Юрий Никитин - Артания

– Где?

– Да вон же! – вскрикнул Придон. – Вон!

Он потыкал пальцем. Прекрасная женщина, как он видел отчетливо, идет по вершинам гор, однако ноги ее не касаются земли. Он со сладким в душе ужасом видел, как она свободно двигается в их сторону, вокруг – грязно-белые облака… Нет, не облака, это тяжелые снежные тучи появляются прямо из складок ее одежды, из ее волос, из ее тела. На мгновение сама женщина становится этими тучами, ее прекрасное тело растворяется, и тогда тучи расходятся от этого центра, как бегущие в ужасе овцы, и снова она идет прямо на них, ее тело прекрасно, но это тело бездушного белого мрамора… нет, холодного льда…

– Что ты видишь? – спросил Аснерд не своим голосом.

– Женщина… нет ее прекраснее… если не считать Итании! Идет в нашу сторону…

– Богиня зимы, – произнес Аснерд странным голосом. – Мы в ее владениях… Хотя я предпочел бы с нею не общаться.

Он снова вглядывался в облака зорко, лицо окаменело, а брови сдвинулись. Придон даже задержал дыхание, будто этим мог помочь воеводе увидеть прекрасную женщину. Аснерд всматривался пристально, очень пристально, но Придон с растущим разочарованием замечал по его лицу, что воеводе не удается рассмотреть то, что так ясно видно ему, Придону, не отмеченному ни силой Аснерда, ни зоркостью Олексы, ни мудростью Вяземайта.

Богиня ушла в облака, Придон долго вглядывался, вертелся в седле, вдруг да появится где еще. Аснерд наконец сказал с сочувствием:

– Брось страдать. Хватит и того, что ее видел. Значит, ты отмечен богами.

– Как? – спросил Придон. – Как отмечен?

– Отмечен, – повторил Аснерд. – А вот как…

– Ну хоть к добру? – взмолился Придон. – Или к худу?

– А это как повернется, – ответил Аснерд. Вяземайт, что уже некоторое время прислушивался, сказал с неудовольствием:

– Что ты мелешь?.. Не как повернется, а как он сам повернет! Боги не управляют человеком, но награждают или наказывают за его поступки. Но поступает-то он всегда по своей воле!

Аснерд фыркнул, как большой конь, захохотал.

– Ну да, по своей! А если его тцар пошлет?

– Любой волен идти или не идти, – твердо сказал Вяземайт. – Придон, ты его не слушай. Человек всегда решает сам, потому и должен думать, что он делает. Потому и отвечает за свои поступки! Конь подо мной не отвечает, волк не отвечает, дракон не отвечает, а человек – в ответе!.. Ты на что опять смотришь?

Придон прошептал с мукой:

– Вон там идет высокий воин… в странных таких доспехах… красивых, но странных!.. А рядом с ним три огромных белых волка. Ростом с медведей, но это волки, клянусь!

Вяземайт всматривался еще дольше, чем Аснерд, сказал с неловкостью:

– Да, тебе бы волхвом стать… Такое видение двух миров дано… неспроста. Ты для чего-то рожден, Придон. В сторонке Аснерд захохотал так гулко, что в горах отозвалось эхо:

– Все мы для чего-то рождены!.. Самое меньшее – унавозим землю. Да еще детей наплодим. – Дурак, – ответил Вяземайт беззлобно. – Этих боги не замечают. Но за некоторыми, кому вручили свои бесценные дары, следят И чего-то ждут.

– Чего? – спросил Придон с сильно бьющимся сердцем.

– Свершений, понятно. Только не спрашивай меня каких.

Придон пугливо оглянулся на скалу, в которую вошел огромный воин, а за ним без усилий вдвинулись в камень три белых волка.

– Не проще ли было сказать?

Вяземайт развел руками, совсем как недавно разводил дланями Аснерд.

– А если хотят понять, как ты сам распорядишься бесценным даром?.. Если от этого зависит что-то огромное, важное?

Придон в замешательстве пробормотал:

– Все равно не понимаю. Проще – приказать. Вяземайт покачал головой. Глаза его блеснули и погасли.

– Не все можно приказать, – ответил он. – Не все… приказуемо.

Он ослабил повод, и конь освобожденно понесся, как низколетящая над верхушками трав огромная птица. Придон с огорчением смотрел вслед. Рядом ехал огромный Аснерд, спокойный, неподвижный, Придон спросил почти жалобно:

– Почему он так… непонятно?

Аснерд пожал плечами, лицо не изменилось. Конст, что не проронил ни слова, сказал тихо:

– Это горы, Придон…

– А что, если горы?

– Здесь больше от старого мира, – сказал Конст. – Потоп не залил эти вершины… А когда с неба падали камни, то равнины были охвачены огнем, потом все засыпало горячим пеплом, а здесь стена огня разбилась о горную стену. Так что здесь можно увидеть много странных существ.

Аснерд сказал мечтательно:

– А также можно отыскать немало странных вещиц.

– Каких? – спросил Придон жадно.

Конст сказал с мягким укором:

– Аснерд, как тебе не стыдно?

– Да стыдно, стыдно, – проворчал Аснерд. – Уж и помечтать нельзя!

– Это не мечты, а грезы!

– Да какая разница…

– Э-э-э, поживи с мое, увидишь разницу.

– Это ты поживи с мое, – буркнул Аснерд загадочно, – увидишь разницу.

Конст фыркнул, Придон не понял тонкостей спора, но, похоже, один упирает на продолжительность своей жизни, а другой – на ее наполненность.

Глава 9

Аснерд долго всматривался, лицо немного ожило, брови приподнялись. Он вытянул руку.

– Видите вон ту вершинку?.. Трое всмотрелись, Вяземайт сказал:

– Если ты о той, что как острие меча в небо, то лучше опусти руку. Нам надо прямо.

– О той, – ответил Аснерд довольно. – Здорово, да?

– С твоим ли пузом? – спросил Вяземайт горько. – Туда не то что на конях… туда кот паршивый не взберется!

– Старик же взобрался.

– Старик… Старик – колдун! Мог туда птицей или драконом.

– А мы, – сказал Аснерд, – ножками… Коней придется оставить здесь. Думаю, тебе лучше посторожить коней, чем общаться с магом, что тебя посильнее… Придон спросил непонимающе: – О чем вы? Что там, на вершине? Вяземайт ответил со странной усмешкой: – Я ж говорю… иное существо найдет грязь на вершине горы прямо под солнцем. Ладно, если вам так уж приспичило, то я лучше останусь с конями. Они умные. Все равно ничего не узнаю от человека, что ушел от жизни и теперь предается, видите ли, каким-то сложным размышлениям на вершине высокой горы!

– Я тоже останусь, – сказал Конст неожиданно. Мохнатые брови Аснерда взлетели еще выше.

– А ты чего?

– Я сам долго сидел на вершине, – ответил Конст. – Ну, не на горе… словом, я изголодался по лицам, разговорам, дальним странам. Мне интереснее побыть с Вяземайтом, который многое видел, чем с мудрецом, который последние годы зрит только снежные вершины.

Аснерд грузно слез с коня, бросил, не глядя, поводья Консту. Придон потащился за старым воеводой, пару раз оглянулся, Вяземайт и Конст устраиваются так, будто собирались провести здесь пару суток.