Марина Дяченко - Авантюрист

Сменяли друг друга узкие улочки. Сопровождающая нас тройка стражников предусмотрительно отстала – Эгерт Солль гнал, как по большой дороге, и Танталь не отставала от него, и даже Алана, закусив губу, крепко держалась в седле…

Ты не умрешь, мягко сказал невидимый страж, охраняющий мой рассудок от сумасшествия. Не может быть, чтобы ты умер. Не может быть…

Это повторялось в сотый раз. Внутри меня раскачивался огромный маятник: я путешествовал от отчаяния, сдобренного философией, через упрямство и ярость – к расслабленной вере в собственное бессмертие. Туда-сюда. Туда-обратно…

Копыта простучали по горбатому мостику, смутно знакомому, и через несколько кварталов обнаружился дом.

У крыльца дома Соллей стояли два красно-белых стражника, и пики в их руках были скрещены перед входом – несколько картинно, я бы сказал. Что они, все время так стоят? Или устроили спектакль, заслышав приближение полковника Солля?

Так или иначе, но при виде Эгерта им следовало бы отсалютовать, но они не двинулись с места. Ни один не повернул головы.

– Сарки! – крикнул Солль, соскальзывая с седла. – Доф!

Я помог спешиться Алане. Она тяжело оперлась о мою руку; я слышал, как Танталь бормочет в ухо собственной лошади: дома… вот и дома…

Эгерт шагнул вперед; Сарки и Доф, или как их там звали, плотнее сдвинули свои пики:

– Нельзя. Никому нельзя. Вход закрыт.

Отовсюду – из двора напротив, из окон, из соседних подворотен – осторожно выглядывали, потихоньку подступали любопытные.

Солль, надо сказать, очень быстро обрел потерянный дар речи.

– Это Я! – рявкнул он в лицо того из стражников, что был повыше. – Именем начальника стражи – приказываю прекратить балаган и следовать за мной!

Стражники вдруг заулыбались – одинаково, как братья. Улыбки их ничего общего не имели с весельем; я слышал, как охнула за спиной потихоньку собравшаяся толпа.

– Эгерт! – Голос Танталь сорвался. – Назад!

Солль отступил.

Стражники стояли, неприятно похожие на кукол с фарфоровыми головами. Пики соприкасались, и между остриями – толпа роптала все громче – то и дело проскакивали маленькие синие молнии. И очень холодные – во всяком случае, смотреть на них было зябко.

Солль развернулся. Схватил за шиворот первого подвернувшегося зеваку, но почти сразу выпустил, обнаружив, вероятно, что жертвой стал его собственный приличный сосед.

– Что здесь… пес, что здесь происходит?!

– Утром еще их прислали, – пробормотал сосед, нервно оправляя воротничок. – Нормальные… ребята… мы с ними час назад беседовали, про реку, как она сбрендила… они говорили, что с госпожой Торией… все в порядке… Час назад еще… Попросили водички попить – ну, я господам стражникам угодить всегда рад… пошел к себе за кружкой, возвращаюсь – стоят… как в столбняке… Я к ним с водичкой – куда там… Страх… колдовство это, господин полковник, как есть…

Все обернулись на Сарки и Дофа. Молнии, потрескивающие между наконечниками копий, и кукольные улыбающиеся лица как нельзя убедительнее подтверждали предположение доброго горожанина.

– Колдовство… – Соллев сосед облизнул губы. – Я еще третьего дня приметил… крутился тут один, лысый, как… ты что делаешь, мерзавец?!

Возглас относился к мальчишке, который, проникнувшись всеобщим возбуждением, подобрал с мостовой камень и запустил его в замерших у крыльца стражей.

Мальчишка был на диво меток. Камень с грохотом ударил по шлему, пострадавший стражник тем не менее не переменился в лице, не сдвинулся с места, даже не перевел взгляда, хотя на мундир ему посыпалась каменная крошка.

Я вдруг представил себе, как в улыбающегося стража впивается арбалетная стрела. Одна, другая; кукла не меняется в лице, она будет незыблемо стоять, даже залитая кровью, даже нашпигованная стрелами, и между остриями копий будет скакать синяя молния…

– Сарки! – жалобно позвал один из сопровождавших нас стражников. – Это же господин Солль, брось пику, слышишь?

Эгерт обменялся длинным взглядом с Танталь. Обернулся к растерянному эскорту:

– Взять их. Осторожно.

Три коротких меча бесшумно выскользнули из ножен. Растерянные стражники шагнули к своим же товарищам, с кукольным усердием охраняющим вход; пики выглядят устрашающе, но совершенно бесполезны в пешем бою на улице города…

Три меча остались лежать на мостовой. Один из нападавших упал, не сумев увернуться от потрескивающего молниями острия. Двое отскочили – хорошая реакция спасла их раньше, чем они поняли, что происходит.

– Колдовство… – в ужасе выдохнула толпа.

Солль шагнул вперед. Танталь охнула, но полковник не собирался повторять попытку штурма. Поднырнув под размазанные в воздухе древки, он ухватил лежащего за пояс и рывком оттащил от крыльца; запричитали женщины.

– Оружие, – угрюмо распорядился Солль. – Оружие мне… – короткий взгляд в мою сторону, – и ему… господину Рекотарсу.

Мне нередко приходилось лазать через заборы. Даже и более высокие, даже и снабженные шипами; как правило, на той стороне меня поджидала любвеобильная дама, а путь к ней загораживали нехитрые препятствия в виде супруга либо опекуна…

Соллям не от кого было прятаться. Ни один вор, будь он в здравом рассудке, не решился бы лезть в дом полковника Эгерта, я уж не говорю о возможных любовниках; сейчас во дворе не было даже собаки. Солль перебрался первым и принял из моих рук сперва Танталь, а потом и Алану.

– Вот уж не думал, что вот так придется входить в собственный дом…

– В жизни много неожиданностей…

Глубокомысленная фраза, жеванная до меня сотнями поколений доморощенных философов, навязла на зубах, подобно волокнистой лепешке.

– Ждите, пока позову, – сухо сказал Эгерт женщинам. – Без приказа – ни шагу…

Танталь пробормотала что-то полуразборчивое – нечто вроде «привык командовать»….

Короткий меч не приживался в моих руках. Неудобное и непривычное оружие; впрочем, С КЕМ я собираюсь сражаться?..

– Дюла! – позвал Эгерт, распахивая входную дверь. – Клов! Эй, кто здесь!

Я скорее почувствовал, нежели увидел движение у него за спиной.

– Солль!

Тяжелый закопченный котел, рассекший воздух в том месте, где только что была голова полковника, с диким грохотом грянулся об пол. Эгерт стряхнул меня и вскочил; надеюсь, что к тому времени он уже научился мне доверять и ни на мгновение не поверил, что я сбил его в порядке вероломного нападения. А в следующую секунду ему вообще стало не до мыслей, потому что из дверей столовой на него шла, подняв мясницкий нож, румяная горничная.

Как если бы хозяин театра марионеток решил позабавиться – и поменял кукол прямо в процессе представления, передоверив роль людоеда хорошенькой пышногрудой девушке; девушка улыбалась фарфоровой белозубой улыбкой.