Фурии принцепса - Джим Батчер
– Прости! – рыдала Лисса. – Прости. Прости.
Амара, обернувшись к девушке, наткнулась взглядом на свое отражение в настенном зеркале. Темно-зеленая туника и плащ подчеркивали красноту пятен, засыхающих на лице, волосах, ладонях и обнаженных коленях. В одной руке – окровавленный нож, в другой – меч, взгляд бешеный, опасный. На миг она сама себя испугалась.
– Оставайся здесь, – твердо и четко приказала она девушке, – пока не получишь иных указаний.
– Да, госпожа, – прижимаясь к полу, пролепетала Лисса. – Д-да, да, исполню.
Амара отвернулась к окну, отперла и распахнула створку. Окно выходило на рыночную площадь. На вид там все осталось почти как было: полно пленников, а охраны стало еще меньше. Из ворда видно было немногих, зато зеленое свечение кроча в других частях города стало ярче, чем прошлой ночью.
Ни в ком из окованных алеранцев она не могла быть уверена. Среди них могли замешаться добровольные пособники – как те двое с Ладьей. Кого-то усовершенствованные ошейники могли сковать прочнее других. Возможно, некоторые сумели бы ей помочь вопреки навязанной воле, но как отличить таких – она не знала.
Придется в каждом подозревать врага.
Амара еще минуту постояла у окна, ясно сознавая, как отчетливо видна в освещенном квадрате. Наверняка те, внизу, привыкли видеть в этом окне смутно очерченные женские силуэты, а подать Бернарду более внятного сигнала она не могла – не знала, где он находится. Поэтому положилась на то, что муж проследил, куда ее увели, и выбрал место, откуда видел здание. Медленно досчитав до тридцати, она задернула штору.
Амара вышла из комнаты, ступая беззвучно и окутав себя воздушной вуалью невидимости, действовавшей на расстоянии не больше выпада мечом – сильное преимущество для атаки, но не всемогущее. Достаточно искусный заклинатель металла и не видя учует ее меч, ворд же, по-видимому, оставлял жизнь лишь тем, кто талантом равнялся по меньшей мере рыцарям легионов.
В зале гостиницы обнаружилось несколько окованных алеранцев – как видно, отпущенных на отдых. Трое смотрели, как танцует одна из шептуний Бренсиса – танцует под слышимую ей одной музыку. Еще трое равнодушно перекидывались в карты, двое молча и угрюмо, словно по обязанности, наливались вином. Амара пересекла зал со всей доступной ей осторожностью. Ее еще пошатывало после сводящего с ума блаженства, наведенного двумя ошейниками сразу. Ей удалось пройти незамеченной и выскользнуть на рыночную площадь.
Первым делом она направилась к каменным клеткам-коробам, где содержали заклинателей ветра.
К счастью, замков на них не было, клетки закрывались простыми засовами. В своем теперешнем состоянии она вряд ли справилась бы с более сложным устройством, хотя в кармане уцелевшей штанины и остались припасенные инструменты. Из некоторых клеток доносился храп.
Должно быть, Бренсис подливал им в воду снотворное. Оставалось надеяться, что кто-то из алеранцев догадался и сумел вытерпеть жажду ради призрачного шанса спастись.
Амара с Бернардом и станут таким шансом.
«Или хотя бы Бернард», – с надеждой подумала Амара.
– Вы меня слышите? – прошептала она в щель под крышей первой клетки.
Ей отозвались не сразу:
– Кто здесь?
– Я курсор, – прошипела Амара, – и, во́роны, потише там!
В клетке зашептались, забубнили, слов нельзя было разобрать в этой сумятице. Другие голоса призывали к тишине, еще усиливая шум.
– Цыц! – прошипела Амара, озираясь в уверенности, что кто-то вот-вот заметит. – Мы попробуем вас вытащить, но надо собрать как можно больше народу. Все, кто еще способен лететь по прямой, будьте наготове.
– Открой клетку! – прохрипел кто-то.
– Готовьтесь, – ответила Амара. – Я вернусь.
Она скользнула к следующей клетке, и разговор повторился. Еще одна. Еще…
Ворд обнаружил ее у пятой.
Она как раз утихомиривала последнюю, полную пленников коробку, когда ящер ворда в двадцати шагах от нее вскинул голову, потянул носом и испустил отдавшийся от всех камней площади визг.
«Должно быть, учуял кровь, – подумала она. – Я же вся в крови, а хищники издалека чуют кровь жертвы. Надо было не пожалеть времени, отмыться как следует, а теперь уж поздно».
Теперь вся надежда на скорость.
Амара сбросила вуаль, чтобы занять у Цирруса скорости, одним ударом сбила все засовы на клетке и бросилась к следующей, чтобы проделать то же самое.
– Алеранцы! – В ее замедленном восприятии слова странно растягивались. – К оружию, алеранцы!
Засовы последней клетки она сбивала под пронзительный хор ворда. Пленные заклинатели ветра рвались из клеток, разрезая визг своими кличами:
– Алера!
– Бей тварей!
Только обостренные чувства Амары позволили ей заметить, как что-то мелькнуло наверху, там, где в многослойных, противостоящих фуриям клетках были заперты граждане. Сталь, ударив о сталь, выбила искры. Еще одна россыпь искр посыпалась там, где вторая стрела с невероятной силой и точностью ударила в подвес клетки, и дюжина граждан с высоты в три человеческих роста свалилась на мостовую.
Вместе с искрами от второй подвешенной клетки раздались новые крики.
– Ко мне! – Амара подскочила к ближайшей клетке. – Ко мне, алеранцы!
– Курсор, берегись! – крикнули ей из темноты.
Развернувшись уже с мечом в руке, Амара столкнулась с первым поднявшим тревогу ящером. Дав ему взвиться в прыжке и уклонившись в сторону, она встретила его мечом Бренсиса и почувствовала, как клинок протыкает хитиновый панцирь. Но удар, во́роны побери проклятые ошейники, сбил равновесие и ей, так что Амара свалилась одновременно с ящером, который, истекая гнусной темной жижей, пытался нашарить ее лапами.
Словно гром прозвучал над головой, и создание ворда будто кувалдой ударило. Стрела Бернарда вонзилась ему в основание черепа и ушла внутрь до буро-зеленого оперения.
Подняв глаза, Амара увидела, как муж с луком в руке прыгает с невысокой крыши на задок телеги, а с него – на площадь. Он шагнул к деревянной клетке – надо думать, для заклинателей металла – и провел рукой по крышке. Дерево ответило стоном, покорежилось и развалилось на куски, выпустив пленников.
– Ты цела? – Бернард протянул ей руку, взглянул испуганно. – Ранена?
Она, ухватившись за руку, позволила поставить себя на ноги.
– Я… учитывая обстоятельства, да… в смысле, да, цела. Кровь не моя. Бренсиса.
– О… – Бернард так обмяк от облегчения, что Амара готова была рассмеяться. – Молодец.
От его похвалы ошейник на бедре впрыснул ей порцию удовольствия.
– Ох! – захлебнулась Амара. – Пожалуйста, любимый, выбирай слова.
Бернард заморгал, потом, видно, понял. Лицо его омрачилось, он шагнул ближе к ней, отложил лук. Клокоча горлом, взялся за ошейник у нее на горле, голыми руками переломил и сорвал с шеи.
– Ключа к первому я так и
