Н Джеймисин - Сто тысяч Королевств

Я вновь перевела глаза на Релада.

— Единственное, что заботит меня теперь, — это судьба Дарра. Скаймина выставила на торги жизни моих людей. А что можете предложить вы?

— По всей вероятности, много больше — в перспективе. — Шагнув вниз, Релад переступил весь Крайний Север, и теперь стоял на карте чуть ниже континента. Как раз в середине моря Покаяния (до чего же забавно, охватила меня на секунду абсурдная мысль).

— Ваши враги, как полагаю, вы уже и сами догадались, — белые, пешки Скаймины. Эти же, — он ткнуд пальцем в сторону жёлтых, — принадлежат мне.

Я поморщилась, но прежде чем успела вставить хоть слово, вмешался, фыркнув, Сиех.

— У вас нет союзников на Крайнем Севере, Релад. Вы многие годы плевали на этот забытый богами материк. Теперь можете с полным правом списать победу Скаймины на результат собственной небрежности.

— Будто бы я не знаю этого, — огрызнувшись, Релад обернулся ко мне. — Я и вправду не могу похвалиться наличием тамошних друзей. Да даже если бы и захотел, местные королевства, все без исключения, погрязли в ненависти к вашей земле, кузина. Скаймина просто облегчила им задачу, дав то, чего жаждали многие поколения.

Я пожала млечами.

— Некогда Крайний Север был диким, варварским краем. И мы, Дарре, в том числе. Мало того, мы были одними из самых отъявленных и воинственных дикарей. Возможно, с течением лет священникам и удалось нас несколько… цивилизовать, но никому не по силам так запросто стереть застарелую кровь.

Релад кивнул пренебрежительно, ясно было, что уж это-то его и вовсе не заботит. Да уж, по правде говоря, у него ужасно выходило казаться очаровательным. Он вновь указал на горсть жёлтых камней.

— Наёмники, — пояснил он, — по большей части кенийские и минские пираты, парочка гхорских "ночных истребителей", а вдобавок — войсковая группа ударных сил из Зухрема. И я могу приказать им всем сражаться за вас, кузина.

Я пристально изучала мраморную троицу, прокручивая в голове не так давно посетившие меня мысли насчёт смертных и скрытых силах надежды.

Сиех, спрыгнувший вниз, в впадину с мозаичной картой, пристально вглядывался в них же, как если бы мог различить не иллюзорную эмблему, а взаправдашнюю силу, стоящую за ними. Он вдруг присвистнул.

— Должно быть, Релад, вы подчистую раззорились; нужны немалые барыши, чтобы нанять такую уйму народа, да ещё вовремя переправить их куда надо. Никак в толк не возьму, и где это вы такие деньжищи-то отхватили, и так скоро? — Он сверкнул глазами, мельком оборачиваясь через плечо на нас с Реладом. — Но всё-таки они чересчур далековато от Дарра, и явно не поспеют к завтрашнему утру. Тогда как друзья Скаймины штаны почём зря не просиживают и уже в пути.

Релад кивнул, выжидательно посматривая на меня.

— Но достаточно близко, чтобы уже предстоящей ночью атаковать столицу Менчи, а днём позже даже нанести упреждающий удар по Токланду. Кроме того, все они полны сил, не нуждаются в отдыхе, отлично экипированы и со снабжением полный порядок. А стратегические планы разрабатывала сама Закхарн лично. — Словно обороняясь, выпрямившись, он скрестил руки на груди. — Окажись Менчи под огнём, и добрая половина ваших врагов прямиком развернётся назад, отказавшись идти на приступ Дарра. От сражения не откажутся лишь Заренне да взбунтовавшиеся этрийцы; конечно, у них всё ещё будет численное преимущество перед вашими людьми, примерно два к одному. Но уже одно это даст Дарре шанс на успех.

Я резко одарила Релада пронзительно-отточенным взглядом. Он хорошо успел покопаться в мотивах, властвующих надо мною, — на удивление хорошо. Каким-то, не иначе что чудом он дознался, что вовсе не перспектива нависшей над порогом войны страшит меня; я, дочь воинственного народа, в конце концов, и сама была воином. Не война, но заведомый проигрыш врагам, кои гнались не только за трофейной добычей, но рассчитывали уничтожить, если не наши жизни, то наш дух… наши души. Поле боя, где куда ни кинь, куда не ходи, везде — шах и мат. И уж этого-то я точно не могла, не имела права снести.

Шансы два к одному были определённо… выигрышны. Дорогой ценой, но приближали к победе.

Быстрый взгляд на Сиеха — тот утвердително кивнул. Инстинкты твердили мне: Релад не лжёт, и его предложение, мало того что разумно, но и выгодно; но готлингу было хорошо знакомо, на что способен кузен, и он мог в случае чего предостеречь от всяких обманных хитростей. Думаю, мы оба были изрядно ошарашены тем, что Реладу уладось провернуть всю эту немаленькую работёнку.

— Вам следовало бы почаще воздерживаться от излишних возлияний, кузен, — мягко произнесла я.

Убийственно серьёзно, без малейшей тени юмора, Релад усмехнулся.

— Заверяю вас, обошлось без всякого умысла. Просто близость неминуемой смерти имеет дурную привычку скислять даже лучшие сорта вин.

До меня разом дошло вся суть его слов, от и до.

Очередное неловкое молчание, с коим за последние дня я уже успела свыкнуться, а потом Релад шагнул вперёд, протягивая мне руку. Изумлённая, я приняла ладонь. И мы скрепили наш сговор согласным рукопожатием.

А после мы с Сиехом медленно двинулись к моей комнате. На сей раз он вёл меня иной тропой, через те уголки Небес, кои мне ни разу не доводилось видеть за две проведённые здесь недели. Среди прочих чудес, он показал мне высокую, узкую клеть — не мёртвоё пространство, однако ж столь же глухое, замурованное от всех и по какой-то причине напрочь всеми забытое, — неровно кренящийся потолок которой, походу, был своего рода просчётом (богов, кого же ещё) при возведении дворца. Бледные выросты дворцовой плоти свисали сверху как сосульки, подобно пещерным сталактитам, но много более изящнее, грациозно-утончённее по форме. Одни — настолько огромные, что до них можно было дотянуться кончиками пальчиков; другие — выступающие из потолка едва ли на пядь, оканчиваясь остриём. С ходу дознаться до истинного предназначения кельи не выходило, покуда Сиех не подвёл меня к стенной панели.

Одно моё лёгкое касание, и из щели, прорезью распахнувшейся на потолке, резко хлынул поток до невозможности ледяного воздуха. Я вздрогнула, но тут же позабыла о болезненном замещательстве, стоило потолочным выростам, завибрировав под порывами стремительного ветра, огласиться в такт звонким пением. Не схожим ни с одной музыкой, кою мне доводилось слышать, колеблющимся, рваным и чуждым, какофонией, но до странности прекрасной, чтобы зваться попросту беспорядочным шумом. Я не разрешала Сиеху, повторно нажав на панель, отрубить подачу воздуха, покуда кончики пальцев не стали терять всякую чувствительность.