Анатолий Хохлов - Связующая Нить. Книга 3

Великий лорд Томео тоже не уклонялся от работы. Среди ополченцев нашлось немало потомков самураев и шиноби. Собрав около полусотни горожан, в ком стражи почувствовали хорошую способность к контролю энергии Ци, наместник привел их в одну из башен внешнего кольца стен и указал на несколько однотипных боевых орудий, стоящих у бойниц. Металлические трубы на деревянных лафетах, прикованные цепями к стенам. Рядом с орудиями были горками уложены круглые каменные ядра.

— Это ваше оружие, — сказал наместник, приблизившись к одной из железных труб и хлопнув ее по тыльной части, монолитной и округлой. — Жуткая вещь, поверьте! Кто может сказать о ней что-нибудь?

— Камнеметное орудие «Геккон», — отозвался один из новобранцев. — Металлическая труба, в которую закладывается камень, бревно или бочонок с горючей смесью. Способен метнуть снаряд на расстояние в три-пять километров. На расстоянии километра в два при прямом попадании прошибает любую броню самурая навылет.

— Благодарю, — Томео кивнул новобранцу. — Я продолжу. Прицельность огня… никакая. Снаряд летит в сторону, куда труба повернута, и хотя бы за это слава богам. Не думайте о прицельной стрельбе! Бейте в толпу, в гущу врагов. Камень сам найдет себе цели. Боевая команда — четыре человека на одно орудие. Первый закладывает снаряд сюда, — наместник указал на черное жерло в передней части трубы. — Второй проталкивает его глубже шомполом. Третий крутит колеса, направляя машину на врага, а в это время четвертый кладет руки сюда и начинает питать орудие энергией Ци.

Сбоку на стволе красовались четкая гравировка в виде ладоней. Узел силовых линий, что тянулись вглубь трубы орудия. Наместник приложил руки к оттискам, и поток Ци хлынул из его тела в орудие.

— Следим за индикатором. Вот эта выпуклость на вершине ствола. Ее окутывает синее свечение, которое вы увидите сейчас… отлично! Всем ясно виден синий свет? Готова к стрельбе. Ты и ты! Заряжай! Снаряд внутрь, да поглубже! Ты! Наводи! Что значит «куда»? В небо! Продырявим облака! Крути это колесо, поднимай ствол вверх. Это отвечает за движение вправо и влево, его не трогай пока.

Бывшие мирные горожане засуетились, подготавливая орудие к стрельбе. Две минуты, и все было готово.

— Отлично. А теперь все разбегаемся! Отдача солидная, может здорово приложить. Готовы? Выстрел!

Наместник с силой хлопнул ладонью по индикатору. Энергия Ци, накопленная в орудии, высвободилась в глубине цельнометаллической трубы и создала избыточное давление, что вышвырнуло каменное ядро из ствола словно пробку из бутылки. Труба на деревянном лафете отскочила назад и замерла, удерживаемая цепями. Грохот выстрела заставил бы непривычного человека в испуге присесть и закрыть уши руками, но новобранцы лишь слегка пригнулись. Канонада уже стала привычной в Инакаве. Обслуга военных машин тренировалась в использовании своего оружия день и ночь.

— Ну что? — довольно спросил Томео. — Есть у нас чем встретить дорогих гостей? Нет пока в мире брони, что устояла бы при ударе ядра «Геккона»! Немало зубов вышибем мы камнегрызам, прежде чем они доползут до наших стен!

Ополченцы одобрительно зашумели, улыбаясь и радостно поглядывая на ряды орудий. В каждой из башен Инакавы бойниц было устроено по тридцать-сорок, и даже больше. Если из каждой на врага будет смотреть «Геккон»…

— Тренируйтесь, — Томео сделал приглашающий жест рукой. — Не жалейте камней. Брошенных домов в городе много, еще снарядов накатаем сколько угодно. Потренируйтесь в наводке и заряжании. Когда выдыхается отдатчик Ци, он становится на место наводчика, наводчик подает снаряды… ну и дальше по кругу. К завершению цикла пересмен энергия Ци отдатчика полностью восстанавливается. Какой-то умник даже назвал подобный прием «Танец четырех». Танцуйте активнее, бойцы! За это веселье враги платят жизнями!

— Уж мы их затанцуем, — недобро буркнул горбатый дед с длинной седой бородой, спровадивший малолетних внуков вместе с дочкой на восток, а сам оставшийся в ополчении. — Такое развлечение устроим — призадумаются!

Свеженазначенные артиллеристы разбрелись, самостоятельно формируя боевые четверки и принимаясь обхаживать понравившегося «Геккона». Дело пошло. Наместник кивнул самураю городской стражи, что присматривал за порядком. Дальше новобранцам нужна только практика. Теперь главное, чтобы стену башни не снесли или между собой не поцапались. Мало ли? Стража справится, а инструктор свое дело сделал.

Едва сдерживая себя, чтобы не перейти на бег, Томео направился к выходу, где пару секунд назад мелькнула женская фигурка.

— Томео-сама! — Кадзуми поджидала его в полутемном коридоре, вся из себя робкая и взволнованная. — Слуга сказал мне, что вы отправились инструктировать ополчение, а потом я услышала выстрел и поняла, что вы здесь.

— Кадзуми… — наместник хотел сказать ей что-нибудь ласковое, но женщина вдруг шагнула к нему в объятия и прижалась во всей нежностью, на которую только была способна. — Кадзуми… так радостно видеть тебя… и так больно на душе, зная, что скоро будет твориться под этими стенами. Умоляю, уезжай из города, пока есть такая возможность. Иначе я прикажу своим людям увезти тебя силой.

— Я не оставлю вас, Томео-сама, — Кадзуми отстранилась от него и взглянула на наместника с обидой и гневом в глазах. — Я останусь в Инакаве. Буду помогать чем смогу. Перевязывать и переносить раненых, готовить еду… подавать снаряды к «Гекконам»!

— Не провоцируй меня действительно приставить к тебе стражу, Кадзуми. Сейчас важен каждый воин, и мне не хотелось бы назначать солдат удерживать чересчур храбрых благородных дам от безрассудства. Хорошо. Я еще раз проведу переговоры с Единством Культуры. Если мне удастся убедить их принять тебя в замок и взять под защиту, тогда позволю остаться в Инакаве.

— И смотреть из окон их башен на то, как полыхает родной город? — Кадзуми покачала головой. — Нет, никогда! И, кроме того, переговоры с Единством бесполезны, Томео-сама. Они — нейтральная сторона. Взяв под защиту чьих-либо беженцев или ввязавшись в бой, они тотчас снимут с себя знак неприкосновенных. Доверие будет подорвано, и им придется вступить в войну, а этого главы Единства нисколько не желают. Поэтому оставьте надежды избавиться от меня.

— Не избавиться, Кадзуми! Пойми, я очень за тебя беспокоюсь. В моей жизни нет ничего дороже, чем ты, и потерять тебя для меня немыслимо! За сутки, что нам необходимо продержаться до прихода помощи с востока, город могут обратить в горящие руины, и мысль о том, что ты окажешься здесь, когда палачи Северной Империи пойдут на штурм, внушает мне панический страх! Этого не должно случиться, я не допущу!