Андрей Удовиченко - Охота на судьбу

После такого вопроса Узур помрачнел еще больше, предвкушая, как совсем недавно появившийся в племени человек, получит помимо приобретенного в короткий срок уважения еще и привелегированную должность.

— Входит, но с моим утверждением, конечно же, — немного помедлив, ответил Курзык.

— Я хотел бы назначить Узура командующим ударными отрядами.

После услышанного Узур даже несколько раз проморгался своим единственным глазом, дабы убедиться, что он не спит.

— Он прекрасно ладит с животными и выдрессировал не только большое количество послушных гоблинам волков и других зверей, но также и обучил для них опытных наездников. Осталось только применить полученные навыки в бою, — продолжил Грыкс.

— Не могу спорить с выбором моего генерала, — скрыв свое удивление, ответил Курзык, — утверждаю Узура командующим ударными отрядами плмени.

— Я благодарю вас, — растерянно пробормотал бывший ловчий, переводя взгляд с Грыкса на вождя и, поднявшись со своего места, поспешно покинул шатер, даже не дождавшись окончания собрания.

— Тебя не всегда можно понять, — промолвил вождь, обращаясь к Грыксу.

— Нельзя разбрасываться кадрами, — ответил генерал, — тем более в такое тяжелое для племени время. Узур, хоть и твердолоб, но зато радеет за племя. И он никогда за всю свою жизнь не получал похвалы, хотя нередко был достоин ее.

— Гар-Выр-Мар[17] гордился бы тобой, — ухмыльнулся Курзык, — и мной тоже, — недолго думая, добавил вождь, гордо задрав подбородок ввысь, — ведь это я назначил тебя генералом.

Глава 21. Глубины некрополя

— М-м-м, что может быть прекраснее запаха сырости и разложения! — осторожно спускаясь по ступеням склепа, протянул Альхазир.

— Разве что только запах твоих сапог, — буркнул Рахсан, замыкающий цепочку.

— Разговоры только по делу, — прервал болтовню двух товарищей Эмиль, шедший во главе отряда, — Зара! Свет! — скомандовал он.

Жрица, соединив ладони, будто собралась зачерпнуть воды, поднесла их губам и, тихо прошептав заклинание, вскинула руки ввысь, выпустив на волю светящегося воробья. Творение Эхмельзары, делая редкие взмахи своими маленькими солнечными крылышками, подстроившись под темп отряда, медленно летело под низкими сводами склепа, рассеивая тьму на пути путников.

— Странно, я не чувствую никаких проявлений некромантии, — промолвила Зара.

— Это настораживает, — сказал Зильриз.

— Ловушка? — хмуро спросил Эмиль, сжав рукояти двух ятаганов, покоящихся в ножнах.

— Вероятность велика, хотя мы ведь предполагали возможность засады, — ответил некромант.

— Да, но мы бы заметили хоть какой-нибудь намек на нее, будь это так, тем более, что о нашем рейде никто не знал, — рассудил Эмиль.

— Почти никто, — прошептал некромант.

— У Шафирии было слишком мало времени для того, чтобы предупредить империю, — ответил воитель, — к тому же Зуруб ей доверяет, — добавил он.

— Зато мы ей не доверяем, в особенности, после того, что она устроила сегодня, — проворчал Рахсан, будучи не в силах воздержаться от реплики.

— Да, она совершила непомерную глупость, за которую она ответит перед Зурубом, однако обвинять ее в связях с империей преждевременно, — сказал Эмиль.

— Пфф, — фыркнул вор, — она в любом случае выкрутится.

— Мы могли бы оставить этот спор и до лучших времен, — высказалась Зара, на что Эмиль молча кивнул головой.

— Если такие времена настанут, — не удержавшись, ввернул вор.

Закончившийся спуск вывел отряд в переплетение коридоров склепа. Сгустившийся темным облаком дыма мрак с огромной неохотой отступал перед светом порхающего под сводами воробья. Потрескавшаяся, а во многих местах и вовсе разбитая, каменная кладка стен коридора во всей своей уродливой красе встретила путников, дерзнувших посетить это зловещее место. Мощеный гранитными плитами пол, со временем приобретший множество дыр, стал дополнительным неудобством для отряда, членам которого теперь то и дело приходилось смотреть вниз, дабы не подвернуть себе ногу. Но нет, жизнь не полностью покинула это мертвое место. Кое-где, куда позволял достать человеческий взор, виднелись силуэты скроенной паутины, которая была настолько огромна, что вовсе перекрывала некоторые проходы отдельных тоннелей, по всей видимости, ведущих в обособленные комнаты, являющиеся местами упокоения.

— Ненавижу пауков, — проворчал Рахсан.

— Зато ты бы им пришелся по нраву, — хмыкнул Альхазир.

— Много ты знаешь!

— Не много, но одно знаю точно — они любят тех, кто много жужжит, — ответил Альхазир.

— Слишком тихо, — заметил воитель, — возможно ли, чтобы такой ритуал мог проводиться без охраны?

— Возможно, если о нем никто не должен был узнать, — рассудил Зильриз.

— И даже император?

— Гильдия некромантов, хотя и будучи на службе империи, не всегда преследовала ее цели, — ответил колдун.

— То есть ты хочешь сказать, что ритуал может быть создан, как оружие против императора? — выразил свою догадку Эмиль.

— Гильдия никогда не бросала открытых вызовов режиму, тем более таким образом. Хотя, впрочем, все может быть, — поразмыслил Зильриз, — времена, как известно, меняются.

— Получается, что мы действуем вслепую? Не знаем, будет ли это оружие использовано против империи.

— Даже, если будет, никто не дает гарантий, что после свержения императора оно не будет обращено против нас, — подытожил некромант, — правители приходят и уходят, а империя остается.

— В этом нет сомнений, — ответил Эмиль, разрешивший для себя ряд важных вопросов, — где, по твоему мнению, может проходить ритуал?

— В церемониальном зале, я полагаю, — сказал Зильриз, — это рядом.

— У меня плохое предчувствие, Эмиль, — вдруг с волнением произнесла Эхмельзара.

— Ты почувствовала что-то? Магию? — спросил воитель, остановившись.

— Нет. В том-то и дело, что я не ощущаю ее, хотя и была бы должна.

— Мы должны двигаться дальше, — выждав паузу, промолвил Эмиль, внимательно посмотрев жрице в глаза, внутренне разделяя ее опасения, но в то же время, стараясь не показать волнения, наполнившего его душу.

Оставшуюся часть пути до места назначения отряд прошел в молчании. Вскоре обшарпанный темный тоннель вывел группу к двухстворчатым металлическим вратам церемониального зала, на которых был изображен едва различимый, поглощенный временем и ржавчиной, орнамент ворона, являющегося в Фашхаране связующим звеном между земной жизнью и загробной.