Ксения Медведевич - Кладезь бездны

   Куфа лениво потягивалась под ночными облаками, поблескивали в звездном свете изразцовые купола мечетей и зеркальца прудов. Безмятежное дыхание десятков тысяч людей поднималось к небу.

   В черноте ночи сидевшие на крышах люди не видели призрачного ястреба и беззаботно передавали по кругу чашки с едой, веселились и обнимались с женщинами.

   Описав последний круг над источающим миазмы ужаса и трупной гнили дворцом, птица развернулась и полетела обратно - к лагерю.

   ...Светильник чадил.

   Из прогоревшей лампы точал черный хвостик фитилька. Стеклянный носик почернел от копоти.

   Сквозь затянутую плотным шелком обрешетку пробивалось яркое солнце. На красно-бело-зеленом ковре блестела цепочка медальона. Яшмовый барс лежал на боку, глаза с глубоко высверленными, внимательными зрачками смотрели в пустоту.

   - Сейид?..

   Почтительный шепот от полога.

   Тарег медленно взял медальон в ладонь, покачал зеленую полированную фигурку. И завернул в приготовленный платок.

   Оглянувшись, увидел блестящую от пота бритую голову Элбега.

   Джунгар стукнулся лбом о ковры, быстро прополз вперед и доложил:

   - Из Куфы послов прислали, сейид... Тебя ждем. Они с условиями сдаваться решили, и те условия они, кобенясь, не разглашают и желают лично их тебе огласить, сыны ослов, грязные от помета...

   Тарег поднялся на ноги.

   Боязливо, на полусогнутых, слуги подбежали с частями доспеха.

   Нерегиль наклонился и продел руки и голову в кожаный, звенящий бляхами оплечий кафтан.

   - Двое купцов, жирных таких, сейид... Много денег предлагают, откупиться хотят... Семьсот тысяч дирхам - ха!

   Элбег скалил ровные белые зубы под длинными усами.

   Тарег склонил голову, вдеваясь в широкий латный нагрудник.

   Джунгар почесал за ухом и добавил:

   - Клянутся, что ихний самозваный халифный имам из города уже выехал, и выдать его они не могут, хотя бы и хотели сильно. Но господин Меаморя в один голос с Абу-аль-Хайром говорят, что Аривара со своим отрядом на имама того охотились прицельно, ибо разжились туфлями этого человека и издалека его чуяли. Котяры... прощенья прошу, сумеречники, кого-то, конечно, на требуху порвали на северном тракте, но то был точно не предводитель мятежников. Туфлю они долго вертели и на нее колдовали, и божатся, что предводитель зайядитов все еще в Куфе. Хотя... - Элбег почесал за другим ухом, - а может, сейид, это не та туфля? Но Абу-аль-Хайр клянется девяность девятью именами Всевышнего, что его агенты оплошать не могли, ибо все они тайные сунниты и местную ересь люто ненавидят...

   Нерегиль развел руки в стороны - слуги зашнуровывали наручи.

   Встрепенувшись, Элбег поднял грязный палец:

   - О чего еще вспомнил! До костров доплелся один из защитников дворца. Говорит, приняли за мертвого, потом пересидел в арыке. Глаз стрелой выбило, лекарь его перевязывает. Лепешку, что мы ему дали, как волк, кусал. Рассказывал, что недели за две до погромов зайядиты зашевелились, к патрульным на улицам стали подходить, деньги совать, еду всякую, вино.

   Зазвякали чеканные пластины пояса - пыхтя и потея от страха, слуга застегивал пряжку в виде оскаленной морды тигра. Тарег посмотрел в лицо Элбегу, тот резво продолжил:

   - В глаза, рассказывал, эдак умильно заглядывали и приговаривали: вы ж, когда мы суннитов резать пойдем, ничего делать не будете, правда?

   Нерегиль не отводил взгляда. Повернув ладони вверх, он ждал, когда на них наденут перчатки.

   - Сам он наверху стоял, но говорит, что из гвардейцев никто не выбрался. Все, сказал, при штурме полегли. Все до единого.

   Тарег согнул пару раз пальцы, чтобы перчатка села по руке.

   - Мальчишку мы нашли, там, где ты и сказал, сейид.

   Подползший на коленях слуга подал меч с перевязью. Битые черные ножны диковато смотрелись рядом с широким нагрудным ремнем роскошного тиснения. Звякнув бляхами, перевязь легла через плечо, невольник благоговейно поправил ремень на спине.

   Нечаянно потревожив рукавом Митаму - тигр очнулся от дремы, поворчал и тут же уснул обратно - слуга снял со стойки шлем с белым султаном и длинным наносником.

   Тарег взял его под руку и двинулся к выходу. Элбег быстро выпятился, освобождая дорогу.

   В мире яви мальчик из мертвого сада оказался выше и грязнее. Он дрожал, как мокрая собака, и таращился широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами. И не падал только потому, что его держали за плечи два здоровенных бритых джунгара. Один ковырялся в зубах, другой зубоскалил над конюхом. Конюх пятерней отбивался от Гюлькара - жеребцу взбрело в голову укусить человека за щеку. Конь скалил зубы и пускал по трензелям слюни, мотая башкой и пихая языком мундштук.

   Когда откинулся полог и показался Тарег, все разом стихло - только глупая скотина продолжила задирать губы и утробно фыркать. Обмерший конюх с силой дернул за узду, жеребец длинно выдохнул и гоготнул недовольно.

   Элбег принял шлем, нерегиль забросил себя в седло. И с высоты коня - тот разом присмирел, хоть и недобро прижал уши, - подбирая поводья, поглядел на мальчика. Тот вздрогнул, вскинул в ответ глаза - и не отвел взгляда. Несколько мгновений человек и сумеречник, похоже, говорили - по лицам бежали тени мыслей.

   Мальчишка вдруг прищурился, закусил губу и кивнул. Прислушивавшийся к нездешнему разговору Элбег очень серьезно кивнул в ответ и тихо приказал:

   - Берись за поводья.

   Опасливо покосившись на раздувающего ноздри жеребца, мальчик повиновался. Конь остался стоять смирно, только копытом стукнул.

   Скрипнув кожей и зазвенев оплечьями, Тарег нагнулся и принял из рук Элбега шлем.

   - Пропустите! Да пропустите же меня! Я - начальник тайной стражи! Пропустите меня!

   Сквозь оцепление у шатра нерегиля пытался прорваться человек в сером халате.

   Элбег сплюнул под ноги и небрежно кивнул: дайте пройти этому чудику.

   Абу-аль-Хайр подбежал почти вплотную, но натолкнулся на стену из двух панцирных джунгар. Странно, бочком, застряв между ними, вытягивая шею, он быстро заговорил:

   - Господин нерегиль! Посольство из Куфы! Они готовы сдать город на очень хороших условиях!

   Пожав плечами, Элбег махнул рукой - убрать, мол.

   Равнодушный к крикам Абу-аль-Хайра, Тарег смотрел поверх голов в сторону золотящегося под солнцем города. Огромные серо-желтые стены уходили в небо, ярко трепались зеленые знамена зайядитов. Парные, похожие на перевернутые амфоры купола Пятничной мечети горели нестерпимо яркой лазурью. Высоко над городом длинно посверкивал высоченный золотой купол дворца наместника.