Троецарствие. Дилогия (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

В узком проходе и на не слишком широкой площадке перед воротами схватка грозила превратиться в давку. Победить в ней желтые не могли, не то соотношение сил, а вот пустить кровь моей армии были способны вполне. Если эти долбаные камнеметы будут сверху раскаленными на огне снарядами швыряться, все совсем плохо может кончиться.

Ну, это, если действовать традиционно, грудь на грудь. А я такого стиля военных действий не придерживался.

Может, здешние Стратеги и не считались с потерями, довольно справедливо полагая, что бабы еще солдатиков нарожают – древний Китай в этом плане был не лучше и не хуже любого другого государства в мире, – однако я‑то был из другого мира. Такого, где судьбу сражения решали превосходство в вооружении и выучке, а не «большие батальоны». Хотя последние тоже нельзя было сбрасывать со счетов.

Громоздкие терции не могли войти в ворота, сохраняя построение. Те, конечно, были довольно широкими, две повозки могли проехать мимо друг друга, не сталкиваясь – но то не сотня стоящих плечом к плечу воинов. И это был самый опасный момент штурма, что понимали и мы, и наши враги.

Копейщики желтых качнулись вперед, намереваясь заткнуть дыру в стене. Ожили артиллеристы, получившие передышку от постоянной стрельбы, – и тут же принялись крутить рычаги на своей установке.

В этот момент я отдал приказ для Юэлян.

Десять ударов сердца спустя…

…передовые ряды терции сталкиваются с желтыми…

…обслуга орудия закончила возиться с башней и отошла подальше от сложной системы шестеренок и рычагов…

…отдельный отряд лучших стрелков моей армии выпустил стрелы в артиллеристов, и каждая нашла цель…

…в сотне метров передо мной зажглась яркая звезда. И тут же устремилась в сторону города по крутой траектории.

«Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один, – вел я обратный отсчет для всех капитанов. И когда напитанный магией снаряд скрылся за стенами, скомандовал: – Бык, вперед!»

А сам рванул на «взоре» к месту сражения.

Как выяснилось, малость поторопился. Вспышка беззвучного взрыва не выжгла мне глаза только по той причине, что у духовного тела их не было. Но в ослепительном белом шуме, который возник от выпущенной энергии, я несколько долгих мгновений ничего не видел. А когда свет погас, предо мной предстал результат действия «стрелы И».

Моя китайская принцесса попала в самый центр плотного построения желтых. По‑другому и быть не могло – Стрелки девятого разряда не мажут. Там снаряд и «взорвался», если так можно сказать о тонкой деревянной палке, в которую накачали ци, как гелий в воздушный шарик. Вспышка ослепила защитников Юйчжана, а ударная волна, не имеющая ничего общего с тротиловым эквивалентом, разбросала их в стороны.

Площадь эпицентра не превышала пяти‑шести метров в поперечнике, и там вообще никого живого не осталось. Изломанные тела, оторванные конечности, кровь, разбросанное оружие и снаряжение. Странно, но сейчас это зрелище не вызвало у меня такой реакции, которая была, когда я разрубил Тень пополам.

От центра плотных порядков копейщиков будто волна прошла. Такого урона, как в эпицентре «взрыва», она не нанесла, лишь повалила воинов на землю. На ногах устояли только те, что были на окраинах построений. Но и тех изрядно штормило. Все они сейчас поворачивали головы назад, пытаясь понять, что это сейчас было.

«Луна, у тебя получилась!» – воскликнул я радостно, но ответа от невесты не получил. Надо полагать, девушка вложила в выстрел весь свой оставшийся резерв, после чего рухнула без сил.

Мелькнуло чувство вины – какая же ты все‑таки бесчувственная скотина, Леша! – которое я, впрочем, без труда подавил. Во‑первых, Юлька сама вызвалась (ну, ладно, я немного ее к этому подвел, да и она будущему мужу хотела угодить!), а во‑вторых, сейчас было очень неудачное время, чтобы предаваться самобичеванию. Вот возьмем город, тогда и буду сидеть рядом с девушкой и всячески ее жалеть. Чай там в постель, круассаны со сгущенкой, и все такое. Но потом. Сегодня война.

«Тигр – Пирату. Залп».

Ошарашенные и деморализованные желтые еще пытались прийти в себя, терция Быка только начала, перестраиваясь на ходу, втекать в город, а с неба на защитников уже падали огненные стрелы.

Хоть Ган Нин был в душе гусаром, как управляться со стрелками, он тоже знал. За те несколько залпов, которые выкосили обслугу орудий, его люди хорошо пристрелялись. И теперь их залпы, со всеми нужными поправками, ложились ровно туда, куда было нужно – на головы желтых.

Стреляй мы по готовому к такому нападению отряду щитовых копейщиков, толку было бы чуть. Тут не древний Рим, но что такое построение «черепаха», здесь тоже знали прекрасно. Более того, данный защитный порядок – это я в трактатах вычитал – считался уже изрядно устаревшим, так как позволял лишь стоять.

А вот когда внутри строя взрывается «стрела И», а потом на головы развалившемуся войску начинает падать огненный дождь, эффект совсем другой. Смертельный.

Ну и Бык. Представить себя на месте простого пехотинца: тебя только что сбило с ног мощной воздушной волной магического взрыва, в голове шумит, вокруг стонут и кричат раненые товарищи, а с небес с гудением рушится огонь. И будто этого недостаточно, вдруг из темноты за сожженными воротами с ревом вылетает здоровенная фигура Воина, крутящего над головой алебардой, как вертолет на холостом ходу . А за ним – сотни воинов. И все хотят тебя убить.

Деморализованные, напуганные, понесшие серьезные потери желтые даже боя не приняли. Те, кто мог стоять на ногах, использовали их по прямому назначению – побежали. Стоящие поодаль за пехотой стрелки дали один жиденький залп, который, впрочем, не нанес моим солдатам какого‑то внятного вреда, после чего противники и сами бросились наутек. Битва превратилась в преследование.

В другое время я бы только порадовался. Враг бежит, мы преследуем – значит, все хорошо, да? А вот нифига! Мой пусть и не самый значительный опыт говорил, что с этого момента управляемость в армии рушится на самое дно. Солдаты в строю, они как нитки в куске ткани. Связанные друг с другом сотни человек уже являются чем‑то большим, чем просто люди. Это – сила. Не обязательно непобедимая, но всегда – грозная. Единый организм, способный справиться с чем угодно.

То же количество бегущих в страхе людей – это уже не сила, а мясо. Тупое, не разбирающее дороги, желающее только продлить миг своего бессмысленного существования. Преследующие их не намного более опасны. Потому, что ведет их не воля, а инстинкты. Только не страх, а жажда убийства. Не думающие о защите, желающие как можно большее количество врагов насадить на копье, такие солдаты неуправляемы, а оттого опасны даже для себя.

«Тигр – Пирату. Не стрелять! Не стрелять! Тигр – Быку! Останови свое чертово стадо! Они же сейчас сами себя поубивают!»

Минуту назад я имел три боеспособные группы воинов: две терции и несколько отрядов стрелков. А сейчас буквально потерял одну из них. Не навсегда, но на какое‑то время точно.

Нежданно‑негаданно вылез внутренний голос, сообщивший с интонациями учителя литературы: «Тебе хорошо их судить! Сидишь тут вдали от боя, в безопасности, окруженный телохранителями! А они в лобовую шли, стенка на стенку! Распалили себя, чтобы отогнать страх смерти, а тут такой отходняк – враг бежит! Вот и сорвало ребятам резьбу».

Рукой, что было совершенно не обязательно, я отогнал этого доморощенного либерального философа, снова метнулся «взором» на опережение терции Быка. Просто проверить, не несутся ли они в ловушку, не ждет ли их за стеной небольшой, но крепкий отряд врага. Ведь сейчас терции, по факту, больше не было. Было три тысячи отдельных воинов, из которых только на половине имелись доспехи.

И, естественно, они вляпались!

Дрогнувшие желтые отступали не толпой. Они растекались по улочкам города небольшими группами. Быкоголовые преследовали их так же, отрядами. Где‑то все проходило гладко, преследователи догоняли бегущих, брали их на мечи и тут же бросались на поиски других жертв. А в отдельных случаях они сталкивались с серьезным сопротивлением.