Ольга Денисова - Черный цветок

Он обложил горнило вторым слоем кирпича и выдолбил совсем плоскую форму. Не получилось вообще ничего — флюса оказалось слишком много, и слой его слишком тонкий. Чугунная лепешка вышла.

Время двигалось к утру, но спать совершенно не хотелось. В прошлый раз он не спал почти трое суток, но тогда он все делал в первый раз. Сейчас-то он знает, что должно получиться!

Есеня положил кирпичи в три ряда, и попытался накрыть горнило и сверху тоже. Ничего, конечно, не увидишь, но тепло уходить не будет. В конце концов, можно один кирпич приподнимать, и иногда заглядывать внутрь.

Колыван, зевая и потягиваясь, зашел в кузню, когда еще не рассвело.

— Ну что? Может хватит добро переводить?

— Мы на пять попыток договаривались, — Есеня сжал зубы.

— А это четвертая уже… — Колыван показал в угол, где валялись испорченные отливки.

Есеня ничего не ответил. Если и в этот раз не выйдет…

Не вышло. Есеня поздно поднял кирпич и глянул внутрь — тигель накренился на бок и металл вылился в горнило.

— Ты мне еще и колосник испортил! — вопил Колыван, — как теперь его оттуда счищать!

— Да зубилом, как еще, — Есеня сел на скамейку. Обидно. Чуть-чуть недоглядел.

— Да иди ты знаешь куда со своим булатом! Молодой ты слишком булат варить!

— На себя посмотри, — рыкнул Есеня.

— Я уже три года семью кормлю, мать и братишек. И без всякого булата! А ты — пацан, вещей не ценишь, потому что не свои!

— Да ладно, почищу я его…

— Вот и почисти! Вот прямо щас почисти и иди на все четыре стороны!

— Прямо щас он горячий… — Есеня поджал губы. Ну да, нехорошо, конечно, вышло, но ничего же страшного.

— А клещи на что? Давай! Разбирай свои кирпичи!

— Погоди… Мы на пять попыток договаривались.

— Да мало ли о чем мы договаривались! Хватит! Надоело мне. Ерунда это все. Я тоже, дурак, поверил, что пацан зеленый булат сварить может.

— Могу! — Есеня разозлился, — думаешь, это так просто? Сам попробуй!

— Мне и без булата неплохо живется!

— Как же, хорошо ему живется! Мехи новые не купить, колосник за полсеребряника пожалел! Мы с батей колосник новый раз в год ставили!

— А не твое дело, когда я колосники меняю! Моя кузня, что хочу, то и делаю!

— А уговор?

— Да плевал я на уговор!

— Э, нет, парень. Так не пойдет, — в кузню вошел Полоз, когда Есеня уже сбирался дать Колывану в нос, — уговор есть уговор.

Полоза Колыван испугался, а тот отозвал его во двор и через пять минут они вернулись. Глаза кузнеца радостно поблескивали, и он довольно мирно сказал:

— Ладно. Вари. Можешь еще два раза попробовать, мне не жалко. И… плюнь на колосник-то. Новый давно пора купить.

Есеня с удивлением посмотрел на Полоза, а тот показал ему монетку и улыбнулся. Денег, что ли дал этой жадюге?

— Я пожевать тебе принес, — сказал Полоз, — мы тебя вчера ждали-ждали… Ты хоть спал?

— Некогда было, — буркнул Есеня, — и есть я пока не хочу. Положи, сейчас поставлю тигель, тогда поем.

— Может, мне с тобой побыть?

— Не, не надо. Я не люблю, когда смотрят.

— Слышал? — Полоз повернулся к Колывану, — не толкайся здесь, мешаешь.

— Да мне-то что? Только лучше, — тот пожал плечами.

То, что эта попытка не последняя, слегка Есеню успокоило. Теперь все должно получиться, если, конечно, снова не пропустить нужное время. В прошлый раз он все сделал правильно.

Есть Есеня не смог — слишком волновался. Он поминутно заглядывал внутрь, опалил брови и челку, и, в конце концов увидел… Вот он. Такой же, как в прошлый раз, дома. Теперь — охладить и не испортить. Он подвинул скамейку к горну и взялся за узелок, который принес Полоз, но кусок не полез в горло. Он так и просидел часа полтора, изредка посматривая в горнило, с зажатым в руке хлебом, пока угли не остыли настолько, что перестали давать свет. Есене иногда казалось, что он сам и есть эта отливка, настолько хорошо чувствовал, как кристаллизуется металл. Ему чудилось его шуршание и потрескивание, он видел, как нити мягкого железа прорезают жидкий чугун, который будет тверже самого себя, если станет клинком. Иногда он покачивал мехи, чтоб замедлить остывание, и, выбрав нужный момент, разобрал кирпичи и вытащил тигель на воздух. Еще немного. Еще немного, и все станет ясно… Впрочем, он не сомневался, что на этот раз булат вышел что надо.

— Ну что? — Колыван заглянул в кузню, когда Есеня разбил тигель — наверное, услышал стук.

— Можешь посмотреть, — Есеня пожал плечами, — только он еще горячий.

Колыван нагнулся над отливкой:

— Булат как булат. Мой батя лучше делал.

Есеня хмыкнул. Пусть говорит, что хочет.

— Я еще одну сварю, ладно?

— Вари, — Колыван равнодушно пожал плечами.

Полоз пришел, когда стемнело, и застал Есеню, заглядывающего в остывающий горн — охлаждалась вторая отливка.

— Жмуренок! Так и не ел, что ли?

— А? Да я забыл!

Полоз подобрал с пола упавший кусок хлеба с мясом и отряхнул.

— Ты же просто так сидишь, пожуй.

— Не. Погоди. Полчасика осталось.

— Получилось или еще не знаешь? — как-то робко спросил Полоз, как будто боялся сглазить.

— Вон валяется одна. Это вторая.

— Да ты что! — Полоз сжал его плечи и потряс, — молодец, Балуй! Я, если честно, сомневался…

— А если сомневался, зачем денег этому гаду давал?

— Чтобы он к тебе не цеплялся. Он выковать-то нормально сможет?

— Надеюсь. Те клинки, что он показал, неплохие были. Погоди, мне посмотреть надо…

Отливки они забрали с собой, и по дороге на берег Полоз заглянул к старому кузнецу, который накануне им отказал.

— Что, не доверяешь? — обиделся Есеня.

— Нет, ищу варианты, — Полоз усмехнулся.

Кузнец посмотрел на отливки, даже сделал срез, а потом сказал:

— За четверть цены скую.

Полоз покачал головой:

— Уговор есть уговор. Если Колыван их испортит, Балуй еще сварит, и тогда к тебе придем.

Но Колыван их не испортил. Из двух отливок решили сделать нож и саблю, Есеня сам нарисовал, какой формы они должны быть, и лезвия вышли такими, какими он и представлял. Почти черный фон, золотистые прожилки в форме колец… Хорошо сковал, правильно — не торопился и не ленился — три дня потратил.

Точил клинки Есеня сам — вот этого он никому бы не доверил, и сам сделал протравку, пока Колыван возился с рукоятями. За пять дней совместной работы он возненавидел кузнеца еще сильней — тот был не только жадиной, но и занудой, и Есеня с трудом сдерживался, чтоб на него не наорать. Но в рукоятях Колыван толк понимал, Есеня бы никогда не мог такого сделать — из оленьего рога, с инкрустацией в виде бегущего волка. Здорово получилось, что и говорить. С ножнами решили не возиться — кому надо, тот закажет. Все равно стоимость ножен не сравнить со стоимостью лезвий, если, конечно, без драгоценных камней.