Отвага - Паскаль Кивижер
Именно пробиться сюда он сейчас и пытался. Любой ценой. Тибо хотел поговорить с Лисандром, хотя ему отныне запретили являться живым, да и прежде не разрешали. Он даже общаться с Эмой больше не мог. Мертвому проникнуть в земное пространство не легче, чем проткнуть зубочисткой горную породу. Силы нужны, а где их взять? Тибо любил Лисандра как сына и глубоко сожалел, что оставил ему такое страшное наследство. Любовь и раскаяние – отныне единственный мощный источник энергии для него.
Из загробного мира Тибо отчетливо видел, как тесно связаны первый шаг и последний. В Бержераке, когда у них на руках скончался дедушка Лисандра, Эма бережно закрыла ему глаза и погасила огонь в очаге, а мальчик сразу же бросился к дверям, поспешил уйти. Неужели Тибо уже тогда заметил сходство Лисандра с Петром, увидел во вшивом нищем короля, бросившего любимую супругу в сугробе, понял, что у Гиблого леса и у Лисандра завязан внутри одинаковый узел? Вполне возможно. Может быть, Тибо инстинктивно почувствовал: развяжешь один узел, сам собой развяжется и другой…
Только сирота из Бержерака, что отыскал кинжал и меч, способен спасти принцессу. Лишь чужак мог решить головоломку, от которой веками отворачивались свои. Нужно научиться слушать, чтобы расслышать. Замолчать и обратиться в слух. Понимать, что никогда не вернешься, и добровольно пойти на риск. Подсознательно Тибо выбрал Лисандра для спасения королевства, а тот словно бы знал об этом и согласился.
Между тем мальчик шаг за шагом приближался к могиле. Почтительно снял фуражку.
– Тибо? – сам себе не веря, прошептал он.
Венки давно сгнили, остались сухие стебли, перевитые золотыми лентами. Лисандр наклонился, потрогал их, и в этот миг последние силы внезапно оставили Тибо. Раздался резкий хлопок, и призрак стремглав вылетел из этого мира в Великое Ничто, откуда никому больше не мог помочь. Лисандр вдруг ощутил невероятную пустоту вокруг и мучительную опустошенность внутри, будто его ударили наотмашь, сбили с ног.
– Вернись, – невольно взмолился мальчик.
«Вернись»? Забытые образы всколыхнулись в глубинах памяти, захлестнули его мощной волной. Сияющие кристаллы, хлопья снега, таинственная пелена. Тропинка-зеркало, затаившиеся звери. Плотная, перенасыщенная, интенсивная жизнь и шелест… Шепот:
– Вернись, вернись, вернись…
Это Ариэль кричала отцу: «Вернись!»
А Петр так и не позвал ни жену, ни дочь.
Ни обряда похорон, ни должного траура. Поэтому гангрена разъедала королевство. Ужасное заблуждение, будто счастье – в забвении.
Воспоминание о ночи, проведенной в Гиблом лесу, настигло Лисандра. И он вновь упал на колени и зажал ладонями уши, спасаясь от нестерпимой всепожирающей тоски. На этот раз она глодала его неистовей. Адский шепот смешивался с писком вьюрка из сна и голосом внутреннего зверя, о котором твердил Брюно. Лисандр больше не мог заглушить этот голос. Свой собственный голос. От себя не убежишь.
Мальчик опустил лицо в густую тучную траву, удобренную останками Тибо. Потеряв его, Лисандр словно бы похоронил отца во второй раз. Нельзя повернуть время вспять и попрощаться с ним. Нужно последовать примеру Гийома. Вытащить на свет напластования вытесненной скорби, почтить мертвецов, питавших исподволь его жизненную силу. Мертвые обозначили в его душе линии разлома, а он изо всех сил делал вид, будто она не повреждена. Лисандр теперь вспомнил: в Гиблом лесу трещины проступили на поверхности. Он напрасно пытался их скрыть. Настало время вглядеться в каждую утрату, поприветствовать всех ушедших, поблагодарить их.
Лисандр никогда не обращался к ним прежде. Слишком быстро за смертью родителей последовала смерть бабушки, а за ней – болезнь деда. Мальчик обшаривал помойки, ему некогда было думать. Да и не хотелось. Кораблекрушение заслонило гибель Щепки. Бегство в пещеру – смерть Феликса. Тирания Жакара – убийство Тибо. Один Блез угасал медленно. Только с ним можно было проститься как следует. Слишком поздно! Лисандр забыл, как плачут, как горюют, как жалуются. Безграмотное онемевшее сердце. Сидра права: он не умел терять.
На старом кладбище время летело стремительно и одновременно замедлилось, остановилось. В душе расплавился металлический заслон. Жар обдавал его с головы до ног, набегал, отступал. Каждый из близких бросил мальчика, предал. Отнял кусок жизни, непоправимо испортил. Мертвые лишили Лисандра детства, оставили одного, грязного, голодного, нищего. Он их ненавидел за то, что они ушли. Ненавидел, потому что любил. Потому что мучительно скучал по ним. Злился на них. Искал. Звал.
– Вернись!
Мало-помалу все ушедшие слились в единое целое. В одно любимое вдохновенное лицо. Обида и ярость стихли, превратились в боль. Жар угас. Лисандра пронизывало холодом. Безжалостным, обжигающим. Ему стало больно, больно и страшно. Даже в Гиблом лесу испытания в тысячу раз легче, чем здесь, на кладбище. Лисандр мужественно терпел. Волны накатывали одна за другой. Холод понемногу смягчился. Уже не так больно, терпимо. Мертвые ушли безвозвратно. Он должен это принять, смириться. Гнев и обида гнали их прочь. Горе их не возвращало. Только смирение помогало жить дальше.
Волны набегали долго-долго, наконец иссякли, и осталась только пена. Лисандр почувствовал невероятное облегчение. Пошевелил пальцами и понял, что вырвал пучки травы. Осознал, что лежал, простершись, на могиле Тибо. Мокрые щеки, заплаканные глаза, костюм трубочиста насквозь промок от росы.
Мальчик встал на колени и пригляделся к надгробию. Впервые увидел его таким, каким оно и было: обычным камнем. Островом. Королевством без Тибо. Простая данность помогла ему вдруг почувствовать себя по-настоящему живым. Тибо умер. Умер и не вернется. Лисандр не станет таскать его за собой как тяжкое бремя. Он отпустит Тибо. И освободится сам.
В этот миг камешек ударил его в плечо. Со стены возле платана чья-то загорелая рука нетерпеливо махала ему.
65
Лисандр неуклюже перевалился через стену и приземлился, едва не сбив Эсме с ног. Поначалу не узнал стриженую посыльную, но, как только та резко встряхнула его за шиворот, сомнений не осталось: это она.
– Я просила ждать возле ограды, а не внутри. Жакар часто навещает Стикса.
Лисандр промолчал. Сейчас на кладбище переменилось все его естество. Ему не за что просить прощения. Голубка, как всегда, торопилась, поэтому немедленно обрушила на Лисандра поток наставлений:
– Слушай внимательно, повторять не стану. Единственный выход из крепости – опускные ворота. Ты минуешь их и подъемный мост, как всякий добропорядочный подданный. Но, в отличие от простых подданных, проскользнешь незаметно. После уничтожения Бойни черный порох решено изготавливать здесь, внутри, а потом развозить по острову. Первая партия отправляется сегодня. Проверка бочек вот-вот закончится. Разумеется, стражники у ворот тоже устраивают досмотр. Однако порох – собственность короны, бочки запечатаны, никто не смеет к ним прикасаться. Среди бочек, отправленных на Плоскогорье, одна пустая. На
