Della D. - Метаморфозы

Ответ пришел молниеносно в виде воспоминаний… о подсмотренных воспоминаниях Снейпа. Основа ненависти зельевара была заложена тогда. Конечно, трудно сейчас было винить только отца и Сириуса в том, что у него не сложились отношения с Мастером Зелий. Снейпу тоже стоило бы быть рассудительнее и понимать разницу между отцом и сыном, который никогда не знал своего отца. Но все это не меняло дело.

— Да, сэр, — Гарри снова шагнул к столу. – Возможно, у меня не будет больше возможности сказать это. Это о том, что я увидел… в вашем Омуте Памяти.

Лицо Снейпа перекосилось как от резкой боли, но уже секунду спустя он совладал с его выражением и раздраженно посмотрел на гриффиндорца.

— Вы правда считаете, что сейчас подходящее время, чтобы напомнить мне об этом?

— Я просто хотел извиниться…

— Вы уже извинялись.

— Нет, я хотел сказать, что я сожалею…

— Вот только вашей жалости мне очень в жизни не хватает!

— Да послушайте же! – прикрикнул Гарри. Его сердце бешено колотилось от волнения. – Я не вас жалею. Я жалею, что мои отец и крестный вели себя как…как… — он замялся, подыскивая слово.

— Негодяи? Ублюдки?

— Как хотите, — Гарри тяжело вздохнул и заставил себя посмотреть Снейпу в глаза. – Мне жаль, что они поступали так с вами. Мне жаль, что никто их не остановил. Мне жаль, что вы так и не смогли простить их. Мне жаль, что вы сразу решили, что я такой же. Мне жаль, что вы не захотели узнать меня, а я не захотел узнать вас. Я знаю, что крестный никогда не попросит у вас прощения, а мой отец уже не сможет. Но я его сын, и я прошу прощения за него, а не за то, что залез в ваш Омут Памяти.

Снейп ощутил странную пустоту в голове и неожиданное тепло в груди. Сожаление мальчика было таким искренним, что это не могло не тронуть. А Северус в последнее время становился все более и более уязвим. Он вспомнил, что совсем недавно и сам жалел, что не пытался узнать Поттера–младшего лучше, а теперь выясняется, что гриффиндорец испытывает те же чувства. Хоть смейся, хоть плачь! Куда катится этот мир?

— Ваш отец просил у меня прощения, мистер Поттер, — голос зельевара был хриплым, когда он заговорил, поэтому он прокашлялся. – Я не простил его. Вы не должны просить прощение за то, что происходило задолго до вашего рождения. Идите.

Гарри развернулся и поплелся к двери. Да, Снейп если и изменился, то не сильно. Он все такой же мстительный ублюдок, каким был всегда. И если они оба переживут завтрашний день, он, скорее всего, будет все также язвить и шипеть, жалить словами и ехидничать. Но должно же в мире быть какое‑то постоянство!

— Мистер Поттер!

Гарри уже почти закрыл за собой дверь, но этот оклик заставил его вернуться.

— Да, сэр?

— Мне жаль, что я передал то пророчество Лорду. Мне жаль, что из‑за этого ваших родителей преследовали и убили, а вы выросли в семье, где не были счастливы. Мне очень жаль, я хотел бы все изменить, но я не могу.

Гарри ничего не смог на это ответить. Он только кивнул и закрыл за собой дверь.

С другой стороны, может, к черту это постоянство?!

***

После разговора с Поттером Северус отправился в общую гостиную слизеринцев, где провел больше двух часов. Он отдал студентам последние три пузырька Феликса Фелициса и долго говорил с ними, зная, как им сейчас нужна поддержка, показал им несколько полезных боевых заклинаний, а потом направился в свои комнаты.

В коридоре его нагнал Драко и обратился к нему тихим шепотом:

— Профессор, вы завтра ведь отправитесь к нему?

— Почему вы спрашиваете?

— Я просто подумал, — небрежно произнес Малфой, глядя куда‑то в сторону, — что если Лорд будет спрашивать о происходящем в Хогвартсе, вам лучше сказать, что директор умер, а хоркрукс цел.

Снейпу не удалось скрыть удивление и замешательство во взгляде, когда он пытливо посмотрел своему студенту в глаза. Впрочем, попытка легилименции оказалась неудачной: блондин то ли быстро закрылся, то ли закрывался весь вечер.

— Зачем? – вслух поинтересовался Северус.

— Чем слабее тебя считает враг, тем хуже он готов к битве, — спокойно ответил Драко, слегка ухмыльнувшись.

Снейп медленно кивнул и, не говоря ни слова, продолжил путь в свои комнаты.

И вот теперь он сидел в кресле у камина, глядя на огонь, переваривая события этого дня и гадая, был ли молодой Малфой такой же пешкой в игре Долор, как и все они, или же он сознательно заключил с ней сделку и, если так, то что она ему пообещала? Почему он остался? Что скрывает за холодным серебром глаз? Можно ли ему доверять? Или это очередная ловушка?.. Столько вопросов и ни одного ответа! Северус вздохнул и поднялся на ноги. Нужно было ложиться спать: до восхода солнца оставалось не так много времени, а в последние дни у него не было возможности выспаться.

Но стоило ему сделать всего пару шагов к спальне, как в дверь тихо постучали. Беззвучно выругавшись, зельевар поплелся открывать. На пороге была пустота.

***

Гермиона стала серьезно задумываться, не случился ли без ее ведома конец света, потому что события последних дней больше ассоциировались у нее с Чистилищем, чем с реальным миром.

Сначала ей пришлось смириться с тем, что Северус должен рискнуть жизнью и убить Нагини. Она знала, что шансов выбраться живым у него почти не было, но продолжала надеяться, что зельевар что‑нибудь придумает. Хотя бы ради нее.

И вот когда момент настал, и он должен был отправиться к Волдеморту (иначе нельзя было истолковать гримасу боли на его лице и его внезапное намерение покинуть Общий Зал), этот арест. Все перевернулось с ног на голову. Теперь она больше не знала, чего ждать, чего бояться. Равнодушно брошенное Мэнделом: «Найдите детям нового декана. Этот не вернется…» оглушило ее. Она не знала, что именно это могло значить. Был ли Мэндел уверен, что профессора приговорят к пожизненному заключению в Азкабане или, хуже того, к высшей мере? Или же он был намерен не выпустить Снейпа живым из следственных камер аврората? Девушка не могла понять, что стоит за этим арестом: личная ненависть аврора, о которой она уже не раз слышала, или же желание Министерства продемонстрировать видимость активной работы. С другой стороны, это было не так уж и важно: в любом случае у Северуса было мало шансов на выживание.

Гермиона потеряла покой. Она не могла сосредоточиться на учебе, не могла есть, не могла спать, потому что ей снились кошмары. Она просыпалась посреди ночи в слезах, душимая рыданиями и потом еще долго лежала, глядя на равнодушную луну.

И все же профессор вернулся живым. Он выглядел ужасно, но какое это имело значение? Важнее то, что он снова был рядом. Надолго ли?..

События сменяли друг друга так быстро, что за ними уже было не уследить и не угнаться. Как в дурном сне, когда ты не можешь пошевелить ни рукой, ни ногой, Гермиона словно посторонний зритель наблюдала за тем, что происходит. Вот уже Нагини – никакой не хоркрукс и нет смысла рисковать жизнью, чтобы уничтожить ее. Еще несколько кадров – и смертельная опасность вновь нависает над ней и человеком, который стал ей дороже всех. И на этот раз опасность грозит всем, кто ей дорог.