Кол Бьюкенен - Фарландер

— Будешь нашим вьючным мулом, — объяснил учитель. — При любых обстоятельствах находиться рядом, не отставать и как побыстрее передавать требуемое.

— А это чтобы не скучал. — Бараха бросил «мулу» маленький двухзарядный арбалет. — В свободную минутку стреляй в кого-нибудь.

Алеас кивнул, и даже этот простой жест дался немалым напряжением сил. Арсенал тянул все сильнее.

Эш помог ему натянуть сверху рясу.

— Ну вот. — Он хлопнул паренька по плечу. — Теперь ты похож на пузатую торговку рыбой.

Алеас с хмурым видом прошелся туда-сюда неловкой утиной походкой. Судя по выражению лиц ветеранов, представление их даже не насмешило. Колокол на башне пробил восемь.

— Что-то твоя армия запаздывает, — заметил Бараха.

— Можешь не сомневаться, она прибудет.

Эш вернулся к парапету и, сложив руки на груди, некоторое время наблюдал за медленно удалявшейся процессией, хвост которой только-только миновал мост над оврагом. Потом перевел взгляд на башню.

Из всех возможных точек наблюдения они выбрали самую удобную и безопасную, на крыше игрового заведения, расположенного на улице, которая шла вдоль рва. Судя по свету в распахнутых окнах и доносящимся из них звукам, казино еще работало. Неподалеку от старого рошуна топтался Алеас, перенося вес с одной ноги на другую. Сесть на парапет он не решался, опасаясь, что подняться самостоятельно уже не сможет. Подойдя к парапету, юноша посмотрел на башню, но взгляд его сам собой ушел дальше, туда, где под зыбкой пеленой тумана проступали очертания огромного города.

«А ведь я могу сегодня умереть».

Мысль эта пришла в голову сама по себе, независимо от того, что видели глаза. Пришла и застряла, повторяясь тревожным эхом. В животе как будто полыхнуло пламя.

За спиной у него Бараха читал утреннюю молитву. Даже не оглядываясь, он знал, что учитель стоит на коленях, со скрещенными на груди руками, повернув лицо в сторону бледного подобия солнца. Сегодня Бараха наверняка попросит храбрости и благословения у истинного пророка Забрима.

Эш тоже опустился на колени и замер в позе медитации.

— Подойди, — обратился он к Алеасу. — Присоединяйся ко мне.

А почему бы и нет?

Встав рядом со стариком, Алеас глубоко вдохнул и попытался расслабиться. Но достичь покоя оказалось не так-то просто. Тело было слишком напряжено. В такие минуты он завидовал Барахе, свято верившему в силу молитвы. Впрочем, у него была своя литания.

«Я делаю это ради друга. Он достоин моей верности. А еще я делаю это, потому что должен искупить грехи моего народа. Если я умру, то за правое дело.

Если я умру...»

Шаги на крыше.

— Твоя армия, — сухо заметил Бараха.

Алеас повернулся. Появившийся из тумана человек подошел ближе и, оглядев вооруженных до зубов рошунов, недоверчиво покачал головой:

— Вы точно спятили, если думаете, что пройдете со всем этим.

— Ты опоздал, — проворчал Бараха.

Незнакомец стащил с головы видавшую виды шляпу.

— Примите мои извинения. — Он поклонился так низко, что даже чиркнул шляпой по бетону. — Ваша девчонка дала не самые точные указания, но я тут, и все, что вам нужно, у меня с собой.

От незнакомца воняло. Воняло так сильно, что Алеас почувствовал это за несколько шагов. Редкие волосы свисали грязными прядками, обсыпанными чешуйками перхоти. Засаленная накидка мешком висела на тощем теле. Когда он почесался, Алеас увидел на ногтях запекшуюся грязь, а его ухмылка обнажила бурые, гнилые зубы.

Незнакомец сунул руку в карман и вытащил крысу. Он держал ее за хвост, а мерзкое существо отчаянно дергалось. Крыса была полностью белая, с розовыми глазками.

Из другого кармана незнакомец извлек бумажный пакетик и ловко развернул его одной рукой. В пакетике была щепотка белой пудры.

Поднеся бумажку к заостренной усатой мордочке, он подул на пудру, и крыса дернулась и издала звук, который мог быть чихом.

Алеас с интересом наблюдал за манипуляциями незнакомца, который, по-прежнему держа крысу за хвост, начал раскачивать из стороны в сторону, а потом выпустил. Тварь взлетела, перевернулась и упала... прямо в разинутый рот незнакомца. Тот моментально сомкнул челюсти. Снаружи остался только дергающийся розовый хвост.

Незнакомец поочередно взглянул на каждого из зрителей и, с удовлетворением зафиксировав изумление — представление не тронуло только Эша, который знал, чего ждать, — опустился на корточки. Опустив низко голову и почти касаясь подбородком крыши, он потянул за хвост, вытащил крысу изо рта и положил ее на бетон. Крыса лежала неподвижно, словно мертвая.

Алеас замер, ожидая продолжения.

Незнакомец подул в ее крохотную мордочку. Крыса шевельнулась, дернула усиками, открыла глаза. Перевалилась на бок и как зачарованная посмотрела на незнакомца. Тот взял ее обеими руками, осторожно поднялся и обошел стоявших полукругом рошунов. Подходя к каждому, он сжимал зверька так, что из того брызгала струйка мочи. Пометив таким образом их одежду, незнакомец достал из кармана холщовый мешочек, бросил в него крысу и, вырвав из головы волос, аккуратно перевязал. Пленница отчаянно забилась.

— Держи. — Незнакомец протянул мешочек Эшу, который после небольшой паузы кивком указал на Бараху.

Но и алхаз желания принять сомнительную честь не выразил.

— Пусть мальчишка возьмет, — решил он.

Вот так Алеас пополнил арсенал мешочком с беспокойной крысой.

— Это крысиный царь, — объяснил незнакомец Алеасу. — Остальные крысы, когда он позовет, пойдут за ним.

— И когда же это будет?

— Прямо сейчас.

Алеас огляделся. Ничего. Никаких крыс.

— Благодарю. — Эш протянул незнакомцу тугой кошелек.

Тот снова поклонился, хотя уже и не столь церемонно, как в первый раз, нахлобучил шляпу и прихлопнул ее для верности ладонью.

— Что ж, желаю удачи, да вот только товар этот в наше время редкий. Не стоит расходовать добро на глупцов. Так что прощай, Эш. И да будет славным твой конец.

С этим благословением он и уковылял.

— Говоря, что нам понадобится армия, — пробормотал Бapaxa, когда они пересекли улицу и подошли к мосту, — я имел в виду настоящую армию. Людей и все такое. Солдат с оружием. В доспехах. В боевом строю.

В тумане что-то мелькало, какие-то неясные тени. Их становилось все больше, и они приближались. Крысы.

— Эти лучше, — сказал Эш.

Путь рошунам преградила караульная будка. Из будки, держа руку у ремня, вышел алтарник в маске. Он даже начал что-то говорить, но захлебнулся собственными словами, когда Эш всадил ему в грудь кинжал.

Алтарник начал заваливаться. Эш вырвал кинжал, и из открытой раны со свистом вышел воздух. Караульный еще дышал, и под маской что-то шипело и клокотало.