Нина Лукинова - Два цвета неба

«К чему задавать вопросы, на которые знаешь ответы?» — усмехается голос. — «Ты должна открыть глаза, Налана, ты должна вспомнить!»

— Не понимаю, о чем ты говоришь! — резко отвечаю я. — Ты просто галлюцинация. Я давно не спала в нормальной постели и давно не наедалась досыта. Ты мне кажешься, поэтому проваливай из моей головы!

«А ты уверена в этом?» — насмешливо усмехается голос, в котором улавливаю чутким слухом знакомые интонации. — «Я знаю, ты устала… Пустыня выматывает, пустыня убивает… Она забирает частицу души и ломает на корню. Словно сорняк, вырывает все хорошее из человека, оставляя лишь инстинкты.» — приторно сладко произносит собственный голос, и столько в нем фальши, столько игры и манерности, что хочется поглубже затолкать в уши пачку берушей. — «Но пустыня ломает лишь слабых, тех, кто не может выстоять перед правдой. Тех, кто не достоин взора Создателя. Ты не такая, Налана, ты можешь противостоять им. Если раньше я сомневалась, то не теперь. Я помогу тебе!»

— В чем поможешь? — спрашиваю я, чувствуя, как страх медленно и верно заполняет сознание. Такое чувство, что разговариваю с психически больным человеком, твердо уверенном в собственной истине, не терпящей возражений.

«Я помогу открыть глаза, помогу тебе вспомнить, НАЛАНА. Ты должна узнать ИСТИНУ», — произносит голос, тягуче протягивая собственное имя жесткими интонациями, похожими на жужжание недовольного шмеля. Веки тяжелеют, тело превращается в каменное изваяние, в то время как мысли улетучиваются в далекую страну. Исчезают проблемы и реальность, оставляя только нечто, уже не теплое и не ласковое, а холодное и пугающее.

С закрытыми глазами, оказавшись в полнейшей темноте и тишине, невольно поддаюсь звукам обманчивого голоса, обещающего рай без лишних усилий, проваливаясь в нечто неописуемое, чудовищное и ужасное, выносящее остатки разума. Я не давала согласия но то, чтобы увидеть ИСТИНУ, видать голос все решил за меня, и все, что остается- плыть по течению.

Изумрудные поля, вечные каменные горы мгновенно начали трансформироваться, превращаясь в нечто ужасающее и пугающее, стоило открыть глаза. Вместо красивых зеленых полей появились кровавые реки с медленно сплавляющимися по ним частями тел- изуродованными хищными птицами конечностями, с выклеванными кусками мяса из начинающей гнить плоти, с отвратительным запахом и проплывающими мимо бесконечностями мертвых глаз отрубленных голов, смотрящих в темноту. Сотни, тысячи, десятки тысяч, они тянутся непрекращающимся караваном, бесконечной цепочкой по разливающимся полноводным рекам.

С неба падают серовато-белые хлопья, плавно оседая на кровавую землю легким налетом. С первого взгляда показалось, что это грязный снег спадает с небес, стараясь укрыть изуродованную землю, но присмотревшись, понимаю, что это пепел, опадающий снежными хлопьями, приносимый ветром из разрушенных сожженных городов. Горький и тяжелый, не смотря на кажущуюся легкость, он медленно накрывает плывущие по рекам останки, превращая их в корабли смерти. А небеса в это время постепенно заволакивают чернильные грозовые облака, которым не суждено развеяться долгие сотни лет, отрезая Севар от солнечного света.

В теле появилась странная подвижность, не свойственная в реальности, словно я сплю наяву, движения кажутся плавными, но в тоже время молниеносными. Пройдя вперед несколько шагов по течению все разбухающей от притоков крови реки, по ранее зеленой траве, моментально выжигающейся под ногами, словно накрывающий землю густой черный ковер, я осторожно останавливаюсь рядом с маячащей белоснежной горой, единственным светлым пятном на фоне адского пейзажа. Напоминает огромную груду сваленных друг на друга мячиков для гольфа высотой с египетскую пирамиду, кажущуюся одновременно далекой и близкой. Наверное, это какой-то оптический эффект, не могут же предметы плавать в пространстве, меняясь в размерах, однако сейчас все выглядит весьма логично. Внезапно мячики для гольфа завертелись в бешеном ритме, заставляя гору пульсировать, как дрожащее желе. Казалось, она вот-вот оживет, превращаясь в огромного монстра, или развалится на части от безумной пульсации, но шарики так же стремительно остановились, резко замерев, и понимаю, что она состоит из тысяч белоснежных черепов, выстроенных пирамидой друг на друге.

Пустые глазницы заглядывают прямо в душу, не позволяя отвести взгляда, мертвые зубастые улыбки усмехаются в животных оскалах, в то время как из гипнотических глазниц начинают стекать тонкие струйки крови, словно черепа плачут настоящими слезами, кровавыми слезами. Черное небо, падающий с него сероватый пепел на такую же выгоревшую землю, и кровавые потоки, стекающие с белоснежной горы черепов, создают удивительное зрелище, одновременно пугающее, но в тоже время чарующее, как некая абстрактная картина написанная безумным художником.

— Я могу помочь тебе, — раздался над ухом знакомый голос. — Помочь тебе вспомнить, открыть глаза. Нужно только захотеть, Налана. Ты должна захотеть.

— А если я не хочу вспоминать? — спрашиваю я, не в силах оторвать глаз от завораживающей картины.

—Так нужно, — передо мной резко появляется собственная улучшенная копия с блестящими золотыми волосами и сверкающими огнем глазами, кажущаяся еще более нереальной, чем кровоточащие черепа. — Дабы свершилось то, что предначертано Судьбой, — жестко произносит она, впиваясь в меня колючим взглядом ледяных глаз. — Приди ко мне, приди, Налана, и ты откроешь глаза, — неожиданно резко копия хватает меня за руку, швыряя вперед мощным толчком. Упав на гору черепов, чувствую, как она разваливается под моим весом, как холодные гладкие кости скользят между пальцами, когда пытаюсь уцепиться за них, чтобы не быть заживо похороненной под стремительно рушащейся громадой.

Воздуха чудовищно не хватает, сочащаяся из мертвых глазниц кровь заливает лицо, попадая в рот и ноздри, когда пытаюсь втянуть хоть немного воздуха, мгновенно оказавшись в кровавом море с гадостным привкусом металла, не понятно, как и почему. Вокруг плавно кружат черепа стайками морских медуз, окружая и затягивая все глубже и глубже ко дну. Когда понимаю, что воздуха не осталось, и возможно, это последние секунды жизни, черепа начинают приглушенно смеяться дружным хором, оскаливая мертвые улыбки. Их смех становится громче и громче, нарастая до предела, становясь невыносимым, разрывая на части голову. Из горла вылетает слабый крик, но не слышно ни звука, все перекрывает чудовищный хохот, а через мгновение я тону, лишенная воздуха.

3

Дрейк с Ларой восхищенно рассматривали красоты странного места, поражаясь тому, что на свете может существовать настолько отличный от пустоши мир, в котором есть зеленая трава, переливающаяся на солнце, снежные холмы, с которых дует морозным холодом, а облака медленно проплывают по небу. Наверняка ночью есть звезды, и светит Луна, озаряя мир серебристым светом. Все то, что им рассказывали в детстве, передавая волшебные истории из поколения в поколение, оказалось правдой. Описания природы, которые они читали в древних бесценных книгах, но никогда не могли полностью представить, не идут в подметки этому чудесному месту.