Превзойти себя самого. Том 1 (СИ) - Эльза Фа
Впереди её ждёт пустота.
Они летят на мече. Сильные руки Чэньсина не позволяют упасть, однако девушке начинает казаться, что она неизбежно сорвётся в это моря огня. Приковав взгляд к земле, Цайхуа напряжённо наблюдает за тем, как с душераздирающим криком звери и птицы покидают родные места.
Краткий миг облегчения, когда она видит нетронутый пламенем речной островок, вдруг сменяется ужасом.
Нет. Невозможно.
Дорога, ведущая к разрушенной пагоде, усеяна трупами. Замершие в неестественных позах, они сжимают рукояти клинков, и тёмная кровь их рекой стекает к подножью горы.
Ученики школы Ли, учителя и наставники — все до единого оказались мертвы. И золотистое пламя уже начало поглощать их тела.
Лу Цайхуа изо всех сил кусает губу.
Почему?
Сердце обжигает невыносимая боль, воздух застревает между горлом и лёгкими.
Почему это случилось?
Не в состоянии выдержать вида обугленных трупов, Цайхуа задыхается. Кожу словно ошпаривают крутым кипятком, в голове воцаряется хаос, в котором она неминуемо теряет себя.
Лу Цайхуа больше нет. Всё, чем она когда-то жила, исчезло из мира навечно.
В попытке её защитить от этого затяжного кошмара, Чэньсин накрывает ладонью глаза просветлённой и шепчет у самого уха:
— Ты не одна.
Парень едва не сходит с ума. В памяти мелькают события, случившиеся в логове демонов, и его затуманенный разум охватывает буря эмоций. Лу Цайхуа оказалась тем человеком, которого Чэньсин жаждал найти.
Он не смеет в это поверить.
Лу Цайхуа. Девчонка, которую он знает чуть больше года. Его чувства к ней — не случайность, ведь кроме Лао Тяньшу парень никого не способен любить. Наставник, приняв другое обличье, вернулся. Вдохнул жизнь в увядавшую душу Чэньсина и исцелил его глубокую рану.
Восемнадцать мучительных лет пролетели в мгновение ока.
С момента первой их встречи Лу Цайхуа вызывала в нём противоречивые чувства. Взбалмошная девушка разожгла в нём забытый огонь, и как бы сильно Чэньсин ни старался его погасить, он разгорался сильнее. Попытка возвести между ней и собой непроходимый барьер обернулась потребностью любить и заботиться. И только верность Лао Тяньшу не позволяла ему сгореть в этом огне окончательно.
Они друг друга нашли. Победив саму смерть, связанные нитью судьбы воссоединились их души.
Сердце заходится в бешеном ритме. Ци в духовных каналах кипит.
Его родной человек всё это время был рядом.
Когда они опускаются у крошечной хижины, Лу Цайхуа с трудом стоит на ногах. Тело бьёт крупная дрожь, перед мысленным взором мелькают золотистые искры.
Взгляд Чэньсина приковывает капелька крови, заалевшая на её приоткрытых губах. Не в силах больше сдерживать чувства, он наклоняется к лицу Цайхуа, чтобы медленно провести языком по её нижней губе.
Барьер между ними исчез окончательно. Не выдержав силы возрождённой любви, развеялся вместе со страхами.
Он жил ради этого дня.
Парень поддаётся порыву и жадно целует её.
Внутри разливается жар. Губы Чэньсина, нежные, как лепестки весенних цветов, заставляют забыть, как дышать. Она плавится в его горячих объятиях, и незнакомая боль, что с рождения таилась в душе, выходит наружу слезами.
Поцелуй с привкусом крови длится целую вечность.
А после золотистые искры неожиданно меркнут.
Не справившись с очередным потрясением, тело неизбежно обмякло. Тьма вновь раскрыла свои ледяные объятия, и Лу Цайхуа, отдавшись ей без остатка, потеряла сознание.
Примечание автора:
枉死 (Ван Сы) — умереть злой смертью;
讨厌 (Тао Янь) — испытывать отвращение; надоедливый, докучливый.
Глава 32. Как бы больно мне ни было, давай начнём всё сначала?
Тревожное утро окрасило небо алыми всполохами. Великий пожар, разгоревшийся ночью в сердцах просветлённых, стремился теперь испепелить облака и последние лучики робкой надежды. Гора Лунхушань пала первой, не выдержав натиска злобы, и мир навсегда потерял лучших воинов, способных его защитить.
Попытка сбежать от ночного кошмара не увенчалась успехом. В тени Вечнозелёного леса Мао Шуай скрылся от паники, охватившей всю школу Каймин, однако спастись от собственных страхов он не сумел. Неторопливо ступая по извилистой тропке, он вспоминал детали минувших событий, когда за пару часов до рассвета в его дверь постучали.
Стоило сделать шаг за порог, как решительность Мао Шуая рассеялась вместе с остатками сна. Воплощением боли, от которой Шуай решил отказаться, на него смотрел Лунху Чжао. Пристально, с той же бескрайней печалью в глазах, освещённых холодным сиянием его любимых цветов. Призрачный свет орхидей поднимался синими искрами к небу, где растворялся в бриллиантовой россыпи звёзд.
Он думал, что больше никогда его не увидит.
Медленно выдохнув, Шуай взял себя в руки и оценил обстановку. Один из незваных гостей — старец, поддерживаемый Лунху Чжао и измученной девушкой, — явно нуждался в помощи лекарей. Что было нужно второму — его ученику, неделю назад изгнанному из школы Каймин, — мужчина мог только догадываться. И лишь окинув его внимательным взглядом, Шуай осознал в полной мере, что именно хочет Шанъяо. Или, по крайней мере, хотел…
Он никогда не видел Шанъяо таким. Безжизненным, точно застывшие пики северных скал. Некогда солнечный юноша, улыбкой отвечающий на его равнодушие, утратил свой тёплый свет. В карамельных глазах больше не плещется радость, мертвенно-бледную кожу не согревает румянец смущения.
Шуай был семьёй для этого юноши. И когда Мао Синдоу принял решение выгнать Шанъяо, он не стал даже пытаться его защитить.
— Учитель.
Чувство вины разбивает сердце Шуая. Запах вина, исходящий от одежды Шанъяо, рисует перед мысленным взором мужчины пугающий образ. Его ученик с лицом, мокрым от слёз, в обнимку с горшком дешёвого пойла лежит у порога трактира. Слившись в серый поток, мимо проходят десятки людей, из которых никто не проявляет сочувствия. Да и кому это может быть нужно, если этого юношу бросил даже наставник.
— После всего, что случилось… Ты всё ещё зовёшь меня учителем?
Шанъяо тянет руку к Мао Шуаю, чтобы крепко схватить того за рукав. Усталость вместе с грязью впиталась в одеяния парня, отпечаталась болью во взгляде.
— Учитель, — настойчиво шепчет Шанъяо и отворачивается в попытке скрыть слёзы. — Школы Ли больше нет. Лунхушань и ближайшие к ней города, люди, просветлённые — все сгорели. А тем, кого спас учитель Чжао, нужна помощь. Мы летели сюда почти сутки, медлить больше нельзя.
Дальнейшие действия Мао Шуай вспоминает с трудом. Сознание, погружённое в вязкий туман, почти не отзывалось на внешний мир. Вести об уничтожении одной из пяти школ просветлённых в момент разнеслись по горе Маошань, и Мао Шуай, оставив разбираться с воцарившимся хаосом старшего брата, поспешил уединиться в Вечнозелёном лесу. Здесь, подобно заблудшему призраку, он
