Венди Хаггинс - Сладкое зло

— Мы поговорим об этом в самолете. Поднимайся и будь готова. Мы отправляемся в Нью-Йорк.

Летать первым классом было замечательно. Жалко, что я не могла этим наслаждаться.

Мой желудок выкручивало, а голова раскалывалась на щепки, пока я хлебала воду и пыталась проглотить круассан.

Князья созывали чрезвычайный саммит, на котором требовалось присутствие всех Нефилимов.

Нефы со всего мира начали слетаться еще прошлой ночью. Мои друзья улетели на персональном самолете Фарзуфа.

По пути к аэрофлоту я поинтересовалась у отца, почему Нефы должны были участвовать в саммите. Он ответил, что такие прецеденты случаются только тогда, когда кто-то из Нефилимов нарвался на проблемы.

После его слов я почувствовала странное ноющее ощущение, распространявшееся в области моего сердца.

Отец направил несколько доверенных легионеров раздобыть информацию, но все что они смогли узнать — это то, что одна из Нефилимов не справлялась со своими обязанностями и теперь будет подвергнута наказанию в назидание остальным.

Весь оставшийся путь мы не проронили ни слова, но мой мозг работал, как заведенный. Слишком уж большое совпадение, что Князья созывали внезапный саммит сразу же после того, как я подверглась проверке.

Мрачное напряжение моего отца выдавало больше, чем он хотел бы, чтобы я знала.

— Кто-то свистел прошлой ночью, — произнес отец во время полета.

Самолет гудел монотонным завыванием работавших моторов. Рядом с нами никто не сидел.

— Это был Копано.

— Ты рассказала ему об этом? — спросил он.

Я прикусила губу и покачала головой.

— Значит, он прослушивал твои тренировки, — отец втянул воздух через стиснутые зубы. — Наглец.

— Ты не слишком злишься?

Он поднял плечи, а потом — опустил, словно теперь это уже не имело большого значения. Затем он снова затронул вопрос о саммите, что заставило меня внутренне сжаться.

— Садись от Князей настолько далеко, насколько это будет вообще возможно, — проинструктировал он. — Нефы НИКОГДА не говорят во время саммита. Что бы ни случилось — не произноси ни слова. Если возникнет проблема, я позабочусь об этом сам. И не вынимай этот злосчастный меч на всеобщее обозрение, если только я не скажу тебе об обратном. К этому ресурсу мы можем прибегнуть только при самой крайней необходимости. Как только этот кот выпущен из мешка — назад ходу не будет.

Вместе с ним мы закрепили на моей лодыжке кобуру. Отец подобрал кожаный футляр, чтобы я не чувствовала никакого дискомфорта.

Мои черные брюки к низу были достаточно свободны, чтобы не вызывать никакого подозрения.

Отец уверял, что металлоискатели не смогут почувствовать материал, созданный в Поднебесной, и оказался прав. По крайней мере, через охранный отсек аэропорта мы прошли без проблем.

Самое ужасное относительно саммита — это неизвестность. Меня могло ожидать все, что угодно.

Насмешки.

Издевательства.

Боль.

Смерть.

Ад.

Дрожь ужаса сотрясала меня всякий раз при мысли о вечном проклятии.

В это же самое время самолет попал в зону особого воздушного давления, и нас ощутимо начало трясти. Я вцепилась в подлокотники.

«Не вечность» — напомнила я себе.

«Только какой-то отрезок времени. Я смогу это вынести»

Закрыв глаза, я принялась медитировать. И тут возникла другая ужасающая мысль. Что, если Кайден или Копано попытаются воспрепятствовать Князьям, в случае, если те причинят мне боль? Они подвергнут себя наказанию… тоже.

Страх за то, что они могли вмешаться, был слишком невыносим. Слезы прорвались наружу.

Потянувшись ко мне, отец вытер влагу с моих щек, а потом взял за руку.

Запрокинув голову, я закрыла глаза.

— Вполне возможно, это совершенно с тобой не связанно.

Но могло быть.

В иллюминатор я видела небольшое пятно другого самолета, пролетавшего мимо нас на значительном расстоянии.

Где-то там летела Пэтти. Этим утром она должна будет вернуться домой. Закрыв глаза, я вспомнила ее голос, почти слыша, как она поддерживает меня, желая, чтобы я оставалась сильной. Я даже представить не могла, как она отреагирует на сегодняшние новости.

Отец сказал, что звонить небезопасно, поэтому я оставила ей письмо. Для прощания, этого, конечно, было слишком мало.

Поверх наших голов раздался звонок, и мы посмотрели друг на друга.

Началось приземление в Нью-Йорк.

Мы не располагали ни информацией, ни планами.

— Когда прибудем на место, я зарегистрирую тебя в номере отеля. Оставайся там, пока за тобой не прейдут. Я пришлю кого-нибудь из доверенных.

Этой ночью, кода я вышла из Нью-Йоркского метро со своими пятью друзьями, нас захватила волна развлекавшихся людей, двигавшихся по направлению Таймс-сквер в обледенелом воздухе.

Каждый прохожий был одет в теплое пальто, перчатки, шарфы и теплые шерстяные головные уборы.

Я никогда не видела на улицах так много людей.

Если подобное сумасшествие творилось на следующий день после Нового года, то я с трудом представляла, что происходило во время самого праздника.

Так как Канун Нового года выпадал на пятницу, почти у каждого получались неплохие выходные.

Ухватившись за пальто Марны, чтобы не затеряться в толпе, я во все глаза разглядывала огромные рекламные плакаты и немыслимых размеров мелькающие дисплеи, окружавшие нас со всех сторон.

Запихнув замершие руки в карманы жакета, я таращилась во все глаза.

Город вызывал у меня неподдельное удивление: огромные здания, экраны, магазины — все перемешалось в пестрый коллаж образов и звуков.

Не было никакого шанса осознать и пропустить все увиденное через себя. Оставалось только позволить этому затянуть себя в пучину сумасшествия. Затеряться в этом.

Я завидовала спокойному поведению других нефилимов, которые вели себя так, будто ничего будоражившего нервы не происходило.

Смогла бы я вести себя точно так же, если бы меня с детства тренировали не выдавать свои эмоции ни при каких обстоятельствах? Я сконцентрировалась на том, чтобы не позволять своему лбу постоянно хмуриться.

Мы все были окружены многочисленным ликовавшим народом. Все смешалось воедино: национальности, граждане, гости, приехавшие со всего мира на крупномасштабные празднества города Большого Яблока.

Тысячи Ангелов-хранителей следовало за своими подопечными.

Каждый о чем-то говорил или смеялся. Общая атмосфера была приподнято-радостной, очень много аур размылось под воздействием различных опьяняющих веществ.

После пятнадцати минут ходьбы сквозь массы, мы свернули на менее загруженную улицу.