Паучий дар - Фрэнсис Хардинг
* * *
Келлен прибыл в плавучую деревню Освободителей, расположенную на месте разрушенного кургана, как раз вовремя, хотя в некотором смысле он опоздал на несколько дней. Убежище проклинателей оставалось безопасным только потому, что существа, связанные контрактом с Шэем Эмметом, продолжали охранять периметр. После его смерти те контракты утратили силу. Порождения Мари покинули свои посты и ушли, причем некоторые из них из вредности прежде отняли одну или две жизни. А плавучая деревня осталась без защиты.
Освободители отступили на внутренние баржи и жгли факелы ночи напролет, отгоняя самых страшных тварей. Однако Мерцающие висельники подбирались все ближе, стеклянные, как глаза мертвеца. В сумерках Бледнорукие девы песней заманивали тех, кто не успел укрыться, в камышовый лес, откуда никто не возвращался. Среди угрей, которые не были угрями, плавал гигантский болотный змей; желтые и коричневые пятна покрывали его длинную спину, напоминавшую подгнившее яблоко. Никто не осмеливался покинуть деревню, чтобы поискать пищу или поохотиться. Припасы подходили к концу, да и топливо тоже.
Сам по себе Келлен мало чем мог помочь Освободителям, но он пришел не один. Рядом с костяной лодкой скользила, уйдя в воду по лопатки, лоснящаяся болотная лошадь. На спине у нее восседала зловещая фигура в темно-сером плаще из валяного болотного шелка и с красной повязкой на глазу.
Учитывая, что их прошлая встреча обернулась бойней, Черрик-Галл был, пожалуй, последним человеком, которого Освободители хотели бы видеть в своей деревне. Но зрелище, как всадник на пару с лошадью разрывают гигантского болотного змея, который наводил ужас на проклинателей, изрядно способствовало укреплению дипломатических отношений.
Пока обитатели лагеря изумленно таращились на покрасневшую от крови воду, Келлен забрался в рулевую рубку и позвонил в колокол, чтобы привлечь их внимание. К нему обернулось множество враждебных лиц, на которых мелькали вспышки ярости зреющих проклятий, и Келлен усилием воли подавил панику.
– Полагаю, вы обо мне слышали, – сказал он, – и тех, кто меня ненавидит, я не могу винить. Но я пришел, чтобы помочь вам. Я вас не предам. Я не могу вас предать. И у меня есть контракт, который это гарантирует.
Он рассказал им о смерти Эммета и о сделке, которую они заключили. Когда проклинатели услышали, что Эммет пообещал перед Книгоношей, по толпе пробежали испуганные шепотки.
– Получается, если мы пойдем на сделку с Канцелярией, никто из нас больше не сможет наложить проклятие? – спросила одна женщина. – А что будет с теми, кто носит в себе проклятое яйцо? Мы же не можем вечно с ним таскаться? Что нам делать?
– Нам придется уйти из Освободителей, когда проклятие созреет, – подхватил стоявший рядом с ней мужчина. – Тогда мы останемся одни в Глубокой Мари и погибнем!
Эта часть разговора была самой сложной: Келлен понимал, что сейчас либо завоюет сердца своих слушателей, либо навсегда их потеряет. Не исключено, что их лица недоверчиво потемнеют и они потянутся за оружием.
– Я Расплетатель, – сказал он. – Я расплетаю проклятия. До сих пор я расплетал проклятия, которые уже были наложены. И никогда не задавался вопросом, есть ли другое решение. Но… я пообщался с Младшими братьями, и, возможно, существует способ расплести проклятие, пока оно еще зреет в яйце. Это будет непросто, и… без вашей помощи я не справлюсь.
Проклинатели неуверенно заворчали, некоторые мрачно переглянулись.
– Я не говорю о том, что вы должны отречься от своего гнева! – быстро продолжил Келлен. – В гневе нет ничего плохого. Со многими из вас обошлись несправедливо, и большинство не желало себе такой судьбы. Но… ненависть – другое дело. Она пожирает вас изнутри и делает вашу жизнь значительно хуже. А вы и так достаточно настрадались, верно?
Эммет хотел, чтобы контракт подчинил меня его воле, но я обязан служить Освободителям. Так что я обязательно найду способ им помочь. Спасу их от кандалов и Красной лечебницы. Спасу их от людей, подобных Шэю Эммету. Помогу им пройти через боль, если смогу.
Черрик-Галл тоже слушал Келлена, переводя дух после схватки. Его лицо всегда было серым, но теперь он выглядел изможденным и больным – и куда больше похожим на человека. Иногда Келлен замечал, как он оглядывается по сторонам с таким видом, будто мир гораздо удивительнее и ярче, чем он привык. Болотный всадник явно не ожидал, что очнется.
Пожалуй, Келлен был единственным, кто заметил, что у Галла изменился стиль боя. Болотный всадник стал менее безрассудным в своей свирепости, более осторожным и даже несколько нерешительным. И Келлен догадывался почему. Теперь Галлу было что терять.
В грудь Черрика-Галла, туда, где прежде билось его старое сердце, Младшие братья поместили петлю из веток портального дерева, взятую из шкатулки Шэя Эммета. Другая петля обвивалась вокруг живого сердца Харланда Мелбрука. Вместе они образовывали Глотку, в которой два места сливались в одно. Кровь Галла качало призрачное сердце. Но поскольку одно сердце билось для двоих, смерть любого из братьев неминуемо обернулась бы смертью второго. Теперь Галлу приходилось ценить собственную жизнь, что, кажется, было для него в новинку.
* * *
Надев серебряный ошейник, Янник неуклюже ввалился в шелковый замок, сложив за спиной бело-серые крылья.
– Канцелярия не желает нас слушать, – без обиняков сообщил он Младшим братьям. – Нам нужен новый план. Может быть, к вам они прислушаются, но вам придется отправить к ним посла. Кого-нибудь, кто способен переместиться отсюда туда. – Янник ухмыльнулся. – Например, кого-нибудь с крыльями… Отпустите мою сестру – и взамен получите крылатого посланца. Даже двух. Два по цене одного.
Неттл пришла бы в ярость, узнай она, что он предложил. Но Янник не желал оставлять сестру в одном замке с человеком с шелковыми ушами, чье проклятие в новолуние могло ее убить. Выслушав стрекот и щелканье своих хозяев, Повар прочистил горло.
– Твоя душа расколота надвое, – сказал он. – Ты выбрал свое проклятие, когда тебе выпал шанс от него избавиться, и это делает твой случай… сложным. Впрочем, ты можешь быть полезен. Но если ты поступишь на службу к моим
