотил изо всех сил в большой барабан. Через секунду, казалось, весь город взорвался гулом и грохотом. Неподалеку сразу несколько человек протяжно закричали. Матильда упруго вскочила. Сейчас любому стало бы ясно, зачем она носит оружие за спиной – ее ладонь стремительно скользнула за плечо, и сталь клинка сверкнула у нее в руке. Пригнув с места, как дикая кошка, она взлетела сразу на верхнюю ступеньку лестницы, рывком распахнула дверь и тут же, зашипев, отскочила. С тупым стуком в дверной косяк вонзилась стрела.
«Нападение! Кто-то треплет дьяволопоклонников, черт их дери! Не оставил нас Бог! Самое время…»
Он подскочил к Матвею, грубо потряс.
– Подымайся! Подымайся, если жить хочешь!
И – вот чудо – Матвей спрыгнул с ложа, и пусть шатаясь, но сделал несколько шагов к двери.
– Куда, – прошипела, поднимая клинок, Матильда, о которой Владислав забыл, но которая не забыла о них, и как-то разгадала намерения старого знакомого. – А ну живо назад! Сбежать? Не выйдет, дружочек!
Силезец не думал ни о чем в тот миг, преодолевая разделяющие их шаги. Руки его сработали раньше, чем разум. Одна рука поднырнула под подбородок девчонки, и резко рванула влево и вверх, а вторая с силой надавила на спину, чуть повыше лопаток.
Хитрый прием, которому его долго и безуспешно учил желтолицый и невысокий человек, невесть какими ветрами занесенный на палубу галеры родосских корсаров со своих почти сказочных островов на восходе, получился сейчас, спусти почти два десятка лет, на удивление хорошо, почти сам собой.
Он еще только-только понял, что случилось, а тело Матильды уже мешком сползало на ступеньки. Меч выпал из вмиг ослабевшей руки. Она плавно осела, а Владислав уже подхватил меч, чья рукоять еще хранила тепло ее ладони.
Он выскочил на верхнюю ступеньку лестницы, распахнул дверь, инстинктивно пригибаясь. Стрела с треском вонзилась в неструганные доски.
«Они бьют на свет!»– догадался Владислав. Мысль эту он додумывал, сбрасывая ударом ноги стоявший на очаге горшок. Бурлящая похлебка залила огонь, и землянка вмиг погрузилась во тьму.
Споткнувшись о девичье тело, он выволок Матвея наружу, буквально за шиворот. На мгновение он оглянулся. Матильда лежала на ступеньках, шея ее была вывернута почти под прямым углом.
В отсветах разгоравшегося пожара, ее лицо выглядело совсем по-детски беззащитным, и недоумевающе обиженным. В памяти силезца на миг возникло точно такое же, детское и обиженное, лицо мертвой Гертруды. Столь разные в жизни после смерти они стали так похожи… Но ни тени жалости не ощутил старый разбойник, да и не было на это времени. Быстро наклонившись, он вытащил из ножен, висевших на поясе девушки тесак, сунул его за голенище, и, подхватив Матвея за плечи, устремился вперед.
Десятки летучих огней проносились в ночном небе – нападавшие пустили в ход зажигательные стрелы. Крики, лязг оружия, топот копыт… На стенах крепости ярко горели кипы просмоленной пакли. Мимо силезца во мраке проносились всадники.
– Что происходит? – тяжело прохрипел Матвей.
– А пес его знает, – буркнул силезец, – война какая-то.
Грохот множества барабанов, и рев труб сливался с многоголосыми воплями и свистом стрел.
Картина боя стала ему ясна уже через полминуты. Стольный град дьяволопоклонников был атакован целой ордой всадников, незаметно подошедших со стороны леса. То ли им без шума удалось снять охранение, то ли его вообще не выставили…
Умаявшиеся за время празднества подданные Ирода уснули вповалку кто где, и теперь беспорядочно метались, истребляемые беспощадными врагами. Мимо, проносились всадники, на их доспехах и плащах во тьме смутно белели кресты. Слышался многоголосый клич – «Иисус!!»
Один, проскакав мимо, чуть не снес голову Владиславу. Силезец увернулся, кинувшись на землю.
Проскакал конь, волоча в стремени мертвое тело. В рыжих отсветах пожара Владислав увидал всадника. На узде его коня повис, отчаянно вереща, человек, еще несколько метались вокруг с пиками и рогатинами. Раскатисто завывали рога, заглушая крики людей, лязг оружия, стук копыт и ржание… Со стены города, освещенной десятком гигантских факелов, бабахнула пушка, блеснув багряной молнией.
Вот рядом с ним остановился, приплясывая, конь, в седле которого сидел, запрокинувшись назад, мертвец.
– А ну-ка, посторонись! – Владислав уверенно скинул истекающий кровью из пробитого пикой горла труп, и взгромоздил на его место Матвея. Потом запрыгнул на круп и сам. Конь осел на задние ноги под тяжестью двух седоков. Взбрыкнул, пытаясь освободиться от ноши. Владислав ударил его рукоятью меча по шее, в известное ему место. Всхрапнув, конь тотчас же понесся галопом.
Матвей чуть было не соскользнул на землю, но Владислав успел поймать зубами его рукав и удержал. Сдавив бока коня, он вновь с силой ударил его раскрытой ладонью между ушей. Животное, привыкшее носить на себе всадника в сотне фунтов железа рванулось с места в карьер.
Кто-то попытался загородить ему путь – он, привстав на стременах, рубанул с оттягом, в полную силу, кого – все равно.
Ему вдруг почудилось, что все это уже когда-то с ним было. Нет, не показалось, – это было с ним, и не раз… Вновь он мчался куда-то сквозь ночь, а позади гремел бой; как это было уже десятки и сотни раз, вновь рубил пытавшихся стать у него на дороге… Ветер свистел в ушах, кровь стучала в висках, и не надо было думать ни о чем. Только крепче сжимать узду, надеясь, что добрый конь вынесет, не сбросит с седла…
Мчащийся во весь опор скакун влетел в непроглядный лесной мрак…
* * *Информационно-логический блок ЮН-2340-Ч. Сообщение для персонала секции 123-И. Хранителю-Куратору Таргизу, и Хранителю-Наставнику Зоргорну – лично.
Осуществляемые в автоматическом режиме, в соответствии с заданием от мероприятия по восстановлению управляемости фактотума, результатов не дали.
Деструктивные изменения в полиментальном комплексе продолжаются.
Наблюдается сокращение цикличности периодов господства отрицательной доминанты рассудочной деятельности, и усиление эмоций черной части спектра, и сдвижка их характеристик в сторону более насыщенной части шкалы.
Каналы с восьмого по двадцать девятый – не трассируются. Каналы шестой, двадцать второй, и тридцатый – полностью прекратили существование.
