Остров жизни - Иван Поляков
Сорвав пестрянку, Марта как будто позванивала розовыми колокольчиками, пробегая у золотарника.
Мимо шуршащего тростника и рогоза, в котором прятались всяческие гады. Подпрыгивая и раздувая щёки, девчонка поднялась на пригорок, и тут Леон остановился, точно упёрся носом в невидимую стену. Деревня кончилась. Вот оно, то самое место, за которое, будто за якорь, цеплялись годы. С него началась жизнь Зое, и именно этой дорогой обычно шло стадо. Шесть десятков лет мимо одного пригорка, который даже и описать не получалось.
Первым остановился Леон, что Зое, в общем-то, ничуть не удивило. Мальчишка целиком, полностью пошёл в отца, который, в свою очередь, пошёл в деда. Первый упёрся бараном, за ним встали Мишель и Самсон, рыжие близнецы с ярким, солнечным отливом на висках[3], а за ними ещё трое мальчишек и девчонка. Постойте-ка. Лишь одна девчонка? Моргнув, Зое чуть приподнялась и вновь пробежала помутневшим взглядом по недовольным лицам. Ну да, лишь одна. А где же Марта?
Произошедшее выяснилось уже спустя пару мгновений. Девчонка пробежала ещё пару шагов против всех прочих, прежде чем остановиться. Ветер гулял в тёмных волосах, перекручивая пару хвостов и теребя край подола. Марта с удивлением, непониманием взглянула на прочих, на зовущие поля, и снова на ребятню. Неуверенность зародилась в ней и почти что сразу же улетучилась. Девчонка вновь посмотрела на поля и, уже не оборачиваясь, припустила дальше по дороге, да так, что только пятки засверкали.
«Есть!»
***
Гюстав было дёрнулся, но Зое не дала ему совершить подобную глупость. Ну что там может случиться? В полях? Мужчина взглянул дико и непонимающе.
– Но, а как же дра… – он запнулся, будто испугавшись того, что собрался произнести. – А как же дра-кон?!
«А, так вот в чём дело, – старушка не смогла сдержать смешка. – А я та, грешным делом, бог знает чего надумала. Годы, что тут сказать».
Точно как много лет назад Зое прищёлкнула языком:
– И к чему она ему? Гюстав ты вырос в деревне, скажи, разве кошки на мух охотятся? – вопросила она с видом, ясно говорящим, что ответа не требуется.
«Дети-дети. Всего-то вы боитесь. Как можно узнать что-то, если бояться всего на свете? Ну да ладно, что я там хотела? Яичница!.. Надо бы посуду помыть. Грязная уж совсем».
Зое положила ладонь на грудину. Давило сегодня.
– Вы тут не скучайте. Если что все знают, где меня найти? – вопрос был скорее насмешкой, и это полностью соответствовало улыбке, и всё же Гюстав нашёл уместным вставить своё слово.
– Да на кухне, скорее всего, – предположил он с видом, будто ответ этот хоть чего-то стоил.
«Да уж, в нашем замке сложно заплутать».
Покрепче ухватившись за палку, Зое выпрямилась. В спине привычно хрустнуло, и дрожь спустилась от плеч в коленки. Ей попытались помочь.
«Ещё чего! Я сама, и пусть только кто попробует сказать, что я чего-то там не могу! Всё я могу… ну кроме готовки, но с этим уже давно всё решено. Да… что-то я устала сегодня».
Рука Зое легла на косяк. Дерево само по себе нагрелось за этот день. Материал тот же, из которого был срублен их старый дом. Перегородка в прошлой жизни или, быть может, балка. Та самая, по которой ползала муха.
«Да, что-то я слишком много вспоминаю».
Столько лет прошло. Всё прошло, но она не жалела. Зое собиралась уже уйти, но чуть помедлила. Обернулась. Сын и Кэтрин, какой бы коровой та ни была. Внуки. Маленькая фигурка в светлой рубашке мелькала у стены рогоза, и колокольчик позвякивал у неё в руках. Исчерченное старостью загорелое лицо как будто разгладилось, а в глазах возник былой блеск. Хитрый прищур. Губы, сухие и тонкие, растянулись. Рука на грудине. «Это моя внучка», – пронеслось в пустом сознании.
Скрип. Кэтрин обернулась удивлённо и непонимающе:
– Мама?
***
Дракон открыл глаза. Выдохнул газ. Не было никакой объективной причины, почему ему нужно просыпаться в этой восъмице, но он это сделал. Зрачок в окаймлении сотен серебряных точек расширился и сузился, всматриваясь в очертания обросшей корнями и затвердевшей норы. Декстер был там. Он вторую или третью восъмицу не отходил от острова. Висел в зелёной мгле почти недвижимо, почти не дышал, но он был там. Декстер. Старый и уже не жирный, а ожиревший и грузный сом. Всё та же плоская голова, выпученные невидящие глаза и след у плавника. Единственное, усы оббились и стали безжизненными, точно разбрюзгнувшие водоросли. Древний сом уж много лет не подплывал столь близко, так как просто не успел бы убежать.
Дракон поднялся. Под гнётом чудовищного веса орлиные чёрные когти сразу же ушли в почву, а спина выгнулась, насколько возможно прижимая кожистые крылья и тем их оберегая. Зашелестела и закачалась чёрная гладь, как это уже происходило тысячу раз, но Декстер не стронулся с места. Зверь чувствовал, как тот словно бревно, вытянулся вдоль водной глади. Ждал.
Выход. Свет. Ощущение ветра в листве.
Солнце вспыхнуло на багровых боках, высвечивая грубые старые рубцы. Мерные и раскатистые движения вдоль кромки воды, – всё дальше от недоумевающего соперника. Пару лет, ничего не значащее мгновение для дракона и целая жизнь для его добычи. Они поняли друг друга без слов.
– Пожри меня, – как будто прошелестел старый сом, выпучивая белые глаза, уже давно не способные на такую роскошь, как зрение.
– Ты уже добыча времени, – бессловесно ответил зверь, краем глаза наблюдая, как вереск колышется у его пястей.
Ноздри затрепетали. Утром по воде плыл туман, это ещё чувствовалось. Природа дышала жизнью. Ветер перебирал траву. Пели птицы, и ящерки величиной с десятую часть острого когтя охотились в траве на стрекоз. Зверь чувствовал всех их единовременно, и знание это было безмерно.
Крыло по-прежнему чуть ныло.
Что-то переменилось.
Ноздри раздулись, трубно слушая воздух. Зверь недовольно перевёл вес на другую лапу. Кто-то рядом? Бесстрашное загорелое существо, что раньше сидело на яблоне, бревне и на скамейке? Показалось. Её больше не существовало. Ни в поле, ни в коровнике. Нигде.
Тихое рычание. Сознание зверя практически ничем не походило на человеческое, и всё ж, ему, почти что, было грустно. Всего каких-то полвека. Ничего не значащее мгновение, и как
