Паучий дар - Фрэнсис Хардинг
* * *
Новый главный составитель отдела контрактов любил наблюдать за тем, как встает солнце, сидя с чашечкой чая в саду, устроенном на крыше дома. Но поднявшись в свой сад однажды утром, он обнаружил, что в предрассветных сумерках его ожидает иное зрелище. Главный составитель увидел долговязого юношу в одежде из белого болотного шелка. Его волосы пребывали в беспорядке, и движения были им под стать. А по лицу и плечам бегали пауки.
– Как ты сюда попал?
– Точно так же, как планирую отсюда убраться. – В улыбке юноши было что-то странное. – Можете считать меня посланником. И мои хозяева настоятельно рекомендуют отнестись к этому письму со всем возможным вниманием. – Он положил на шпалеру белый конверт.
Главный составитель уже громко звал слуг, которые бежали по лестнице, чтобы защитить своего работодателя. Но вместо того чтобы испугаться, юноша вдруг захохотал. С первыми лучами солнца, пронзившими горизонт, его смех превратился в оглушительный крик. Кожа юноши покрылась волдырями, похожими на укусы комаров, затем они лопнули, обнажив пучки белого пуха. Юноша развел руки, потом вся его фигура исказилась и съежилась, а крики с каждой секундой становились все выше и пронзительнее.
Наконец одежды из белого шелка упали на землю, и крылатое существо взмыло в воздух. Когда оно скрылось из виду, его вопли превратились в тонкие, рвущие нервы «кха-а-а» черноголовой чайки. Ознакомившись с письмом Младших братьев, чиновники Канцелярии были вынуждены отнестись к предложениям двух «юных бродяжек» куда серьезнее.
* * *
По Рэддишу поползли слухи, что у Младших братьев отныне два посланника: мальчик-чайка и женщина – летучая мышь.
– Это же отлично! – твердо заявила Леона, принимая из рук Повара чашку с бульоном. – Днем я человек, а ночью – летучая мышь. А твой брат, – она кивнула на чайку, которая примостилась у Неттл на плече, – будет человеком ночью и чайкой днем. Таким образом один из нас всегда сможет слетать к Младшим братьям, если возникнет такая необходимость. – Странно было видеть инспектора в человеческом обличье. На ней даже белый пиджак из валяного болотного шелка смотрелся элегантно и строго.
– Но так вы никогда не освободитесь от своих проклятий! – возразила Неттл, которой не давала покоя цена ее свободы.
– Поверь мне, это небольшая цена за то, чтобы стать посредником между Марью и человечеством! – улыбнулась Леона. – Уверена, мои старые коллеги уже позеленели от зависти.
– Что ж, ты в конце концов получил возможность прожить две жизни, – сказала Неттл Яннику чуть резковато, но на самом деле она не могла на него злиться. Даже сейчас она знала, что он думает о своем гнезде, самке и птенцах.
– А в Пакте что-то сказано о послах? – спросила Неттл.
К ее удивлению, Леона рассмеялась.
– Кто знает? У Канцелярии есть веские причины не показывать людям этот документ. В нем царит полный хаос. Люди во время переговоров были сами не свои от страха и сходили с ума от близости Мари, а существа оттуда думают совсем не так, как мы. Некоторые страницы Пакта покрыты отпечатками лап и прожжены золотыми слезами. С таким же успехом стороны могли пытаться договориться, махая друг другу рыбами с противоположных берегов. Все знают, в чем суть этого документа, но, когда речь заходит о деталях и нюансах, никто не может сказать ничего внятного. Но Пакт работает, потому что все хотят, чтобы он работал. Не стоит недооценивать силу добрых намерений.
– Я не смогу защищать вас, если вы улетите в Марь, инспектор, – сказал Галл. Он был единственным, кроме Неттл, у кого новая сделка вызвала сомнения.
– Разумеется, не сможешь, – ответила Леона. – Галл, я освобождаю тебя от службы.
Галл моргнул единственным глазом и уставился на свою нанимательницу так, будто она внезапно ударила его камнем.
– Что?
– От тебя теперь никакого проку, – жизнерадостно заявила Леона. – Я не могу послать тебя в бой, не подвергнув при этом опасности жизнь обычного человека. И зачем мне тратить деньги на содержание кареты, если ночью я могу долететь куда угодно?
– Но… ведь контракт был заключен до конца моих дней, – медленно проговорил Галл.
– Твой контракт с лошадью, – поправила его Леона. – А твой контракт со мной действует столько, сколько я захочу, и я его расторгаю. Думаю, ты уже сполна отработал потраченные на тебя деньги. Так что отправляйся домой, глупыш.
И Галл отправился домой.
* * *
Переговоры между Канцелярией и Освободителями растянулись на много месяцев, но в конце концов в присутствии Книгоноши был подписан договор. Освободителям разрешили обустроить базу на Мелководье, в месте не таком опасном, как затопленный курган. Канцелярия пообещала не арестовывать проклинателей и не мешать поставкам продовольствия, пока те ведут себя смирно. Также Канцелярия обязалась держать в секрете расположение базы, чтобы одержимые местью добропорядочные граждане не явились к ним вершить правосудие. А людям, в душах которых зрело проклятое яйцо, разрешили искать убежища у Освободителей.
Тем проклинателям, которых Келлен смог избавить от бремени проклятого яйца, дозволялось вернуться во внутренние земли Рэддиша. Именно этот пункт в первую очередь подтолкнул Освободителей к подписанию договора. Соглашение не было идеальным, как и любой другой контракт. И точно так же всем было ясно, что у жителей Рэддиша уйдет немало времени на то, чтобы перестать смотреть на проклинателей с ужасом и отвращением.
– Иногда приходится злить людей, – сказала Леона. – Менять закон – все равно что вскапывать новое поле. Ты вырываешь старые корни и тупишь лопату о камни, но в конце концов в бороздах пробьются первые ростки, живая изгородь зацветет пышным цветам, и начнет казаться, будто так было всегда.
Когда люди услышали, что девчонка из Освободителей уговорила Младших братьев быть осторожнее с проклятыми яйцами и раздавать их пореже, отношение к изгнанникам-проклинателям начало постепенно меняться. Помогло и то, что теперь Келлен трудился над снятием проклятий вместе с Освободителями. Вскоре девочка-облако благополучно вернулась к семье, да и остальные, проклятые по приказу Эммета, обрели прежнюю форму и зажили обычной жизнью.
В обществе стала потихоньку укореняться идея «исцеления» проклинателей. Когда Келлен навестил Красную лечебницу, главный врач доктор Амнезий преисполнился сдержанного энтузиазма. Они всё говорили и говорили, и в их сознании все отчетливее проступал новый образ Красной лечебницы – той, где кандалы и железные шлемы заменит медленный путь к пониманию и освобождению.
* * *
Как Келлен и боялся, расплести проклятие в яйце оказалось ужасно сложно. К тому же процесс был мучительно долгим. Тут мало было просто решить загадку, освободить жертву и отправиться восвояси, как он делал раньше. Теперь ему приходилось долгие часы говорить и
