Zадача будет выполнена! Только вперед - Николай Петрович Марчук
– Ха-ха-ха! – дружно заржали сидящие рядом Гвоздь и Джокер, которых я назначил себе в стажеры на операторов дронов.
– Смешно, – довольно цокнул я языком. – А в чем цимес? Ты же мне не просто так этот анекдот рассказал?
– Смысл в том, что надо смотреть на вещи ширше, а к людям относиться проще, – понизив голос до шепота, произнес Петрович.
– Не понял? – нахмурился я.
– Сбавь обороты, Псих, нельзя пацанов держать постоянно в узде, надо быть гибче. Ну хочет Кок пострелять по укропам, так сделай ему приятно – возьми с собой, ткни пальцем в кусты, крикни, что типа там укропы скрытно подобрались, пусть пацан постреляет в свое удовольствие. Он же безвылазно сидит в своем закутке и готовит в одиночку на всю нашу ораву без перерыва. Ему просто надо как-то пар выпустить, чтобы котелок не разорвало. Понимаешь?
– Да, – буркнул я. – Ты психологом не хотел работать на гражданке?
– Нет, мне и так забот хватает. Вот когда станешь, как я, многодетным отцом, тогда меня и поймешь.
– Глобус, всё хотел спросить: а откуда ты так хорошо иностранные языки знаешь?
– Матушка моя родилась за границей, во Франции, в СССР ее привезли родители, они были потомками эмигрантов. А батя мой, царство ему небесное, был военным советником и не вылазил из командировок по Африке и Азии. Матушка свободно разговаривала на французском и английском, она в детстве меня к языкам и приучила: порой целыми днями разговаривала со мной исключительно на французском. Вот так и я выучил языки.
– Отец погиб в командировке?
– Ага, где-то в Африке в восьмидесятых, нам спустя несколько лет после смерти его останки в цинке привезли.
– Соболезную.
– Спасибо, но я отца толком и не знал, даже особо не помню, он все время был в разъездах. И географию я так хорошо знаю только потому, что всё детство и юность себе представлял, что отец жив и сейчас находится где-то в Африке или Азии. Мечтал выучиться на дипломата и объездить весь мир, чтобы отыскать отца. Хоронили его в закрытом гробу, лицо нам не показывали, и матушка всё думала, что внутри пусто, а батя мой где-то в секретной командировке, о которой семье знать не положено. Я, когда студентом стал, даже художественную книгу написал про похождения бравого капитана в Африке, – каким-то мечтательным тоном заявил Глобус.
– Книгу? – удивленно присвистнул Бамут, сидящий рядом. – Охренеть! А как называется?
– «Вольные стрелки». Это было в конце девяностых, мне тогда еще двадцати не было, тогда вообще легко было издаться. Но суть не в этом. После того как моя книга появилась в продаже, на меня вышел один из бывших сослуживцев отца и рассказал, что тот погиб при непонятных обстоятельствах. Дескать его отравили британские агенты, потому что мой батя должен был возглавить очередное восстание или государственный переворот в одной из африканских стран, и было это не в тысяча девятьсот восемьдесят третьем, а в тысяча девятьсот восемьдесят первом году. Короче, так я и не узнал, где и когда погиб мой отец, но то, что он умер где-то в Африке в начале восьмидесятых, – это бесспорный факт. После того разговора у меня как-то приоритеты в жизни изменились, я бросил вуз, ушел в армию, попал на вторую чеченскую войну, а потом, уже после дембеля, как-то само собой вышло, что стал работать сам на себя, индивидуальным предпринимателем, – грустно вздохнув, закончил свой рассказ Глобус.
– А я рад, что так всё вышло, – неожиданно для себя заявил я. – Сложись жизнь иначе, и ты, Глобус, здесь точно не оказался бы. А без тебя нам хреново бы пришлось.
– И вам, сынки, спасибо, – грустно улыбнувшись, ответил Петрович. – Спасибо, что не зассали, как некоторые ваши сверстники, не сбежали в Грузию или Армению, а взяли в руки оружие и пошли Родину защищать. Какая бы она хреновая ни была, эта Родина, как бы вас ни гнули и ни били ее должностные лица, но Родина – она, как мать, одна на всю жизнь, и ее надо защищать.
Вот в этом весь Глобус. Как ни поверни разговор, но последнее слово всегда за ним, и, черт возьми, весьма приятное слово. Прям не Глобус, а самый настоящий замполит.
Глава 3
Ножовка по металлу вгрызлась в корпус «морковки» – кумулятивной гранаты ПГ-7В от противотанкового гранатомета РПГ-7. Взрыватель у гранаты отсутствовал, поэтому пилить корпус было почти безопасно. Если бы создатели кумулятивных гранат или умные военные чиновники видели сейчас, что мы с Гвоздем делаем, то у них бы глаза на лоб полезли. Но практичная сноровка и смекалка на войне – это дело такое, обычно противоестественное для критического тылового взгляда.
По крайней мере, мне не доводилось видеть ни одной инструкции к РПГ-7, где бы показывалось, как из самого распространенного боеприпаса к гранатомету – кумулятивной гранаты – сделать фугасный заряд. А надо всего лишь сделать небольшой надпил на корпусе кумулятивной гранаты, потом еще один, и еще – получается небольшое окошко размером чуть больше спичечного коробка. Взору открывается внутреннее убранство гранаты, а именно пустота кумулятивной воронки, благодаря которой и образуется струя раскаленной меди, способная как спица протыкать броню.
Вот в эту самую воронку я сейчас напихаю пластичное взрывчатое вещество, которое «эксперты» обычно называют пластитом или пластиковой взрывчаткой, а казенный армейский язык зовет просто и незамысловато – ПВВ-4. Пластит негигроскопичен, нерастворим в воде, представляет собой однородную тестообразную массу светло-коричневого цвета, легко деформируется усилием рук, что позволяет изготовлять из него заряды произвольной формы. Пластичные свойства сохраняются в широком температурном диапазоне, что позволяет комфортно работать с ним не только в Якутии, но и в Сахаре.
Пластита у нас несколько ящиков, расфасован он в килограммовые брикеты, замотанные в бумагу. Я достаю липкий «пластилин» и запихиваю его внутрь кумулятивной гранаты через выпиленное окошко, плотно трамбуя пальцами.
– Надо хорошенько его трамбовать, чтобы не было свободного пространства, – комментирую я свои действия, объясняя, как из обычной кумулятивной гранаты сделать фугасную.
Передо мной сидят «маслопупы» из команды Шута, «мазута», оставшаяся без танка и одной БМП. И поскольку танкисты перешли в разряд пехоты, то надо поделиться с ними своим опытом и знаниями.
Шут и остальные безлошадные «маслопупы» внимательно следят за моими манипуляциями. Сперва они, конечно, напряглись, видя, как я ножовкой курочу кумулятивный снаряд, но после краткого объяснения немного расслабились, хотя всё еще изредка бросали на меня опасливые взгляды.
– Противник, услышав характерное жужжание,
