Джон Толкин - Сильмариллион

И в этот час с небес спустился Вингилот, сиявший ровным белым светом, а вокруг него собралось огромное множество небесных птиц, возглавлял которых Торондор. В воздухе произошла великая битва, длившаяся весь день и всю долгую, исполненную тревог ночь. Незадолго до рассвета Эарендиль сразил Анкалагона Черного — самого свирепого из драконьей армии, и тот рухнул с небес на пики Тангородрима, попутно обрушив их. И когда взошло солнце, воинство Валар восторжествовало, ибо почти все драконы оказались повержены; укрепления Моргота были разрушены, и силы Валар спустились в глубокие подземелья, чтобы добить всех, кто там еще мог скрываться.

Моргот оказался в ловушке, но достойно принять поражение не пожелал. Он бежал в глубочайшую из своих нор и оттуда принялся умолять о мире и просить прощения; но его сбили с ног, повалили на землю лицом вниз и заковали в те самые цепи Ангайнор, в которых ему прежде уже довелось побывать. А железный венец его приспособили под ошейник, тяжесть которого потянула голову Моргота вниз, словно камень на шее. Однако предварительно из венца вынули два оставшихся сильмариля, ясным светом засиявших под открытым небом; камни поручили заботам Эонве.

Так потерпели сокрушительное поражение силы Ангбанда, и царство зла прекратило свое существование. Из глубин подземных темниц было освобождено великое множество рабов, никогда уже не надеявшихся увидеть солнечного света и широко раскрытыми глазами взиравших на новый, изменившийся мир. Ибо таким интенсивным и яростным было противостояние, что северные области мира оказались серьезно повреждены, и море с ревом заполнило огромные трещины, вызывая всеобщее замешательство. Реки высыхали или прокладывали себе новые русла, долины превращались в холмы, а холмы — в низины; именно в тот час исчезла с лица земли и великая река Сирион.

Эонве, от лица Повелителя Валар, призвал всех эльфов Белерианда покинуть Средиземье и вернуться в Аман. Однако Маэдросу с Маглором это предложение не пришлось по душе, и они стали готовиться, пусть и с большой неохотой, к отчаянной попытке исполнить свою пресловутую клятву. Ибо за сильмарили они готовы были драться даже против победоносного воинства Валинора, даже если это означало — вдвоем против всего мира. В общем, они послали Эонве требование немедленно вернуть сильмарили, что в давние времена были созданы их отцом, а затем украдены Морготом.

На это Эонве отвечал, что право обладания творениями их отца они утратили из-за множества непростительных деяний, совершенных ими в ослеплении клятвы, и в первую очередь — из-за убийства Диора и нападения на Гавани Сириона. Свету же сильмарилей предстояло отправиться на Запад, откуда он и был взят изначально; и Маэдрос с Маглором также должны были вернуться в Валинор и ждать решения своей участи, ибо лишь Валар Эонве отдаст священные камни.

Маглор, искренне раскаявшийся во всем свершенном, сказал брату:

— Клятва не запрещает нам ожидать своего часа, и может статься так, что в Валиноре все будет прощено и забыто, и у нас появится возможность достигнуть своей цели мирным путем.

На это Маэдрос отвечал, что ежели по возвращении в Аман им будет отказано в милости Валар, то клятва по-прежнему будет сковывать их, но надежд на ее исполнение там уже никаких не останется.

— Как знать, какая ужасная судьба может ждать тех, кто осмелится пойти против Валар на их собственной территории, или же задумает вновь принести на их священные земли войну?

Но Маглор не желал сдавать позиции.

— Если сами Манве с Вардой, кого мы призывали в свидетели клятвы, лишат нас возможности исполнить ее, разве это не будет означать, что она более недействительна?

— Но как достигнут наши голоса Илюватара, что за пределами мира? Ведь в своем безумии мы взяли в свидетели и его, призывая в случае нарушения клятвы Вечную Тьму на свои головы. Выходит, никто не обладает властью освободить нас от нее?

— Если это так, — отвечал Маглор, — то нас и впрямь ждет Вечная Тьма, сдержим мы клятву или нет; но в последнем случае мы, по меньшей мере, причиним своими действиями меньше зла.

Однако под конец он согласился с доводами Маэдроса, и они принялись строить план, как им наложить руки на сильмарили. И вот, переодевшись и замаскировавшись, они пришли ночью в лагерь Эонве и пробрались туда, где хранились камни. Убив охранников, они забрали сильмарили; но тут весь лагерь поднялся на ноги, и братьев окружили. Они приготовились подороже продать свои жизни, но Эонве запретил своим воинам убивать сыновей Феанора; никем не остановленные, они бежали прочь, унося с собой сильмарили.

Каждый из них взял себе по камню, решив так:

— Раз один из сильмарилей утерян для нас, а осталось два, как и нас самих, то совершенно очевидно, что наследство придется разделить поровну.

Но сильмариль нестерпимой болью жег руку Маэдроса; и тот осознал правдивость заявления Эонве о том, что они потеряли право на обладание сильмарилями, и что клятва их была тщеславна и напрасна. Исполнившись безысходности и сожалений, он бросился в ближайшую расщелину, в глубинах которой жарко пылал подземный огонь; он погиб, а сильмариль, что был у него с собой, провалился в самые недра Земли.

Рассказывают, что и Маглор недолго терпел причиняемую сильмарилем боль; в конце концов он бросил его в Море, и впоследствии долго блуждал по его берегам, напевая волнам песни, исполненные скорби и раскаяния. Ведь Маглор был одним из величайших певцов старины, уступая лишь Дайрону из Дориата; а к эльфийским народам он никогда более не возвращался.

Так сильмарили заняли назначенные им места: один в небесах, другой в огненном сердце мира, а третий — в морских пучинах.

В те дни началось активное строительство кораблей у берегов Западного Моря; оттуда многочисленный флот Эльдар отправился под парусами на Запад, чтобы никогда уже не вернуться в земли скорби и войны. Ваньяр с триумфом возвращались в Валинор под белыми знаменами; радость их победы омрачала лишь потеря сильмарилей из венца Моргота, ведь они прекрасно понимали, что драгоценности эти никому не удастся вновь найти и собрать вместе; для этого пришлось бы разобрать весь мир по кирпичикам.

Вернувшись на Запад, эльфы Белерианда поселились на Тол Эрессеа, Одиноком острове, что смотрит одновременно и на запад, и на восток; отсюда они могли свободно посещать Валинор. Манве вернул им свое благоволение и даровал прощение Валар; даже Телери согласились предать забвению давнюю обиду, и проклятие потеряло свою силу.

Тем не менее, не все Эльдалие решились оставить Ближние Земли, где так долго жили и столько всего перенесли; многие провели в Средиземье еще долгие, долгие века. Среди них был и Кирдан Кораблестроитель, и Келеборн из Дориата со своей женой Галадриэль — единственной из тех, что некогда увел Нольдор в изгнание, кто остался в Белерианде. Здесь же предпочел остаться и верховный король Гил-галад, а вместе с ним и Эльронд Полуэльф, избравший судьбу бессмертного Эльдар. А вот брат его, Эльрос, предпочел расу смертных. От этих братьев и потекла по венам людей кровь Перворожденных, смешанная с наследием божественных духов, существовавших еще до сотворения Арды; ведь они были сыновьями Эльвинг, дочери Диора, чьей матерью была Лютиен — дочь Тингола и Майи Мелиан. К тому же, матерью их отца Эарендиля была Идриль Келебриндаль, дочь Тургона из Гондолина.