Ксения Медведевич - Кладезь бездны

   В кувшинчике кончилось вино.

   Абу-аль-Хайр повертел стеклянный пузатый стаканчик - обычно из него пили чай - и сказал:

   - Нерегиль велел передать, чтобы ты ждал его под Масабаданом.

   Тахир глубоко вздохнул и протер кулаками запавшие, в красных прожилках глаза:

   - Это правда, что двое сумеречных тварей, которых я приказал обезглавить, живы и рвут правоверных?

   - Увы, но Всевышний попустил и это, о ибн аль-Хусайн.

   - Всевышний много чего попустил в последнее время... - пробормотал парс, оглядываясь в поисках нового кувшина с вином.

   - Не буду скрывать, - мрачно заметил вазир. - Меамори и Иэмаса бросали кости на то, кому достанется твое сердце, а кому печень.

   - Мразь, - пробормотал Тахир, выуживая из-за подушек еще один запечатанный глиняный кувшин. - Все крови нашей не напьются, сволочи...

   Абу-аль-Хайр осуждающе покачал головой:

   - Ты поддался гневу, о ибн аль-Хусайн. Их жизни тебе были не дозволены, зачем ты покусился на них?

   Тахир хмыкнул, смерил вазира взглядом воспаленных, кровью налитых глаз - и вдруг рассмеялся:

   - Да ты вовсе ничего знаешь!

   Абу-аль-Хайр нахмурился и завозился на ковре. Парс отсмеялся и неожиданно мрачно проговорил:

   - В ту... ночь... сумеречники как с цепи сорвались. Выли, голосили, заводили такие рулады, что кошки бы обзавидовались. И бросались на людей. Началось с того, что разорвали горло одному из наших. За что, никто так и не понял. Сумеречники верещали, что якобы мы кого-то бросили умирать на площади. Началась драка. Серьезная такая, со смертоубийствами. Им, похоже, все равно, кого рвать было, лишь бы кровь человеческая текла. Гулямчонка убили. Мальчишке десяти лет еще не было. А они - сердце выдрали. Слышь, Абу-аль-Хайр, - тут Тахир наклонился через скатерть и блюда с пахлавой прямо к лицу вазира. - Ребенка убили. От груди одни ошметки остались. Кровавые...

   Вазир сглотнул и отвел взгляд.

   - Я сказал: наказание наложу по ихним, сумеречным правилам. Казнят командиров, - жестко подвел итог Тахир, откидываясь на подушки. И добавил: - Или всех сумеречников пущу под нож. Они, кстати, не возражали. Оба - и Меамори, и Иэмаса - сдались без звука.

   После этих слов оба долго молчали.

   Потом Тахир шумно вздохнул, со скрежетом обнажил кинжал и, морщась и ругаясь сквозь зубы, принялся вскрывать сургучную пробку кувшина.

   Булькнув в подставленный стаканчик и себе в пиалу, парс еще раз вздохнул - и снова опрокинул в себя густую малиновую влагу.

   Вазир пригубил небольшим глотком.

   - Я не могу идти к Масабадану, - вдруг сказал Тахир.

   - Что? - опешил Абу-аль-Хайр. - Да он тебя...

   Парс безнадежно отмахнулся:

   - Знаю. На требуху пустит.

   - Но...

   - Я все равно не жилец, - красные воспаленные глаза снова уставились Абу-аль-Хайру в переносицу.

   Вино Тахира не брало - видимо, парс пил давно и не прекращая.

   - А так... хоть дети жить будут...

   Начальник тайной стражи наклонился и прищурился:

   - Чего она хочет?

   - Ведьма-то? - зло осклабился Тахир. - Ушрусанская злобная сука - да благословит Всевышний матушку эмира верующих! - велела мне сниматься с лагеря и, бросив обоз, маршем идти на столицу. То бишь, на встречу с ней. Госпожа Мараджил желает встретить сына подарком в виде верного престолу парсидского войска.

   - И отгородиться от Тарика рядами парсидских копий... - пробормотал Абу-аль-Хайр.

   Парс запрокинул кувшин и хлебнул прямо из горла. Малиновая густая жидкость потекла по подбородку на узорчатую роскошную ткань кафтана.

   - Так таки велела бросить обоз? - вдруг усмехнулся начальник тайной стражи.

   Тахир хмыкнул и оторвался от посудины:

   - Не весь, о Абу-аль-Хайр. Невестку велела прихватить всенепременно. А остальных женщин приказала убить.

   - Что?!

   - Не сейчас. Чуть позже. И свалить все на принца Ибрахима и его родню. Мол, подослали убийц и весь харим солнцеликого нашего властителя порешили. Одна госпожа Нум спаслась, и то, потому что ехала, терпя неудобства, с главными силами.

   - Она что, рехнулась?!

   - Она Джамилю мою с дочкой и младенчиком у себя в горах держит, - призрачным голосом отозвался парс. - Слышишь меня, Абу-аль-Хайр? Джамиля моя и детишки где-то в Ушрусане в подвале сидят.

   И поднял перекошенное, с текущим и капающим красным подбородком лицо:

   - Так что я велел госпоже Нум снаряжаться в дорогу, о Абу-аль-Хайр... А что я могу? Что я могу сделать, а?!

   И Тахир обреченно обхватил руками голову.

   - Похоже, ты оказался между двумя драконами, о ибн аль-Хусайн, - задумчиво проговорил начальник тайной стражи и отставил стаканчик.

   - Драконами... - покивал парс. - Это ты правильно сказал, о ибн Сакиб. Драконами. Нелюдями. Нельзя так, где же небесная справедливость... Одна у меня надежда: встретившись, нерегиль и эта страшная демоница друг друга поубивают...

   - Зря надеешься, - усмехнулся Абу-аль-Хайр. - Эмир верующих запретил Тарику покушаться на жизнь своей досточтимой матушки.

   Парс в сердцах плюнул и снова налил в пиалу.

   Вазир пощипал кончик бороды и улыбнулся:

   - Но я знаю, как тебе помочь, о Тахир.

   Тот отмахнулся:

   - Как? Что ты хочешь сделать, о ибн Сакиб?

   - Убить дракона.

   Тахир поперхнулся вином.

   - Клянусь Всевышним, я повыбиваю ядовитые зубы обеим гадинам. Клянусь всеми именами силы Господа Миров - я этого так не оставлю... - зашипел вазир и сжал кулаки.

   Парс вытащил из рукава платок, обтер им подбородок и тихо сказал:

   - Верни мне мою семью, о ибн Сакиб. И я буду за тебя жертвой в жизни этой и в будущей.

   - Хорошо, - улыбнулся Абу-аль-Хайр. - Это проще простого.

   Тахир непонимающе помигал.

   - Хусайн! - рявкнул вазир барида.

   Блестя маленькими глазками и шевеля сомиными усами, в шатер тут же пролез шамахинец.

   - Что угодно господину? - умильно улыбаясь, проговорил он.

   - Напишешь и отправишь с голубем письмо командиру гарнизона в Лахоре!

   И пояснил внимательно слушающему парсу:

   - Это селение, в котором живут старейшины рода госпожи Мараджил. И, одновременно, большая крепость. Отдай приказ найти похищенную наложницу и детей почтеннейшего Тахира ибн аль-Хусайна. Пусть задействует отряд прикрытия из сумеречников и вытащит этих несчастных. Население аула, в котором их держали, перебить. Полностью.

   - Они будут мстить... - побледнел парс.

   О кровной мести ушрусанцев ходили легенды самого мрачного свойства.

   - У тебя найдутся четыре листа бумаги мансури? - улыбнулся Абу-аль-Хайр.