Квестер - Андрей Владиславович Немиров
Вопросы, вопросы, вопросы…. Вот эти охранники: зачем они? Если все, находящиеся здесь, умерли, то зачем убивать их повторно? Шум и крики за деревянной перегородкой в ангаре, куда его не пустил амбал с автоматом: что это было? Офицер, записывающий данные: зачем записывал? Надо ждать, когда кто-то позовёт и надо к чему-то привыкать: кто позовёт и куда, к чему привыкать и зачем? И главное: как это друг с другом сочетается, как склеивается? И самое главное: что ещё, какие ещё неожиданности уготованы Тестеру здесь? Вдруг это место населено какими-нибудь ползучими тварями? Тогда лучше провести ночь на ветвях дуба. А если твари — летающие, тогда где? У Тестера голова шла кругом.
Адреналин в его крови немного угомонился, и тут же налетела тяжёлая волна усталости. Тестера начало клонить в сон и перед лицом этой приятной во всех отношениях необходимости, он начал быстрее искать решение проблемы обустройства ночлега. В конце концов, придя к выводу, что неожиданности — они на то и неожиданности, чтобы их не нужно было ожидать, и что ползучие твари гораздо неприятнее летающих, Тестер решил провести ночь в ветвях дуба. Слипающимися от сна глазами, он ещё раз оглядел великана. Да, лазить по деревьям, конечно, не совсем обычное занятие для сорокалетнего (и, в общем-то, не худенького) мужика, но, как говориться, решение принято.
Тужась и кряхтя, кое-как управляя своим непослушным телом, Тестер полез наверх. В целом, это оказалось не очень сложным делом — ветви дуба росли более чем удобно — и через пару минут он уже сидел на широком разветвлении и смотрел по сторонам. Недалеко горело огнями странное сооружение, из которого он чудом выбрался, с других сторон надвигалась абсолютно чёрная тьма.
«Ну, что, старик, — сказал себе Тестер, засыпая, — жив, и — слава Богу! Хотя, всё-таки, странно, что умершие «там» могут умереть ещё раз «здесь». И, раз я не умер второй раз, значит, по местным меркам, я ещё жив. Вот понять бы: где именно жив, в какой чужбине…, и для чего…. А может быть и нет смерти никакой вообще?”
Он вздохнул.
«Ну, да ладно: утро вечера мудренее, завтра мож чего и узнаем!» С этими мыслями смертельно уставший Тестер, неожиданно удобно устроившийся на ветвях дуба, мгновенно заснул.
Глава четвёртая
1
А в Обители не спали…. Впрочем, там никогда не спали. Охранники стояли в шеренгу в большой белой комнате, наполовину забитой всякой ерундой: стульями, столами, какими-то ящиками… Виноватые взоры охранников были устремлены в пол. С краю шеренги стоял Ленин и говорил сбивчиво, картавя и заикаясь больше обычного:
— Влад-дыка, он ведь совег’шенно н-невоспитанный молодой ч-человек! Я говог’ил ему: «у-успокойтесь, сейчас стаг'ший пг’идет!» А… а он и с-слушать не стал! Удаг’ил м-меня, инстг’умент отобг’ал! Пг’осто антисоциальный, а-антипаг’тийный элемент, товаг’ищи! Такие не н-нужны нашей г’еволюции! Я…
— Хорош Картавого строить, не в театре! — прервал его властный голос. — Это на Красной Площади за это тебе лавэ платили, а здесь хрена тебе чего будет!
— Простите, Владыка, привык, трудно отвыкнуть! — извинился «Ленин» совсем другим голосом, без грассирования. Да, в «той жизни» он действительно изображал Ильича на Красной Площади в Москве, имел за это неплохие «бабки», из-за чего, собственно, и попал сюда, в Обитель… Но об этом «Ленин», разумеется, распространяться не стал, так как знал, что Владыка не любит пустозвонства…
— Почему бородатого не догнали? — обратился Владыка к охранникам. — Кто в приёмнике дежурил?
Охранники все, как один посмотрели на того самого амбала, которого Тестер повстречал у бревенчатой перегородки. Тот помялся немного, но потом, собравшись с духом, выпалил:
— Учитель! Дед Пихто не сразу раскололся, только когда пообещали, что, мол, слово перед Владыкой замолвим…ну, чтоб не казнить.… Тогда он и сказал, что их двое было. А мы-то думали — один дед, бородатого-то не видели! Вот и не стали догонять…
Вновь тишина. Тот, к кому они обращались, стоял к ним спиной, глядя в черноту ночи за окном. Выражения лица его они не видели, поэтому страх не убавлялся, а рос с каждой минутой тишины. Кто-то из охранников толкнул локтем амбала, мол, говори, говори.… Но тот только взглянул в ответ обречённо (бесполезно, мол!) и, вздохнув, снова уставился глазами в пол. Тишина росла, вместе с ней нарастал и страх неизвестности. Наконец тот, кого называли Владыкой и Учителем, не поворачивая головы, медленно произнёс:
— Слушайте сюда, ханурики! За то, что облажались, вам — предупреждение! Последнее предупреждение! При повторе с каждым будет вот так!
И Владыка, быстро развернувшись, нажал что-то, что было в его руке. Амбал, лишь успев коротко вскрикнуть, словно вспыхнул странным жёлтым пламенем и… исчез. Остальные, в их числе и Ленин, отпрянули назад, в ужасе прячась друг за друга.
— Что трётесь, плесень! А ну, быстро по местам! И помните: этот косяк у вас всех — последний в жизни! Сказал — и отвернулся к окну.
Толкаясь и чуть не сбивая друг друга с ног, охранники поспешили исчезнуть из комнаты. Но Владыка недолго оставался один: в дверь без стука зашёл здоровый бритый мужик с длинной чёрной бородой и наколками на обеих руках. Владыка, не поворачиваясь, обратился к нему:
— Слыш, Шамиль, ты своих бойцов собери, да завтра этого хрена бородатого излови! Компьютерщик он — не то, что этот сброд! А потому нужен мне здесь! А вдали от нас он может много худого принести! Чую я …
— Понял, Пахан, да! Найдём парня, можешь нэ сомневаться! Ты меня знаешь!
Владыка повёл плечами:
— Да всех я вас знаю, уроды лагерные!
Шамиль как-то недобро засмеялся, но Владыка жестом остановил его и прислушался. Вдали что-то угрожающе загудело. Через минуту пол у них под ногами задрожал и все предметы, находившиеся в комнате Владыки, отозвались стуком и звоном.
— Трясучка идёт, — негромко сказал Владыка. — Опять она, зараза…
— Эрунда! — небрежно бросил Шамиль. — Нэ сильный трясучка. Нэ опасный!
— Вроде того, — задумчиво согласился Владыка и повернулся к чеченцу. — Ну, ладно, иди пока покемарь…
2
То, что в Обители пренебрежительно называли «трясучкой», а для Тестера явилось очередной непонятностью этого мира, случилось глубокой ночью. Тестеру снился какой-то дикий сон: плывёт он на своём диване по бушующему океану, кругом акулы, диван сильно качает, а акулы пытаются перевернуть его и откусить ему, Тестеру, ноги.
Проснувшись в холодном поту, он увидел, что нет никакого дивана и нет вокруг никакого океана, но дуб, на котором он так удобно устроился на ночлег, неслабо
