Пол Андерсон - Фантастическая сага

Увидев, как страшно побелело при этих ее словах скафлоково лицо, особенно губы, Лиа и сама вдруг побледнела.

— Неужели она так тебе дорога? — прошептала она.

— Дорога. Безмерно, бесконечно, — хрипло ответил он. — Ты права, Лиа. Нельзя мне пойти на это. Пусть лучше Альфхейм погибнет, чем… — он замолчал, не в силах произнести страшные слова эти.

— Погоди-ка! Я могу подсказать тебе выход из положения. Но прежде ты должен ответить мне на один вопрос.

— Скорее, Лиа! Время не ждет!

— Один только маленький вопрос. Если Фрида тебя оставит… (Нет-нет, не трудись убеждать меня, что этого никогда не случится.) Скажи просто, что ты будешь делать, если она тебя все же оставит?

— Не знаю, я и помыслить об этом не могу.

— А все же? Может, ты, выиграв войну, вернешься сюда, заживешь опять как эльф?

— Наверное. Не знаю. Скорее, Лиа!

Она улыбнулась своей кошачьей улыбкой, устремив на Скафлока странный какой-то взгляд, мечтательный что ли.

— Я просто хотела сказать, что вместо того, чтобы поднимать из могилы первого попавшегося мертвеца, тебе следует обратиться к тем из мертвых, которые рады будут тебе помочь, поскольку ты явишься орудием их собственной мести. Валгард сгубил всю семью Фриды. К ее-то погибшим родичам тебе и следует обратиться.

С минуту Скафлок стоял молча, осмысливая сказанное ею. Потом он бросил на снег сверток с мечом, привлек к себе Лиа и горячо ее поцеловал. У нее от того поцелуя голова пошла кругом, он же торопливо подхватил свою драгоценную ношу и ринулся сквозь отворенные ворота к лесу.

Лиа долго глядела ему вслед, невольно дотронувшись пальцами до трепещущих губ своих. Если догадка ее верна, и это тот самый меч, должно случиться то же, что в прошлый раз, в стародавние времена. Она рассмеялась.

Валгарду, конечно же, стало известно, что в замке видели его двойника. Возлюбленная его, жалкая, дрожащая, с каким-то затуманенным взором, поведала ему, что во сне на нее наслали чары и она сама не помнит, что делала. Однако на снегу виднелись следы. А тролльи гончие умеют идти по следу.

На закате князь со многими воинами верхами отправились в погоню.

Фрида стояла в лесной чаще, глядя сквозь освещенные призрачным светом луны деревья в сторону далекого, не видимого за ними Эльфхолма.

Прошло уже больше суток с тех пор, как началось это ее томительное бдение на страшном морозе, и она промерзла до костей. Холод давно уже не был просто чувством, но стал частью самого ее существа. Поначалу она пыталась согреться в шатре, подле лошадей. Но эльфийские кони имели прохладную плоть. А дома лошади были теплые и пахли так чудесно. Как ни странно, именно воспоминания об ормовых конях заставили ее вновь ощутить всю меру своего одиночества. Казалось, она — единственное живое существо в безмолвном, запорошенном снегом, залитом лунным светом мире.

Плакать она не решалась. — Где ты, Скафлок? Жив ли ты еще?.

Поднялся ветер, и по небу понеслись густые темные тучи. Они были похожи на черных драконов, проглатывавших перепуганную луну, а потом, на какие-то мгновения, извергавших ее из своего чрева. Ветер, завывая, поднял поземку, кидая Фриде в замерзшее лицо целые пригоршни снега. В его пении девушке слышались слова: «Ату ее, ату!»

Потом в отдалении, как будто подхватив этот дикий напев, взревели тролльи рога. Фрида застыла от ужаса, пронзившего ее сердце подобно кинжалу. Тролли охотятся! А за кем, и гадать не надо…

Вскоре стал слышен и лай гончих. Он звучал все ближе и ближе. Свора здоровенных черных, с горящими, как уголья, красными глазами псов мчалась прямо к тому месту, где укрылась Фрида. Скафлок, милый! Едва сознавая, что делает, не слыша даже собственных рыданий, Фрида пошла, проваливаясь ногами в глубокий снег, навстречу вражеской охоте. Скафлок!

В наступившей кромешной темноте она наткнулась на ствол какого-то дерева. Она принялась остервенело бить его кулаками:

— Уйди с дороги, мерзость ты эдакая! Скафлоку нужна моя помощь!

Луна вновь выглянула из-за туч, и в ее свете Фрида увидела неподалеку незнакомого старика с седой бородой, в развевающемся на ветру плаще. Незнакомец был высоченного роста, а копье, что держал он в руке, ни одному смертному было бы не под силу поднять. Хотя широкополая шляпа отбрасывала на лицо старика густую тень, Фриде удалось-таки разглядеть, что он крив на один глаз.

Задыхаясь, она отступила назад и собиралась уже воззвать к Силам небесным, как незнакомец обратился к ней вдруг густым басом, очень похожим на шум ветра, но более зычным, что ли:

— Я пришел с добром, а не со злом. Желаешь ли ты, чтобы возлюбленный твой вернулся к тебе живой и невредимый?

Фрида медленно опустилась на колени. На какое-то мгновение удалось ей увидеть сквозь пургу далекий холм, вверх по склону которого бежал из последних сил безоружный, измученный Скафлок, преследуемый по пятам сворой свирепых псов, чей лай и подвывания достигали, казалось, самых небес.

Видение исчезло. Девушка взглянула на возвышающегося над ней, коленопреклоненной, незнакомца.

— Ты Один, — прошептала она. — Нельзя мне иметь с тобой никаких дел.

— Однако я могу спасти твоего любимого. Только я один. Он ведь язычник, — пронзительный взгляд одинова единственного глаза имел какую-то невероятную притягательную силу, и Фрида не могла отвести от него глаз. — Готова ли ты заплатить мне за его спасение цену, какую я сам назначу?

— Чего ты хочешь?

— Решай скорее, собаки вот-вот растерзают Скафлока.

— Я отдам тебе все, что ни спросишь! Отдам!

Бог кивнул.

— Тогда поклянись своей душой и всем, что для тебя свято, что по первому моему требованию отдашь мне то, что у тебя сейчас за поясом.

— Клянусь! — крикнула Фрида, ничего не видя вокруг от переполнивших глаза слез. Один-то, оказывается, вовсе не так безжалостен, как говорят. Плата, что он просит, чисто символическая, как бы ни было ценно волшебное зелье, что дал ей Скафлок.

— Клянусь тебе в том, повелитель, коли не исполню я той клятвы, пусть буду я отринута и землей, и Небом.

— Вот и отлично, — проговорил Один. — Тролли идут теперь по ложному следу, Скафлок же здесь, рядом. Помни, хорошенько помни, женщина, о данном тобою слове.

Лик луны снова заслонила туча, и наступила совершенная темнота. Когда же окрестность вновь озарилась лунным светом, Одина нигде не было видно.

Но Фрида едва заметила его исчезновение: Скафлок был здесь, в ее объятиях, живой и невредимый. Возлюбленный же ее, хоть и дивился тому, что какая-то неведомая сила вырвала его чуть ли не из самых зубов тролльих псов и перенесла сюда, к любимой, но все же не настолько, чтобы остаться безучастным к поцелуям, которыми она его осыпала.