Н Джеймисин - Сто тысяч Королевств

Дотронувшись до Сиеха и приподняв за подбородок, я заставила его поворотиться туда-сюда, влево-вправо, волей-неволей оглядывась вокруг.

— Комната, видишь? Не мог бы ты?..

— Ох, ну конечно. — Демонстративно повернувшись спиной к Нахье, он изучил глазами беспорядочно усеянную обломками комнату и что-то быстро-быстро пробормотал на своём диковинном наречии — нараспев, одной высокой, пронзительной нотой. И внезапно всё вокруг восстановилось на местах, сделавшись каким-то чудом (магией!) как прежде.

— Ловко, — протянула я с удивлением в голосе.

— Никто лучше меня не подчищает беспорядки, — отозвался тот, сверкнув мне быстрой, как вспышка, улыбкой.

Меж тем Нахья, встав, подошёл к одной из восстановившихся как по мановению руки, книжных полок, и стал там что-то деловито проглядывать, усердно не обращая на нас с Сиехом ровным счётом никакого внимания. Голову внезапно осенило запоздалой мыслью: а ведь он казался совсем иным, до появления Сиеха, — заботливым, внимательным, почтительным, почти добросердечным, и более того… ласковым. Я было приоткрыла рот, разразиться благодарностью ему за всё, но потом однакож передумала. Сиех старательно скрывал от меня эту свою сторону, но я замечала, не раз и не два, молниеносные вспышки лютой безжалостности. Следы, застарелые следы, писанные дурной кровью, восставали меж ними двумя — того рода, что нередко бывают как пристрастны, так и несправедливы. И замарывают обоюно.

— Идём куда-нибудь подальше отсюда, переговорить наедине. У меня есть для тебя послание. — Выводя из воображаемого забытья, Сиех подёргал меня за рукав, настойчиво таща за собой к ближайшей стене. Просочась внутрь, мы оказались в пределах очередного мёртвого межстенья.

Пройдя несколько отсёков, Сиех, испустив вздох, открыл было рот, потом снова сжал челюсти и, наконец решившись, заговорил:

— Послание вручено мне лично Реладом. Он хочет увидеться с тобой.

— Релад? Ему-то с чего?

— Откуда мне знать? Но я не думаю, что тебе стоит туда идти.

Я хмуро сдвинула брови.

— И отчего, скажи на милость?

— Подумай сама, Йин. Ты — не единственная, кому завтра придётся заглянуть в лицо осбственной смерти. Стоит тебе утвердить Скаймину наследником, и первое, что она проделает, так это отправит к предкам своего младшего братца; и ему прекрасно известен ход её мыслей. А что если он решит, что твоя смерть от его руки — теперь, перед самой церемонией, — лучший способ заработать себе парочку лишних дней жизни? Разумеется, то будет тщетный жест отчания; как будто Декарта не в курсе, что за заварушка закрутилась близь Дарра? Он просто пропихнёт в назначеные жертвы ещё кого-нибудь, и прикажет этому несчастному избрать Скаймину. Но обезумевшие, доведённые до отчаяния мало когда способны мыслить разумно.

Рассуждения Сиеха имели некоторый смысл — но чего-то в этой мозаике не доставало.

— Релад приказал тебе доставить мне это послание?

— Нет, попросил. Он просил увидеться с тобою. Дословно говоря: "Если тебе доведётся увидеть её, напомни ей, что я — не моя сестра; я никогда не чинил ей и малейшего вреда. Я знаю, тебя она послушает". — Сиех глянул сердито. — Напомни ей… лишь это было непосредственным приказом. Он знает, как стоит разговаривать с нами. Он умышленно оставил право выбора за мною.

Я приостановила шаг. Сиех по инерции замер, пробежав чуть вперёд, прежде чем заметить мою замершую неподвижно фигуру, и недоумённо поворотился назад.

— И почему ты вообще решился тогда переговорить со мною? Мог ведь оставить его слова и при себе? — спросила я.

Тень смутной тревоги пронеслась по лицу; он опустил глаза.

— И правда, должен был смолчать, — произнёс он медленно. — Кирью никогда не допустила бы иного, стань ей о том известно. Но раз Кирью не в курсе… — Слабая улыбка проявилась на губах. — Ну, это, конечно, может повредить и ей, и её планам, но мы пока что просто будем надеяться, что всё обойдётся без жертв. И мои дурные предчувствия не сбудутся.

Я, словно намекая на своё ожидание, скрестила руки на груди. Сиех по-прежнему увиливал от ответа, и прекрасно знал это сам.

Раздражение, смешанное с беспокойством, — вот чем отдавал его взгляд.

— Ты больше не предмет для забав, не игрушка.

— СИЕХ.

— Ну ладно, ладно. — Сунув руки в карманы, он небрежно повёл плечами, всем своим видом демонстрируя беспечность; но голос был вполне серьёзен.

— Мы же стукнули по рукам, ты согласилась нам помочь, что ещё? Став нашим союзником, а не покорным орудием. Кирью несправедлива; мы не вправе таиться от тебя.

Я кивнула.

— Спасибо и на том.

— Благодари меня за то, что я и словом не обмолвился Кирью. Или Ньяхдоху с Закхарн, раз уж ты решилась идти. — Помолчав недолго, он вдруг расцвёл неожиданно весёлой улыбкой; в глазах у него запрыгали чёртики, будто бы он только что настроился на очередное развлечение. — Хотя, похоже на то, что у вас с Ньяхдохом имеются общие секреты.

Мои щёки вспыхнули алым.

— То было моё и только моё решение, — выпалила поспешно, припёртая к стенке и вынужданная отвечать. Как глупо. — Я застала его врасплох и…

— Йин, прошу тебя… Ты же не хочешь сказать, что вовсе не пробовала, а наоборот, решила воспользоваться подвернувшимся шансом или что-то вроде того, нет?

Как бы мне ни хотелось выразиться именно в этом духе, я промолчала.

Сиех покачал головой и вздохнул. Меня до глубины души поразила проявившаяся на его губах до странности печальная улыбка.

— Я просто рад, Йин… рад сильнее, чем ты можешь себе представить. Он был так одинок со времени той, канувшей в летах, войны.

— Одинок? разве? А как же ты? У него всегда был ты.

— Да, конечно, мы служили ему некой… утехой, успокоением и поневоле сдерживали, не дозволяя с головой окунуться в собственное… не потерять окончательно рассудок. Мы могли даже быть его любовниками, хотя опыт этот для нас… ну ладно, был бы столь странен, требуя определённых… усилий, как и для вас, смертных.

Я вновь смущённо покраснела. Было что-то… тревожное, при одной только мысли, образе Ньяхдоха, возлежащего со своими детьми. Хотя, если уж на то пошло, и Трое были сиблингами, собратьями и сосёстрами. Кто сказал, что боги живут сообразно нашим законам?

Как будто прочтя мои мысли, Сиех кивнул.

— Если в чём он и нуждался, то не в жалких подношениях собственных детей, но в подлинной ровне.

— Я не равна ни одному из Триады, неважно, чья душа заточена в моём теле.

Он продолжил уже торжественным, чуть ли не формальным тоном.