Андрей Удовиченко - Охота на судьбу

— При страданиях высшей материи, то есть души, выделяется энергия, которой можно воспользоваться для определенного вида заклятий, — рассуждал Зильриз, — колбы пусты, а, значит, содержимым воспользовались для чего-то.

— Да, но не в этот раз, — тихо ответила Зара, принюхиваясь, а скорее, пытаясь уловить магические колебания, исходившие от стеклянных предметов, — они перелили души из одних колб в другие. Хотели запутать. При каких обстоятельствах терзаемая душа начинает давать показания?

— При подчинении, — пробормотал некромант, теребя подбородок, — но зачем? Некромантия еще не достигла тех высот, чтобы забирать души на пути с Фархорна в загробный мир, боги не позволили бы такому свершиться. Нам и так хватает молтурианцев.

— А что, если они смогли?

Зильриз вдруг замер и внимательно, без тени волнения посмотрел в глаза жрице.

— Тогда мы будем уничтожены в кратчайшие сроки.

— О чем вы? — спросил Эмиль, поняв, что самое время вступить в диалог.

— Незримое войско изуродованных душ, — ответил некромант, — находящихся во власти гильдии. Но это лишь гипотеза.

— Как такое возможно? — промолвил воитель, — император ведь не полный олух, чтобы позволить одной из гильдий начать разработку такого смертоносного оружия.

— Император может не знать об этом, — предположила Зара.

— Найтэлий не позволил бы свершиться такому, — повторил некромант, — он хранитель смерти и прерыватель жизни.

— Чего боги могут позволить кому-то, а чего не могут, мы знать не можем, — сказал Эмиль, — но одно мы знаем точно — нельзя позволить гильдии создать эту армию.

— Сюда, сюда! — завопил вдруг вор из другого конца зала, поставив точку в утверждении воителя.

Откликнувшись на зов товарища, отряд сию секунду собрался возле второго выхода из церемониального зала.

— Там! Идут! — гудел Рахсан, тыча пальцем в глубину скрытого мраком тоннеля.

И действительно, тревога была поднята не напрасно. Из густой тьмы растянувшегося змеей коридора тихое эхо доносило отголоски шаркающих о разбитый пол катакомб ног.

— Мертвецы, — процедила Зара.

— Гильдия знала, что мы придем, — подытожил Зильриз.

— Ну, как тебе это?! — хмыкнул никогда не унывающий Альхазир, по всей видимости, имея в виду колкие фразы вора про некомпетентность гильдии.

— Да чтоб тебя! — гаркнул Рахсан.

— Идут с обеих сторон, — прошептала Зара, зажмурившись, — их много.

Мрак тоннелей, словно в ответ на фразу жрицы, черными волнами нахлынул на берега освещаемого церемониала зала, своим мертвенным дуновением затушив магических воробьев, погрузив помещение в кромешную тьму.

— Не-не! В темноте я с этими драться не буду, — заканючил вор.

— Зара, эликсиры! — скомандовал Эмиль.

Разобрав колбы с зельем, отряд тут же осушил их.

— Можно в следующий раз добавить сюда сахара? — плевался вор после горечи напитка.

— Ты каждый раз это спрашиваешь, а я каждый раз тебе говорю, что оно и так с сахаром, просто то, которое с кислятиной, мы припасаем специально для тебя, — на полном серьезе ответил Альхазир.

— Когда мы разберемся с этими вонючками, я тебе устрою! — огрызнулся Рахсан.

— Они уже совсем рядом! — поморщился Эмиль, почуяв смрад разложения.

Зелье ночного зрения подействовало как раз вовремя. Теперь члены отряда могли воочию увидеть заполнившие тоннели толпы приближающихся мертвецов, которых от повстанцев отделяло каких-то пару сотен метров.

— Наш единственный выход — пробиться через один из тоннелей. Те, что движутся с южного входа, дойдут до нас минут через пять, — сообщил план Эмиль, — поэтому у нас есть время для того, чтобы заманить толпу с севера в зал и дать им бой. Рахсан! Твоя задача добраться до некромантов, пока мы будем отвлекать зомби, и ликвидировать их — только в этом случае мы сможем пробиться к выходу на поверхность.

Вор, который в душе был готов к чему-то подобному, в ответ только хмуро кивнул.

Будь Хасим рядом, уничтожение колдунов было бы менее опасным занятием, нежели в одиночку. Нет, конечно, ему множество раз доводилось работать кинжалом, в особенности, когда он состоял в банде налетчиков на караваны, чье логово располагалось вблизи Фашхаранского города Карфах.

«Эх, лихие были времена», — на миг погрузился в воспоминания Рахсан. И все-таки вору было более по душе прикарманить какую-нибудь дорогостоящую побрякушку из дома знатного семейства, желательно, сделав сие деяния как можно более дерзко, к тому же, нацарапав на стенке пустого сундука символ в виде змеи, зажавшей в пасти монету. «Да, по подписи его узнавали сразу», — улыбнулся Рахсан, — «и так же быстро до богатеньких увальней доходило понимание того, что денежки им никогда не вернуть». Рахсан был первый в списках разыскиваемых воров Фашхарана. Был. Это самое «был» болезненно кололо самолюбие вора, но другого выбора, как примкнуть к повстанческому движению, а, следовательно, бросить свои преступные занятия, у него не оставалось. А самое смешное, что не империя добралась до него, а тот злополучный «преступный мир», которому он служил верой и правдой столько лет, достал его первым. И угораздило же его «навести уборку» в поместье Харифа, содержателя публичных домов в городах Карфах и Зейфир. Ну ладно бы просто вынести дорогостоящие безделушки, так нет же, рука, как говорится, зачесалась накарябать змею на портрете хозяина дома, занимавшего пол-стены у него в спальне. Нет, Расхан был отнюдь не дурак, но недавняя ссора с Харифом распалила вора до крайности. После дерзкого посещения Рахсаном поместья выяснилось, что хозяин дома был не только управителем продажной любви в двух городах Фашхарана, но еще и правой рукой Суры — личности, контролирующей весь поток теневых денег, обращаемых в империи, включая поступления от азартных игр, контрабанды и прочих сфер преступной деятельности. Сура, словно огромный толстый паук, находящийся в центре раскинувшейся паутины, дергал своими длинными волосатыми лапами за ее нити, подобно музыканту, играющему на лютне, исполняя свою темную симфонию. Вот почему образ Суры предстал в мыслях вора в виде паука.

«Бррр», — передернуло Рахсана, на столь мрачной ноте вернув его из воспоминаний в реальный мир, который, впрочем, был не намного светлее грез, в которых пребывал вор.

— Остальные знают, что делать? — спросил Эмиль.

   Пам-па-ра-рам, пам-па-ра-рам!   Кто стучится в двери к нам?   Это ваша смерть пришла,   Дверь открой, чтоб я вошла!   Пам-па-ра-рам, пам-па-ра-рам!   Уходи-ка прочь к врагам.   К ним стучись и в дом просись,   А от нас ты отстранись!

— бодро напевал Альхазир в ответ.