Джо Аберкромби - Лучше подавать холодным

— У меня нет аппетита, — мрачно проговорила она. — Никогда прежде не шла на верную гибель.

— Ой, ну что ты, никогда такое не произноси. — Он встал, отряхнул лепестки с капитанской символики на рукавах краденого мундира. — Если есть хоть одна вещь, которую я выучил во всех моих последних схватках, так это то, что гибель никогда не бывает верной, а всего лишь… крайне вероятной.

— Воистину воодушевляющая речь.

— Стараюсь. На самом деле. — Коска, хлопнув, задвинул меч в ножны, подобрал монзин Кальвес и лёгкой походкой двинулся в направлении статуи Воина. Его светлость герцог Сальер стоял в бугристой от мускулов тени, наряженный для благородной смерти в белоснежное, без единого пятнышка обмундирование, отороченое золотой тесьмой.

— Как всё могло этим кончится? — задумчиво рассуждал он. Тот же самый вопрос Коска задавал себе очень часто, когда высасывал последние капли из той или иной дешёвой бутыли. Когда недоумённо просыпался в той или иной незнакомой подворотне. Исполняя тот омерзительный, скудно оплачиваемый акт насилия. Или иной. — Как всё могло… этим кончиться?

— Вы недооценили ядовитое честолюбие Орсо и безжалостное уменье Муркатто. Как бы то ни было, сильно не расстраивайтесь, мы все на это попадались.

Глаза Сальера вылупились в сторону. — Вопрос подразумевался как риторический. Но кончено вы правы. Похоже я виновен в самонадеянности и приговорен к суровому штрафу. Ни больше ни меньше, как всё что у меня есть. Но кто мог ожидать, что юная женщина будет одерживать над нами одну победу за другой? Как я хохотал, когда вы назначили её своим Вторым, Коска. Как все мы ржали, когда Орсо доверил ей командование. Мы уже намечали наши триумфальные шествия и делили между собой его земли. Теперь наш смех обернулся плачем, да?

— Я замечал за смехом такую привычку.

— Я полагаю, это свидетельствует о том, что она великий солдат, а я — очень плохой. Но всё же я никогда и не стремился стать воином, и был бы совершенно счастлив остаться всего лишь великим герцогом.

— А сейчас вместо этого вы никто, также как и я. Такова жизнь.

— Однако, подходит время для одного, последнего выхода.

— Для нас обоих.

Герцог снова заулыбался. — Пара умирающих лебедей, а, Коска?

— Скорее пара старых индюков. Почему вы не бежите, ваша светлость?

— Должен признаться, я и сам удивляюсь. Думаю, гордость. Я всю жизнь провёл великим герцогом Виссеринским, и настроен умереть им же. Я отказываюсь превращаться в обычного толстого мастера Сальера, некогда досточтимого.

— Гордость? Не сказал бы, что у меня этого хозяйства навалом.

— Тогда почему не бежишь ты, Коска?

— Полагаю… — Почему он не сбежал? Старый мастер Коска, некогда досточтимый, кто всегда напоследок вспоминал о своей собственной шкуре? Глупая влюблённость? Храбрость сумасшествия? Раздача старых долгов? Или просто то, что милосердная гибель может избавить его от дальнейшего позора? — Взгляните же! — Он указал на врата. — Лишь подумали о ней и она явилась.

Она надела талинскую форму, собрала и засунула под шлем волосы, выставила твёрдую челость. Чисто серьёзный молодой офицерик, чисто побрившись этим утром решил приняться за военное дело — ремесло настоящих мужиков. Если бы Коска не знал, он бы не угадал ни за что. Наверное что-то еле заметное в её походке? В посадке бёдер, в длине шеи? Женщина в мужской одежде, опять. Они сговорились его мучить?

— Монза, — окликнул он. — Я волновался, что ты можешь не добраться!

— И оставить тебя одного погибать смертью героя? — Трясучка шёл за ней, нацепив на себя нагрудник, поножи и шлем, снятые с трупа верзилы недалеко от пролома. Из слепой глазницы обвиняюще глядели бинты. — Из того, что я слышал, они уже у дворцовых врат.

— Так быстро? — Сальер провёл языком по пухлым губам. — А где капитан Лангриер?

— Она сбежала. Похоже её не привлекла слава.

— Неужели в Стирии больше не осталось верности?

— Никогда прежде не встречал. — Коска подбросил Кальвес в ножнах и Монза ловко поймала его в воздухе. — Если не считать верность каждого самому себе. Есть какой-нибудь план, кроме ожидания, пока Ганмарк не призовёт нас?

— Дэй! — Она указала на более узкие окна верхнего этажа. — Я хочу, чтобы ты забралась туда. Опусти решётку, когда мы начнём разбираться с Ганмарком. Или когда он начнёт разбираться с нами.

Девушка лучилась от облегчения — хотя бы временно её отсылают подальше от опасности, правда, не более чем временно. — Захлопнуть ловушку. Ладушки. — Она посеменила к одной из дверей.

— Мы ждём здесь. Когда Ганмарк прибудет, мы объясним ему что взяли в плен великого герцога Сальера. Мы подведём его светлость поближе, а затем… вы понимаете, что все мы можем запросто сегодня погибнуть?

Герцог слабо улыбнулся, подтрясывая обвислыми щеками. — Я не боец, генерал Муркатто, но я и не трус. Если пришёл мой час, я не прочь плюнуть из могилы.

— Совершенно с вами согласна, — произнесла Монза.

— Ох, а я нет, — вклинился Коска. — Ведь плюй не плюй — могила есть могила. Ты точно уверена, что он придёт?

— Придёт.

— И когда он появится?

— Убивай, — прорычал Трясучка. Кто-то вручил ему щит и тяжёлый бердыш с длинным шипом с обратной стороны. Он проделал им зверски выглядящий пробный взмах.

Монза сглотнула, дёрнув кадыком. — Думаю надо подождать и мы увидим.

— Ага, подождём — увидим. — Коска просиял. — Мой родимый план.

Откуда то из дворца донёсся грохот, отдалённые крики, возможно и смутный отзвук звона и лязга стали. Монза нервно теребила левой рукой рукоять Кальвеса, извлечённого и свисавшего вдоль её ноги.

— Вы это слышали? — Одутловатое лицо Сальера рядом с ней побледнело как масло. Его гвардейцы, рассредоточенные по саду перебирали своё заимствованное оружие. Они вряд ли выглядели более вдохновлёнными. Но в том-то и было дело, когда идёшь навстречу гибели, как часто замечал ей Бенна. Чем ближе она, тем хуже кажется эта затея. По виду Трясучки нельзя сказать, что у него имелись сомнения. Может быть раскалённое железо выжгло их из него. Также как и у Коски — радостная ухмылка того с каждым мигом росла вширь. Дружелюбный присел на корточки, катая кости среди булыжников.

Он поднял на неё взгляд пустого, как обычно, лица. — Пять и четыре.

— Это хорошо?

Он пожал плечами. — Это девять. — Монза подняла брови. Она собрала странный отряд, так и есть, но когда у тебя полубезумный план, тебе нужны как минимум полубезумные люди, чтоб довести его до конца.

Разумных могут соблазнить замыслом получше.