Другой мир - Наталия Янкович
Сеня, не веря себе, зажмурился и снова открыл глаза. Теперь ночное небо было девственно пусто. Ни облачка, ни летучей мыши…
— Доброе утро! — прожурчал звонкий голосок Алии. — Пора вставать! Завтрак ждет!
Сеня открыл глаза. На часах стрелки показывали десять утра. А он совсем и не заметил, как заснул вчера ночью. Зато на этот раз он чувствовал себя бодрым и выспавшимся. Голова работала ясно: мысли были оптимистическими, настроение — боевым!
Позевывая и сладко потягиваясь, Сеня крикнул вдогонку уже собирающейся уходить Алиандре.
— Сегодня, как-никак, выходной. Есть у вас тут какие развлечения?! Например, в кино сходить. Я бы тебя с удовольствием пригласил!
Алиандра опасливо покосилась на молодого человека и холодно ответила:
— Таких развлечений у нас не имеется. А приглашение мне Ваше ни к чему. Если расскажу об этом Азимуту, он вас в порошок сотрет!
И не успел Семен закрыть от удивления рот, как Алиа растворилась за дверью. «Надо же! — досадливо подумал Сеня. — А я подумал, что тут взгляды весьма вольные, пристают все подряд, голышом разгуливают…»
Но, поворчав про себя, немного успокоился и пошел на завтрак.
Там его уже поджидал насупившийся Азимут. Все время, что Сеня ел, хозяин дома упорно молчал и только потирал здоровенные кулачищи. Когда же Сеня опустил в рот последний блинчик, Азимут не выдержал и, еле сдерживая бушующие чувства, бросил:
— Только тронь, я тебе голову, как куренку сверну!
От таких слов Сеня чуть не подавился последним кусочком и неистово закашлялся. От его реакции Азимуту стало, похоже, намного легче. Более миролюбиво рыжий великан добавил:
— Ты понимаешь, Алиа, она другая… С ней так нельзя! Натура у нее тонкая, космическая… Нельзя ее земными глупостями обижать…
— Да, я и не… — начал, заикаясь, Семен. — О чем тут подумаешь, если у вас тут дамочки прямо на людях приставать начинают?!
— Ты Вельду не трожь. Они с Алиандрой разные, хоть и родственники. И сила у них разная… И источники…
— Какая такая сила? — недоуменно выпучил глаза молодой инспектор.
— Да это я так… — смущенно потупив взор, пробормотал великан. — Пообвыкнешься немножко, а там поймешь… Нас, кстати, на праздник звали. Так что собирайся. Праздник Лучшей наездницы — штука очень красивая. Опоздать будет жалко…
Глава 5
Вельда, с притаившейся улыбкой в уголках темных, как ночь, глаз, внимательно наблюдала за резвящейся на полянке малышней.
— Ма, к празднику уже все готово! — крикнула высокая статная девушка с рыжими, как огонь, волосами. — С каждого Дома по столу прибыло, с винами и угощениями… Защитный купол над ними я сама настроила… Осталось только тропу для гонок проложить. Это… все для тебя оставили…
Вельда, приложив ко лбу ладонь козырьком, острым взглядом окинула ближайшие горы. Да, место для гонок было выбрано удачно! С луга, на котором она сейчас стояла, открывался прекрасный вид на гряду высоких, утопающих в облаках, горных хребтов. Внизу раскинулись многочисленные горные речушки со свежей травой и яркими цветами, а наверху, в вечном безмолвии и снегах, замерли вершины скал…
— Ма, так что? Готовиться для полета?
Вельда пронзительно глянула на дочь. Было очевидно, что рыжеволосая бестия что-то задумала или… знает, что виновата… Все ее дети называли ее «ма», если им что-то было нужно, в других ситуациях к ней обращались просто «Вельда». Глядя на такую прекрасную молодую женщину, сложно было называть её мамой или, того хуже — бабушкой. И потому все девять детей избрали самое простое обращение — «Вельда».
— А что, Танюшка? Куролесила прошлой ночью с Анастаской? — смерив дочь ледяным взглядом, неожиданно спросила Вельда.
Под этими темными и требовательными глазами Рыжая Бестия словно сразу же сжалась. Испуганно поглядывая в сторону матери, Танюшка, заикаясь, бросила:
— Я уже говорила, не было меня там! И Анастаску я туда не отпускала…
— Врешь! — прошипела Вельда. — Врешь, Рыжая Бестия! Мне?!
И тут же ее лицо стало приобретать мертвенно-серый оттенок, глаза превращаться в узкие щелочи, а губы растягиваться в свирепом оскале. На пальцах прорезались тонкие лезвия коготков. Волосы разметались по ветру и защелкали убийственными хлыстами.
По лугу пронесся полушепот-полурокот.
— Последний раз спрашиваю, Танюшка. Нарушила запрет? Вольничала на шабаше возле жилища инспектора?
Рыжая Бестия подобралась, словно кошка, выгнула спину дугой и, ощетинившись, прошипела:
— Была я с Анастаской, была! Хотела перед праздником сил набраться!
По полю засвистел ветер и гулким эхом затерялся где-то в скалах. Над головой с неслыханной скоростью закружились тучи. Темные тени легли на землю…
— Ослушалась! — раздалось отовсюду.
— Я не хотела! Да ведь он бы все равно узнал! Такого не утаить! — почти провизжала Танюшка.
Но было уже поздно. Плети черных волос безжалостно полосовали ее по лицу и спине. Свернувшись кошкой, Рыжая Бестия пыталась увернуться, но при каждой попытке получала еще более страшные удары. Вскоре все её лицо и тело покрыли глубокие борозды ран. Изорванное в клочья платье слетело с плеч.
Пытаясь хоть как-то защититься от беспощадных ударов, Бестия обернулась огромной рыжей кошкой. Но через миг шерсть уже окрасилась бурой кровью.
— Ну, полно вам, мама! — прокричал появившийся на лугу молодой юноша. — Не хотела она идти тогда. Это я ее подбил… Со мной и воюйте…
Также внезапно, как и началось, на поляне все стихло. Исчезли грозовые тучи, испарился ураганный ветер. Засветило теплое солнышко, и весело зачирикали птички.
Поправив изящным движением слегка растрепавшиеся волосы и одернув элегантное ярко-красное платье, Вельда, почти нежно, посмотрела на зятя томным взглядом.
— За женой с дочерью, Салазар, надо было раньше глядеть… А с тобой воевать не собираюсь. Я тебе никаких наказов не давала.
Тем временем Рыжая принялась зализывать кровавые раны. Хныча, она причитала:
— Теперь все накопленные силы на заживление уйдут, на гонки ничего не останется…
В ответ Вельда безжалостно улыбнулась и, собираясь уходить, бросила:
— Слаба ты еще со мной тягаться… Если до праздника не успеешь раны заживить, приходи, помогу…
Танюшка опять запричитала и, посмотрев на себя в откуда-то появившееся зеркальце, разразилась громкой бранью. Правая щека и губа были полностью рассечены. На лбу и подбородке проступали кровавые подтеки. На плечах и спине пролегли глубокие рваные борозды.
Но больше всего ее расстроило порванное на мелкие полосочки платье. Схватив остатки, она, почти рыдая, прокричала:
— А платье-то за что?! Я над ним целый месяц ворожила!
— К Власке зайди. Она для меня пару платьев мастерила. Одно возьмешь.
Танюшка, забыв о ранах, от такого королевского подарка сразу же просияла. Власка на много миль вокруг славилась своей ворожбой по платью. О лучшем подарке нельзя было и мечтать!
А
