Некромант: Время камней - Михаил Ежов
— С тобой бесполезно говорить, лорд Маград? — проговорил Камаэль тихо.
— Всё уже сказано! — ответил Сафир, хотя это и далось ему с трудом. — Ты знаешь, зачем я пришёл!
Камаэль слегка кивнул. Их с Сафиром разделяли несколько футов. Мечи скрестились с тихим звоном. По клинкам пробежали огненные отсветы масляных светильников.
— Во имя мести! — проговорил Сафир. — По праву крови!
— Как скажешь! — отозвался Камаэль.
В его голосе слышалось сожаление.
Они отступили друг от друга и тут же бросились в бой. Лезвия рассекали воздух, ударялись и свистели, не находя цели. Для старика император проявлял чудеса ловкости и силы. Они кружили по залу, и опыт Камаэля был достойным противовесом молодости Сафира.
Император нырнул под клинок Маграда и, не оборачиваясь, взмахнул своим. Сафир успел наклониться вперёд, чтобы избежать удара, но почувствовал, как холодный металл, взрезав одежду, пропорол панцирь и царапнул кожу. Рана была неглубокой, но болезненной. Поморщившись, Сафир резко обернулся и тут же бросился на Камаэля. Император поспешно отступил, отражая удары. Его лицо было сосредоточено и спокойно. Маграда это раздражало: он хотел, чтобы противник дрожал от страха, предчувствуя скорую кончину.
Но пока что победа не на его стороне, и даже о преимуществе говорить рано. Камаэль не сдавал позиций и не только защищался, но и умело атаковал. Сафиру же пока не удавалось ни загнать его в угол, ни заставить открыться для точного удара.
Он хотел прикончить императора в честном бою, один на один, безо всяких ухищрений, но преторианцы не будут вечно сидеть перед дверью в покои своего повелителя. Они скоро окажутся здесь — вместе с подкреплением. По крайней мере часть из них уже должна рыскать по дворцу в поисках изменника. Нельзя терять ни минуты!
Сафир воспользовался небольшой заминкой в схватке и сунул руку в карман. Там лежал данный Элом порошок. Зажав горсть в ладони, Маград стал наступать на противника, стараясь вынудить того открыться, но Камаэль слишком хорошо владел навыками защиты.
— Уходи, пока не поздно! — сказал он вдруг.
Голос его срывался: возраст давал о себе знать.
— Ни за что! — Сафир услышал в словах императора признание в том, что силы постепенно покидают его.
Он провёл ещё несколько атак — как ему казалось, довольно изощрённых — но Камаэль отразил и их.
— Скоро здесь будут преторианцы, — сказал император. — Беги!
Сафир заставил себя усмехнуться. Он не чувствовал торжества, но отступать не собирался. Теперь он, как никогда, был близок к осуществлению мести. Маград собирался убить Камаэля любой ценой. Но он не мог подобраться к врагу — движения того были слишком выверены. Существовал лишь один способ заставить императора открыться — и Сафир без колебаний решился на него.
Подняв меч, он бросился в атаку.
Камаэль отражал выпады с прежней методичностью. У него была прекрасная техника, и Сафир видел, что за каждым движением следует единственно правильное. Он надеялся, что это сделает его врага предсказуемым.
Во время очередной серии ударов Сафир чуть дальше, чем следовало, отвёл меч и открыл грудь для удара — ошибка, которую он никогда не допустил бы. Если бы Камаэль не был так опытен, и его движения не были доведены до автоматизма, он успел бы понять, что Маград сделал это нарочно, однако его совершенная техника вынуждала атаковать противника, предоставившего для этого возможность. Рука опередила разум, и меч, со свистом разрезав воздух, полоснул Сафира по груди, с лёгкостью разрубив панцирь и чиркнув по рёбрам. Следующим ударом Камаэль собрался добить незадачливого врага, но в этот самый миг Маград, превозмогая дикую боль, поднёс руку ко рту и что было силы дунул. Алый порошок взметнулся густым облаком и окутал императора. Одного вдоха хватило, чтобы мышцы расслабились, и Камаэль выронил оружие, ставшее вдруг неимоверно тяжёлым.
Сафир взмахнул мечом и глубоко погрузил его в грудь своего врага. С усилием он провернул клинок, чтобы раскрыть рану. Камаэль тяжело рухнул на колени, а затем упал на пол. Он был ещё жив, хотя кровь текла по тунике рекой. Сафир достал из кармана горсть смеси, из которой можно было сделать плоть, и принялся втирать её в свою рану. Это было нелегко, поскольку от боли он едва держался на ногах, а быстро текущая кровь вымывала зелье. Мысленно он позвал ящера — Эл научил его и этому — и через несколько мгновений за окном промелькнула огромная тень.
Маград погрузился в лёгкий транс, чтобы превратить вещество в плоть и хоть как-то залечить рану. Он убрал меч в ножны и действовал обеими руками, уже красными от крови. Она же покрывала его одежду. Если бы не волшебство, жертва, которую он принёс ради того, чтобы повергнуть врага, могла бы оказаться для него смертельной.
Сафиру понадобилась пара минут, полных боли, чтобы остановить кровь и стянуть края раны. Он чувствовал головокружение и тошноту. Пора было убираться.
— За что ты так ненавидишь меня⁈ — донёсся до Сафира слабый голос.
Опустив глаза, он увидел, что Камаэль всё ещё жив. Это было невероятно! Смерть давно должна была настигнуть его! Похоже, Эл прав: император действительно практиковал магию. Но кровь из раны продолжала течь, и у него не было ни малейшего шанса выжить.
— Почему⁈ — Камаэль едва мог говорить, но, хотя силы стремительно покидали его, во взгляде императора Сафир прочёл требовательность: Марад-Изтаэрд хотел знать, почему его воспитанник убил своего повелителя.
Глава 95
На секунду в душе Сафира всколыхнулось старое и давно похороненное сомнение: что, если всё было ложью, и Камаэль не имел отношения к смерти его родителей⁈ Но он тут же отогнал его, ведь у него имелось доказательство — обвинительный документ, подписанный императором.
— Ты убил моего отца и мою мать! — проговорил Сафир, уже слыша, как бегут по коридорам дворца преторианцы.
— Как ты узнал⁈ — страдальчески вопросил Камаэль.
— Не имеет значения! — ответил Сафир.
У него камень упал с души, ведь своим вопросом император подтвердил всё!
Пора было уходить, и юноша огляделся, прикидывая, как это лучше сделать.
— Ты не знаешь… всей правды! — тихо проговорил император.
— Я знаю достаточно! — отозвался Сафир.
За окном дожидался ящер, готовый унести его прочь из Урдисабана, где у Маграда не осталось ничего, о чём стоило
