Пол Андерсон - Фантастическая сага

Где-то в верхних переходах замка послышались крики и топот ног.

— Они подняли тревогу, — прошептала Лиа.

— Наверное, нашли стражника, которого я порешил, — ответил Скафлок, с еще большим остервенением вонзая заступ в стену. Цемент вокруг надобного камня начал уже крошиться.

— А когда ты входил в замок, тебя никто не видел?

— Может, и видел кто. Я орлом залетел.

Заступ сломался. Скафлок выругался и стал долбить стену его острием, отбросив в сторону ненужную теперь рукоять.

— Валгард не дурак, — проговорила Лиа, — коли проведает об орле, сразу догадается, что стражник убит не случайно. Он прикажет обыскать весь замок. Нас могут найти. Поспеши!

Поднявшийся наверху шум заглушали толстенные перекрытия донжона, и доносившиеся до подземелья отголоски его были куда тише, чем скрежет скафлокова заступа о вековые камни стены, тише даже, чем стук падающей с потолка капели.

Вот Скафлоку удалось засунуть острие в образовавшуюся щель в кладке и, действуя им как рычагом, выломить из стены проклятый камень.

Дрожащими от волнения руками достал он из открывшейся в стене ниши вожделенный меч.

К широкому разломленному пополам клинку пристали комья мокрой земли. Меч был обоюдоострый, громадный, тяжелый. Таким под силу биться лишь самым могучим из смертных воинов. Несмотря на то, что долгие годы пролежал он в сыром подземелье, сталь была не тронута ржавчиной, клинок даже сохранил свою какую-то совершенно невероятную остроту.

На золотой рукояти меча был выгравирован дракон, лежащий на груде сокровищ. На клинке имелась надпись рунами, прочесть которую Скафлоку не удалось. Он решил, что самые могучие из выбитых на мече заклинаний должны находиться на скрываемом рукоятью хвостовике клинка.

— Оружие богов, — проговорил он в восхищении. — Спасение Альфхейма.

— Спасение? — Лиа отшатнулась от него, подняв руки, как будто желая защититься от чего-то. — Не верю я, чтобы клинок этот мог послужить во благо. Стоило мне его увидеть, как в душу закрались сомнения.

— О чем ты?

— А ты сам разве не чувствуешь, что за сила, злая, алчная сила, заключена в этом исчерченном неведомыми рунами клинке? Дан он богами, но природа его отнюдь не божественна. Скафлок, на мече этом лежит проклятие. Он создан, чтобы нести гибель всему вокруг. — По телу Лиа пришла дрожь. То не был озноб от царящего в подземелье холода. — По-моему, будет лучше, если ты опять замуруешь меч этот в стену.

— Это наша единственная надежда. Другой нет, — Скафлок завернул обломки меча в свой плащ и взял сверток подмышку. — Надо выбираться отсюда.

Лиа, понурясь, пошла к лестнице.

— Выбраться будет непросто, — сказала она, — вряд ли нам удастся проскользнуть незамеченными. Если нас остановят тролли, молчи, не говори ни слова. Позволь мне объясниться с ними.

— Нельзя. Если ты потом останешься, не бежишь со мной, знаешь, что за это с тобой могут сделать?

Она обернулась. Глаза ее светились радостью.

— Тебя заботит моя судьба? Значит, я дорога тебе?

— Конечно. Мне каждый альфхеймец дорог.

— А Фрида?

— Она мне дороже всего на свете, дороже богов, людей и Дивного народа вместе взятых. Я люблю ее.

Лиа отвернулась и стала смотреть себе под ноги, на ступени винтовой лестницы.

— Я сумею постоять за себя, — проговорила она как-то бесцветно. — Скажу Валгарду, что ты меня принудил. Или обманул.

Когда же вышли они из подземелья и попали на первый этаж донжона, там творилось нечто невообразимое: посланные на поиски неизвестного злоумышленника тролли первым делом подняли ужасный гвалт и устроили толчею.

— Стой! — заорал дюжий стражник, увидев Лиа со Скафлоком.

Лицо Лиа зарделось. Так краснеет, озарясь светом пожара, лед на озере морозной зимней ночью.

— Ужели посмеешь ты задержать князя, своего повелителя? — осведомилась она.

— Прости, государь, — затараторил тот воин, — просто я тебя только что видел, минуту назад, не больше.

Лиа со Скафлоком вышли на двор. Каждый нерв скафлокова тела, каждая его жилка, говорили, кричали, что надо бежать, бежать без оглядки. Вот сейчас раздастся крик: «Держи!». Бежать, бежать!

Все силы его уходили на то, чтобы продолжать идти неспешно, ничем не выдавая страшного напряжения, сведшего судорогой все его тело.

Во дворе троллей почти совсем не было: на востоке уже показались первые белесые проблески ненавистного им рассвета. К тому же, холод стоял страшный.

Подойдя к западным воротам, Лиа знаком приказала страже отворить их. Она взглянула в скафлоковы глаза. Взор у нее был отрешенный и как бы невидящий даже.

— Отсюда тебе придется добираться одному, — проговорила она. — Что ты собираешься делать?

— Мне надо разыскать великана Бёльверка и заставить его заново выковать этот меч.

— «Бёльверк» значит «злодей». Уже само имя его о многом говорит. Кажется, я начинаю догадываться, что это за меч, и почему ни один из гномьих мастеров не решится починить его. — Лиа покачала головой. — Знаю я, что означает это твое упрямое выражение: что все полчища Хеля не смогут заставить тебя отказаться от задуманного, что коли не утратишь ты воли к этой борьбе, остановит тебя одна лишь смерть. А что же станется во время великого похода этого с любезной твоему сердцу Фридой? — при этих словах губы эльфийки тронула насмешливая улыбка.

— Она отправится вместе со мной, хотя я, конечно, попытаюсь убедить ее укрыться где-нибудь в безопасном месте, — Скафлок улыбнулся, счастливый и гордый сознанием того, что на любовь его отвечают взаимностью. В неярких лучах восходящего уже зимнего солнца волосы его сверкали чеканным золотистым блеском. — Мы ведь неразлучны.

— Конечно, конечно. Но у кого собираешься ты узнать, как найти того великана?

Радостная улыбка сбежала со скафлокова лица.

— Я знаю, что этого лучше не делать, но выбора у меня особого нет. Видать, придется разбудить какого-нибудь мертвеца. Мертвым многое ведомо, Имрик же научил меня чарам, что заставляют их говорить.

— На такое идут разве от отчаяния. Не любят мертвые, чтобы нарушали их вековечный сон, страшную месть обрушивают они на головы обидчиков. Ужели готов ты вызвать на себя мщение призрака?

— Придется попробовать. Думаю, у меня достанет магического знания, чтобы не дать разгневанному мертвецу свершить свою месть.

— А что если удар будет нанесен не прямо тебе? — Лиа помолчала немного, прежде чем продолжить лукавую свою речь. — Простенькая месть в любом случае была бы не так ужасна, и потому не так сладостна для мстителя, как та, что затронула бы… Фриду, например.