Дэннис Фун - Тень Хранителя

— У нее все тело в синяках и ушибах, — удрученно произнесла Энде. — Как будто это ее истязали… Пора воспользоваться Усмирителем.

Роун и Лампи смущенно переглянулись.

— Да что с вами такое происходит? Они вот-вот обнаружат у Киры блокиратор — это лишь вопрос времени! Или вы хотите потерять их обеих? — бурно отреагировала Энде.

Мабатан несколько раз глубоко вдохнула, жадно глотая воздух.

— Я могу дышать! Но стоять не могу. Ой, колени мои, колени — я ног под собой не чувствую. Упала. Как больно! Зато я могу дышать. — Глаза Мабатан широко раскрылись. — За руки меня держи, Лампи. Руки держи!

Роун бросился другу на помощь, но и вдвоем им оказалось трудно с ней совладать. Она так пронзительно и громко кричала, что Роун с трудом расслышал, как Лампи с болью повторял:

— Они ломают Кире руки, Роун. Роун, они…

Вода… Ой, как же хорошо… Но к ней могли подмешать какое-нибудь зелье. Скоро пойму. Глаза раскрываются с большим трудом. Мужчина. Омерзительный, гадкий, ухмыляется половиной лица. Мабатан, я не буду ему улыбаться… Если бы во рту у меня все не пересохло, я плюнула бы ему в лицо. Мабатан! Мабатан! Вот теперь мне действительно страшно — он сжимает пальцами синюю иглу. У меня от страха мурашки бегут по коже.

Лицо Мабатан распухло, она билась в судорогах, стонала и криком кричала. Надо было незамедлительно избавить ее от мучений.

К такому решению одновременно пришли Роун, Лампи и Энде. Они уже были готовы включить Усмиритель, но Мабатан уцепилась за Роуна и привлекла его к себе.

— Нет, — выдохнула она ему на ухо. — Еще не время. Пожалуйста. Сейчас я не могу оставить Киру. Не должна. Прошу тебя.

— Это убьет тебя, Мабатан.

— Нет! Не сейчас. Там есть что-то такое… Я видела… Не уверена, но это что-то очень важное… Пожалуйста.

Роун переглянулся с Энде и Лампи.

— Она бредит.

Энде пришла в ярость, но Роун понимал, что ее гнев вызван страхом за Киру и тяжелым выбором между преданностью внучке и опасениями за жизнь Мабатан. Поэтому он ответил как можно спокойнее:

— А если это так и есть? Она говорит, что ей нужно что-то выяснить…

В тяжелом взгляде Энде он прочитал обвинение в безразличии к страданиям Мабатан, хотя на самом деле в тот момент сам готов был все отдать, чтобы освободить ее от боли и страданий.

Лампи нахмурился.

— Выбор за Роун ом.

Горестная интонация ясно давала понять, что он сделал бы на месте друга.

Мабатан напряглась. Роун понял, что она пытается подавить крик — один, другой, третий…

— Мабатан!

— Нет… не сейчас…

Мабатан, я ничего больше не слышу — ничегошеньки. А ты? Кто-то пытается проникнуть ко мне в мозг. Это ты? Нет, Мабатан, ты не можешь так поступить. Останови его, Мабатан. Он уже у меня в голове. Останови его! Вышвырни его оттуда, выбрось его вон! Он отнимает у меня разум, Мабатан! Ну, пожалуйста, умоляю тебя, Мабатан, останови его. Уйди от меня, Мабатан. Оставь меня. Убирайся! Пошла прочь!!!

— Теперь! — простонала Мабатан, и Лампи тут же включил Усмиритель.

Мабатан все еще сжимала рубашку Роуна, ее била сильная дрожь, пустые глаза были широко раскрыты. Но когда она перевела взгляд на его лицо, Роун понял, что она всхлипывает, и нежно ее обнял.

— Какое-то существо невероятной силы… отняло у нее все… она не могла его остановить. Оно все высосало из ее мозга… селение Киры… Энде…

Кальдеру… Виллума. Остановить его было невозможно, Роун, никакими силами. Оно было слишком сильно.

Энде, побледнев от ужаса, прошептала:

— Оно ее убило?

— Не знаю. Я не поняла.

Мабатан содрогнулась, и Роун крепче прижал ее к себе, пытаясь хоть немного утешить и облегчить боль. У него самого голова раскалывалась. Что им делать? Как им теперь поступать?

Виллум со Стоув тренировались уже несколько часов. Время от времени она видела, что ему становилось не по себе, тогда девочка тут же останавливалась. Но каждый раз он настаивал, чтобы они продолжали. Прошло уже несколько дней с тех пор, как она, обессилев, ворвалась к нему и потребовала, чтобы они вызволили Киру, но Виллум тут же привел ее в чувство. Конечно, он обдумывал такую возможность — разве могло быть по-другому? Но сейчас ее наставник, у которого всегда в запасе была дюжина решений любой проблемы, все время твердил одно и то же: надо ждать. У них не было возможности выяснить, что удалось узнать Кордану. Он организовал постоянное наблюдение за ними. Любые их действия могли поставить под вопрос не только жизнь Киры, но и успех всего их замысла.

Удар Виллума был направлен в лицо Стоув, она смотрела на траекторию движения его кулака, потом в самый последний момент резко отклонилась, но он чуть задел ее подбородок. Слишком медленно. Надо войти в ритм нападавшего, а потом пуститься с ним в танец.

Без предупреждения он крутанулся в перекрестном ударе. На этот раз она сосредоточила все внимание на его движениях, вошла в один ритм с его телом и ответила на выпад наставника таким же ударом. Он снова нанес удар кулаком, но на этот раз она «совпала» с ним и, готовясь нанести ответный удар, подпустила его как можно ближе, пока он не занял удобную для нее позицию. Но ее рука лишь прошла в воздухе над его головой, потому что Виллум резко упал на колени и стоял совершенно неподвижно. Одинокая слеза медленно скатывалась по щеке. Неужели Кира погибла? У Стоув не хватало мужества задать ему этот вопрос. Она отошла, не зная, как его утешить, но вдруг Виллум склонился к девочке и зарыдал. Он плакал долго, до тех пор, пока не угас мутный зимний свет и комната погрузилась во тьму.

В воцарившейся тишине стук в дверь прозвучал как гром среди ясного неба. Виллум встал и взял себя в руки.

Вошел Владыка Керин, и помещение залил яркий свет. У Стоув кровь застыла в жилах. Изобразив самый свой раздосадованный вид, она сердито ему бросила:

— Что ты хотел?

Вынув из кармана небольшую коробочку, он щелкнул каким-то рычажком и положил ее на пол в самом центре комнаты.

— Шпионы, как вы знаете, следят за нами повсюду. Это устройство позволит нам говорить без опасений, что нас кто-то подслушает — по крайней мере, какое-то время. — С улыбкой, от которой жуть пробирала, он остановил неподвижный взгляд на Виллуме. — У меня состоялась чрезвычайно интересная встреча… с твоей сестрой.

На лице Виллума не дрогнул ни один мускул. Стоув с трудом сдерживала страх и гнев. Она подавила в себе жгучее желание действовать, кричать, убивать, но чувствовала, что клириков за дверью нет. Он пришел один. Почему? Хоть ей отчаянно хотелось поймать взгляд Виллума, она смотрела прямо перед собой, изображая самое искреннее недоумение.