Сергей РАТКЕВИЧ - Девять унций смерти

— Вот и опасайтесь, — усмехнулся Шарц. — Опаска — дело хорошее. Быть может, это единственное, что способно заставить таких дураков, как вы, юноша, поступать хоть немного более вменяемо.

Ледгундец промолчал. Хотел что-то сказать, но спохватился и промолчал. Только глаза блеснули.

— Странное свойство у этой книги, — покачал головой Шарц. — Мне вот кажется, что она — моя. Фалассцы считают ее своей собственностью. Теперь вот приходите вы и говорите, что она — ваша. Интересно, да?

— Интересно, — сдержанно согласился ледгундец. — Но я бы хотел обратить ваше внимание вот на что. Насколько нам известно, один раз вы уже совершили предательство… и оплачено оно было прискорбно плохо.

— Вот как? — развеселился Шарц. — Прискорбно, значит, плохо?

— Именно, — терпеливо кивнул ледгундец. — Давайте взглянем на реальные факты. В петрийские времена вы были одним из лучших людей…

Шарц фыркнул.

— Прошу прощения, — гномов, — поправился ледгундец. — Вы были одним из лучших лазутчиков Петрии, и нам известно ваше изначальное задание. Вы его не исполнили. Вы предали вашего наставника и прочих знатных гномов, предали их Олбарии. А теперь давайте посмотрим, что вы получили от своих новых хозяев. Должность простого лекаря? Позорное звание шута?

«Позорнее не придумаешь!» — обрадовался шут.

— Звание рыцаря, брошенное, как подачка, — продолжал тем временем ледгундец. — Рыцарь без земельного надела, рыцарь, которому господин даже коня и оружие не подарил!

— Действительно! — восхитился Шарц. — Как же это он так! Надо будет сказать ему!

— Рыцарь, вынужденный продолжать заниматься позорящим его трудом лекаря…

«Что?! — вскипел лекарь. — Позорящим?»

— … и даже, если наши сведения верны, нечистой работой акушера…

«Убью заразу! — трясясь от злости, шипел лекарь. — Да как он смеет?!»

— Да-да, продолжайте, это интересно… — сказал Шарц.

— Одним словом, ничего-то вы вашим предательством не выгадали и не заработали, — завершил ледгундец. — А ведь предали — целый народ. Могущественное Петрийское царство перестало существовать из-за вашего предательства, а получили вы самую малость. Мы же просим всего лишь книгу, а предлагаем куда больше. Разве нет?

— Да, — сказал Шарц. — Ничего-то я своим предательством не выгадал и не заработал. Кроме жизни для всех гномов и Хрустального Эликсира… и в самом деле — ничего. Как же это я так… продешевил? А вроде бы такой опытный лазутчик…

— Быть может, настало время что-то исправить? — сказал ледгундец. — Мы не забываем тех, кто оказывает нам услуги. Король Олбарии сделал вас лекарем и рыцарем. Мы предлагаем вам… герцогство!

Ледгундец так и не понял, отчего Шарц рассмеялся.

— Надо же, — улыбаясь, покачал головой Шарц. — Как вы все-таки цените возможность кого-нибудь по-тихому отравить! Целое герцогство за какую-то книжку! Кстати, король Олбарии не делал меня лекарем, на лекаря я сам выучился. А рыцарем меня и вовсе герцог Олдвик сделал. Между прочим, он мне и герцогство предлагал, так что вы опять мимо… Видите ли, у этих самых герцогов обычай есть дурацкий — цепь они на шее носят. Здоровенную. Все равно, как у коровы какой. Так что и не просите, стану я, как дурак, шею цепью натирать? Вот еще!

— Награда может быть изменена, согласно вашему вкусу, и увеличена, согласно вашему желанию, — заметил ледгундец.

Шарц вздохнул. Разговор кружил, словно безумный мотылек вокруг свечи.

«Эх, Шарц, — сам себе сказал гном. — При всей своей подготовке ты так и не стал профессионалом. Профессионал вообще обошелся бы без этого разговора… или обратил бы его в свою пользу. А ты сидишь тут, чушь всякую выслушиваешь, сам языком мелешь, жертва обстоятельств… делать тебе нечего, что ли?»

«Что ж, пора заканчивать этот разговор».

— Так, — сказал Шарц, обрывая очередной завиток речи противника. — Думаю, я услышал достаточно. Подведу итог. Раз мне предлагается ни много ни мало аж целое герцогство, значат, конечной целью всех этих игр не может быть что-то меньшее, чем государство. Иначе откуда взять свободное герцогство? Продолжим. Если вы только не собираетесь устроить переворот у себя дома, то наиболее вероятным государством оказывается все та же Олбария. А значит, мы возвращаемся все к тем же предметам купли-продажи, а если еще точней, все к тем же лицам. Вы хотите, чтоб я продал вам короля и лорда-канцлера. За герцогство. Интересно, вы не Олдвика имели в виду? Впрочем, пустяки, не трудитесь отвечать. Вы предложили мне самому назвать условия. Что ж, настала пора сделать это. Итак! За предыдущее предательство я получил больше, чем просил. Я просил всего лишь спасения для своего народа, так сказать, мира и кусок земли вместо рушащейся Петрии, а получил сверх того еще и Хрустальный Эликсир. Вряд ли у вас найдется что-нибудь столь же ценное, а посему вот мои условия: жизнь короля Джеральда за жизнь вашего монарха, жизнь лорда-канцлера за жизнь начальника вашей секретной службы, Олбарию… за Ледгунд. Оплата вперед. У вас три дня сроку, после чего сделка считается недействительной. Время пошло!

Он все-таки выстрелил.

— Мальчишка! — усмехнулся Шарц, разглядывая арбалетную стрелу, воткнувшуюся в тяжелый дубовый табурет, на котором сидел, воткнувшуюся совсем рядом, возле левого колена. — Вот вам еще один урок. Если крадете арбалет у местных стражников, потрудитесь пристрелять его как следует!

«Еще чуть-чуть… немного правее… и я бы тут не разглагольствовал! Я бы сейчас выл от боли, а этот… пытался бы добыть книгу!»

— Благодарю, наставник, — ледгундец привстал и поклонился.

А потом выпрыгнул в окно.

Шарц вздохнул. Встал, подобрал брошенный арбалет и закрыл окно.

«Ну и почему ты его не убил, доктор? — хмуро полюбопытствовал лазутчик. — Ведь собирался».

«Потому и не убил, что доктор, — столь же хмуро ответил лекарь. — А тебе-то что помешало, многоопытный ты наш?»

«Заткнись, коротышка!»

«Да ладно вам! — поморщился шут. — Ну не смогли вы ученика убить, так что тут такого? Это ж кем надо быть, чтоб смочь?»

«Ученика?» — в один голос возмутились лекарь с лазутчиком.

«Ну, вы же дали ему несколько наставлений, — пояснил шут. — Так разве можно его прямо сейчас убивать? Не дав даже крохотной возможности „пойти и подумать“? Гадство это, вот что!»

«И правда!» — вновь в один голос промолвили лекарь с лазутчиком. И даже застыдились. Да так, что меж собой дальше ругаться не стали.

Шарц потрогал засевшую в табурете арбалетную стрелу и покачал головой.

Дерево — такой хитрый материал! Это вам не послушный умница металл, не простодушный грубиян камень, это вам… дерево. Его понимать надо. Дело это непростое, не всякому гному доступное. Это с одной стороны. А с другой… нет таких дел, с которыми марлецийский доктор медицины не справится. Так-то вот. Подумаешь — дерево!