Юлия Латaынина - Сто полей

– Когда, – сказал Кукушонок, – Алом вызвал на поединок Пернатого Вея, всем было известно, что Вея можно поразить лишь его собственным копьем. И Алом попросил перед боем поменяться копьями, а Пернатый Вей не посмел отказать, ибо был человеком благородным. Господин Ванвейлен – благородный человек, и, если бы что-то знал, – предложил бы. И что, однако, он так на мои руки глядел?

– А если, – осклабясь, прибавил Кукушонок, – он человек неблагородный, он, по крайней мере пойдет и донесет Арфарре о моем нездоровье и речах Махуда…

Кукушонок отодвинул в сторону прошение, как вещь совершенно ненужную, и вместе сел с адвокатом над бумагами.

А королевский советник Ванвейлен поехал от замка Ятунов на Песчаный Лог, что в Мертвом Городе. Там, под самыми городскими стенами, освящали новую – и первую – городскую больницу для бедных. Собралась вся городская верхушка, были советник Арфарра и господин Даттам.

Погадали на прутьях, и гадание вышло очень хорошим; потом прутья собрали в связку и отдали бургомистру; бургомистр напомнил, что прутья легко переломать поодиночке и нельзя сломать в связке, и советник Арфарра и господин Даттам перевили руки и выпили за прутья, которые нельзя сломать в связке. Люди глядели и радовались.

– Хорошо, что обвинителя Ойвена нет, – сказал один цеховик другому. – Это же как злой дух при советнике Арфарре!

Был ли обвинитель Ойвен злым духом при советнике – неизвестно. Но вот что он кричал на улицах, что люди из цехов скупают все земли, а беднякам нечего есть, и добивался, чтоб никто не мог купить новых земель больше, чем на сто золотых шагов, и чтобы каждому бедняку был выделен один золотой шаг – это уж точно.

В это время Лосси, по прозванию Розовое Личико, зашел в рыбную лавку. Лосси много повидал в свои двадцать семь лет, а теперь служил у Шамуна Большеротого. Шамун Большеротый был с недавних пор вассалом Даттама, и Даттам дал Шамуну землю под городом: сто восемьдесят золотых шагов.

Итак, Лосси Розовое Личико зашел в рыбную лавку, разинул рот и стал разглядывать полки. Наконец восхищенный взор его остановился на двух плававших за белым стеклом рыбах. Рыбы были то плоскими, зелеными и чешуйчатыми, то вдруг раздувались, становились в точности как шар, и из этого шара лезли желто-красные иголки. Рыбы эти назывались ушанчики, и Лосси это прекрасно знал.

– Экое чудо! – сказал Лосси, – это что ж такое?

Хозяин лавки оглядел посетителя. На ногах у Лосси были деревянные башмаки, на плечах – бродячий плащ с конопляной завязкой, и вид он имел чрезвычайно придурковатый: только что из деревни. Хозяин решил пошутить и сказал:

– А это – рыба Суюнь.

Рыба Суюнь водилась далеко-далеко, в Серединном Океане в империи, и отвар из ее чешуи приносил здоровье на тысячу лет.

– Правду, однако, говорят у нас в деревне, – сказал Лосси, – в городе в лавке можно купить все, даже рыбу Суюнь. И сколько ж она стоит?

Торговец увидел, что дело серьезное, вздохнул и сказал:

– Ну, если из деревни… уступлю, за сколько взял: два «золотых государя» штучка. Только покупать-то надо сразу обоих, самца и самочку.

Лосси вздохнул, достал из-под плаща тряпочку, размотал и высыпал на доску.

– А здесь сколько?

Стали пересчитывать всякую пузатую мелочь и рубленую медь, и вышло на три золотых государя.

Торговец долго думал, потом прослезился и махнул рукой:

– Ладно! Бери, раз из деревни! Торгуем себе в убыток!

Красная цена рыбкам была – три гроша. Лосси нанизал рыб на прутик и вышел с ними на улицу. На улице было солнечно, людно и весело. Младший хозяйский сын жарил в плоском чане с кипящим маслом карасей, и раздавал приятелям и клиентам. Далеко Лосси идти не пришлось: мимо как раз ехал обвинитель Ойвен.

Лосси закричал и бросился перед конем:

– Господин Ойвен! Мы все – маленькие и пришлые. Молимся вам… то есть за вас… То есть я хочу сказать, что вот купил рыбу Суюнь и чтоб вам жить всегда.

Лосси запнулся от избытка чувств и протянул прутик. Все вокруг засмеялись. Обвинитель Ойвен глянул на ушанчиков, перевел взгляд на простоватого парня, недавно из деревни, и понял, что жадные торговцы опять надули бедного человека.

– Друг мой! – сказал обвинитель Ойвен. – Тебя провели, это не рыба Суюнь, это ушанчик.

На шум сходились люди. Привели из лавки торговца. Лосси напустился на него с упреками:

– Как так! Опозорил меня перед таким человеком!

– Сколько же он с тебя слупил за рыбу Суюнь? – спросил обвинитель Ойвен.

– Тридцать золотых государей, – отвечал Лосси.

– Что ты врешь! Три, а не тридцать! – закричал лавочник.

Кто ж, однако, поверил?

Лавочник заскулил, но делать нечего – пришлось отдать Лосси деньги. Торговцы сгрудились в кружок и принялись ругать обвинителя Ойвена. А старший сын лавочника бросил жарить своих рыб и вцепился в Лосси:

– Отдай! Задушу!

В эту минуту на улице появился хозяин Лосси Шамун Большеротый, и увидел, как торговец бьет его слугу. Шамун схватил торговца за шкирку, покрутил в воздухе и швырнул на мостовую. Лавочники заорали. При виде Шамуна настроение обвинителя Ойвена сильно переменилось. Он заметил на плаще Шамуна Даттамовы цвета и золотую цивету – знак Шакуника, а потом припомнил и его самого.

– Стойте, добрые люди! – сказал Ойвен. – Сдается мне, дело это не так просто, и как бы этот слуга не провел честных людей!

От таких слов хозяин лавки бросился на Лосси с рыбным вертелом. Лосси отпрыгнул. Вертел провалился в глубокий противень: масло выплеснулось и обрызгало рыцарский плащ с золотой циветой.

– Палец за палец, око за око! – вскричал Шамун Большеротый, подхватил лавочника и усадил его на противень. Тот заорал, выдираясь, не своим голосом.

Началась всеобщая свалка, в толпе закричали:

– К Арфарре! Пойдемте к Арфарре-советнику! Он тут, рядом!

Кровь ударила обвинителю Ойвену в голову. Почему к Арфарре? Он, обвинитель Ойвен, на месте, а они кричат: к Арфарре! И обвинитель закричал громче всех:

– К Арфарре-советнику!

Когда толпа вкатилась во двор новой больницы, Даттам и Арфарра уже прощались друг с другом. Их окружали цеховые мастера, и толпа тоже, в основном, была из свидетелей-лавочников. Лосси Розовое Личико как-то выпал и смылся с деньгами. К Шамуну Большеротому пристали по пути другие Даттамовы рыцари. Входя во двор, обвинитель Ойвен заметил, как с лошади слезает Клайд Ванвейлен.

Ойвен знал, куда тот ездил и зачем; и вновь закусил губу, ибо с Ойвеном в замке Ятуна даже драться бы не стали: приказали б избить палками, или усадили бы на противень с маслом, как несчастного лавочника.