Дэннис Фун - Тень Хранителя

Камьяр тряс его за плечо.

— Роун! Роун! Что с тобой? Что случилось?

Роун поднялся с пола и спросил:

— Камьяр, ты слышал когда-нибудь пророчество, в котором есть такие слова: «Под кратерами двух сторон Луны»?

Но ответила на его вопрос Энде:

— «Вазя с тремя певцами на каждой ладони их проведет…»

Перебив ее, Камьяр сказал:

— Да, оно и дальше продолжается в том же духе. Роун, это одно из самых мутных пророчеств, вызывающих жаркие споры. Когда я встретил Лампи, у меня на этот счет возникла собственная теория.

— Расскажи мне! Киру освободили, и это пророчество может помочь нам ее найти. Для нас это вопрос жизни и смерти.

Лампи еле сдерживал негодование.

— Энде считает, что уже сама по себе перевозка может стоить ей жизни. Мабатан очень слаба, Роун. Но она все слышала и настаивает на этом. Кроме того, каждый раз, когда мы отключаем Усмиритель… она как будто умирает. Роун, если Кира погибнет, а Мабатан…

— Ты веришь в пророчества?

— Что?

— Веришь или нет?

Лампи смотрел на друга в растерянности.

— Ты веришь в существование Края Видений? В магическую силу сверчков? В то, что Дария можно одолеть? В то, что именно мне предначертано это сделать? Что ты был обречен стать моим другом? Лампи, ты веришь в пророчества или нет?

Глаза Лампи слегка покраснели, но он не мигая продолжал смотреть прямо в лицо Роуна. — Да.

Роун вздохнул.

— Значит, мы должны это сделать.

Трое всадников на двух конях галопом скакали по границе Дальних Земель и заброшенных полей Пустоши.

— Есть какие-нибудь изменения? — крикнул Роун.

Мабатан с трудом склонилась к Лампи, и тот пригнул голову, чтобы лучше разобрать ее слова, и еще крепче обнял ее, чтоб она не упала. Они скакали вместе, и это замедляло скорость движения, но, учитывая ее состояние, другого выхода просто не было.

— Она говорит, что мы приближаемся. Это жутковатое место сразу вон за той грядой холмов.

— Нам надо спешиться?

Лампи снова склонился к Мабатан, его ухо коснулось щеки девушки.

— Она говорит, что не надо. Там стоит машина. Но ей кажется, что внутри никого нет — только клирик и Кира. У него в руках клетка с двумя птицами — одной белой, другой черной.

Когда они достигли вершины холма, полосы красного света прорезали небо, будто след острых когтей на гноящейся ране. Клирик терпеливо ждал, клетка с птицами стояла рядом. На широком гладком камне лежала Кира. Руки и ноги ее были связаны.

У Роуна ком подкатил к горлу. Слишком тяжело было смотреть на сломленное тело, и потому он поднял глаза на луну, зависшую в восточной части горизонта, а потом спешился.

Лампи бережно передал ему на руки Мабатан. Она прижалась головой к его плечу, тяжело дыша, еле сдерживая душившие ее рыдания. Когда она наконец пришла в себя, Роун прошептал:

— Как только лунный свет падет на Киру.

Все трое стояли рядом, глядя, как лунные лучи неспешно перемещались через долину. Через какое-то время они достигли камня, на котором покоилась Кира.

Мабатан вытянула руки, и на ладонь каждой вспрыгнуло по три белых сверчка. Глядя в землю, она с предельной осторожностью направилась к камню. Роун понимал, какого труда ей стоило держаться прямо, с какой мучительной болью давался ей каждый шаг. Состояние Киры было столь жутким, что видеть это было невыносимо, и Роун рассвирепел.

Мабатан прошла мимо клирика и приблизилась к Кире, стараясь не встретиться с ней глазами. Как только она оказалась рядом с изувеченной женщиной, сидевшие у нее на ладонях сверчки затянули свою стрекочущую песню.

Роун положил руку на плечо Лампи и шепнул ему:

— Иди.

Лампи решительно направился к Кире. Подойдя к ней, он встал так, чтобы свет луны падал прямо на него. Лунные лучи отражались от его изъеденного шрамами лица, на удивление точно передавая картину изборожденного кратерами лика луны.

Сжимая в руке меч-секач, Роун бросился следом за другом. Его белый сверчок вылез из кармана, устроился у него на плече и стал сверчать в тон своим собратьям. Роун аккуратно разрезал путы, которыми были связаны руки и ноги Киры, нараспев произнося слова, которым научил его Камьяр:

— Мы идем сокрытым тенью путем величия. Но когда тень пройдет, нас благословит блеск солнечных лучей.

С этими словами он осторожно поднял искалеченное тело Киры. Мабатан и Лампи стояли рядом с ним.

Клирик открыл клетку. Когда все трое достигли вершины холма, Роун обернулся и увидел, как человек в синем мундире поднял руку и выпустил на свободу белую птицу, которая взвилась в небо.

Ожидание всегда было для Стоув тяжелым испытанием. Ей хотелось разработать какой-нибудь план убийства Дария прямо теперь, пока не стало слишком поздно. А Виллум все время твердил, что надо довериться Роуну. Получалось — опять двадцать пять, значит, снова надо ждать.

— Кира еще жива?

— Пока жива.

Она задавала ему этот вопрос уже, наверное, в сотый раз. Виллум сказал, что, если что-то случится с Роуном, она узнает об этом сама.

— А если что-нибудь случится с тобой, я тоже об этом узнаю? — поинтересовалась девочка.

— Те, кого связывают узы крови и любви, могут это почувствовать, — сказал он. — Поэтому ответить на свой вопрос можешь только ты сама. — Интересно, а он что-нибудь почувствует, если умрет она? Девочка знала заранее, что этот вопрос не требует ответа, но Виллум улыбнулся и прошептал: — Да, я об этом узнаю.

Он закрыл лицо руками. Стоув почувствовала, что он измотан до предела. Виллум не спал и не ел с тех пор, как клирики схватили Киру. Девочка хотела успокоить его, но вместо этого взяла со стола корзину с фруктами и поставила рядом с ним.

— Кушай. Тебе надо поесть.

Когда в комнату вошел Керин, Виллум уже почти пришел в норму. Владыка осмотрительно запер за собой дверь и пригасил освещение. Потом прошел в центр помещения и включил свой приборчик в небольшой коробочке. Он пребывал в крайнем возбуждении, глаза его бегали из стороны в сторону, вокруг головы вихрилось и пульсировало интенсивное пурпурное сияние. Он стремительно подскочил к ним и обнажил длинный острый стилет. Девочка чуть не закричала, но Виллум предостерегающе коснулся ее руки.

Керин распахнул мантию и провел стилетом по груди — из легкого надреза засочилась кровь. Он положил страшное оружие перед ними и опустился на колени.

— Стоув из Негасимого Света, Виллум из племени апсара, пророчества наконец начали сбываться. Этот надрез на груди я сделал в знак того, что считаю себя твоим преданным слугой. Прости мне мои сомнения.