Ксения Медведевич - Кладезь бездны

   Вазир барида продолжал что-то кричать и отбиваться от цепких волокущих рук. Тарег поднял шлем и неспешно надел его на голову. Лицо скрылось под защитной маской и наносником. Тонкие волосы белого султана тут же растрепал ветер.

   Конь и нерегиль двинулись вперед. Напряженный, натянутый, как струна, мальчишка шел, высоко подняв голову, и судорожно сжимал грязные пальцы на поводьях.

   - Господин нерегиль! Господин нерегиль! Вы должны меня выслушать! У меня сведения! Ворота укреплены! Все ворота города завалены землей и валунами, сооружен деревянный настил! Удары катапульт ничего не дадут! Стены Куфы в отличном состоянии, двенадцать локтей ширины по всему периметру! Двенадцать локтей камня! Приняв условия сдачи, мы сохраним войско! Господин нерегиль!

   С каким-то отчаянным усилием Абу-аль-Хайр вывернулся из джунгарской хватки и бросился под стремя:

   - Господин нерегиль!

   Он вцепился одной рукой в поводья, а другой - в железную скобу стремени. На задранном лице читалась растерянность и тревога. Тарег подтянул поводья, Гюлькар встал.

   - Они собрали ополчение числом...

   Маска шлема развернулась, и Абу-аль-Хайр посмотрел в закрытое железом лицо. Заглянул в узкие прорези для глаз, встретился взглядом с Тариком. Сглотнув, смешался, посмотрел на свою руку на поводе коня, разжал пальцы. Задрожав, отпустил стремя.

   - Отойди, землепашец, - фыркнул Элбег и оттолкнул Абу-аль-Хайра в руки к воинам.

   Послы ожидали перед строем конников. Куфанцев принесли в здоровенных паланкинах с парусящими занавесами и толстыми резными столбиками из сандалового дерева. Уважаемых людей такой толщины конь бы не выдержал - к каждым носилкам полагалось по восемь здоровых зинджей. Спины рабов лоснились от пота, купцы обильно текли из-под тюрбанов. Послам не предложили сесть на молитвенные коврики, конные ряды джунгар молча и неправдоподобно ровно стояли перед ними. Вертя головами, куфанцы, пользуясь случаем, вставали на цыпочки и пытались разглядеть осадные машины. Мачты манджаников обычно торчали над любым строем, но тут их что-то не было видно.

   Звучно хлопали и бились в утреннем воздухе знамена. Хвосты тугов взлетали и пушились под мощными порывами ветра. Время шло. Купцы чесали под тюрбанами, переминаясь с ноги на ногу.

   С лязгом и резкими криками команды строй принялся расступаться - в открывшемся широком проходе показался серый поджарый конь, несущий всадника в простом кожаном панцире и шлеме с белым султаном. Завидев оборванного, с черными ногами и всклокоченными волосами гулямчонка при поводе, послы недоуменно переглянулись.

   Охраняющие их степняки сидели на корточках, тупо таращась перед собой и пожевывая травинки. Завидев приближающегося всадника, воины повскакивали, смахнули с голов малахаи и принялись взволнованно их тискать. Парень с бронзовой пайцзой десятника поддернул пояс на торчащем ватой халате и резво побежал навстречу Повелителю.

   Бухнувшись на колени под копыта Гюлькару, джунгар стукнулся лбом о траву и радостно сообщил:

   - Живи десять тысяч лет, Повелитель! Эти двое толстяков под переговорным флагом пришли, мира хотят, золото дают!

   - Серебро, дурень, - насмешливо поправил степняка Элбег.

   И махнул пятерней:

   - Пусть подходят!

   Джунгар вспрыгнул на ноги и припустил к своим, на бегу отлаивая команды.

   Охрана послов решительно прихватила обоих за локти и поволокла к командующему. Послы громко и возмущенно орали, пытались дергаться, но тщетно.

   Когда их бросили на колени у копыт сиглави, один из купцов, потерявший богатый парчовый тюрбан и потому оставшийся с голой лысиной, хрипло закричал:

   - Это неуважение к посольству! Мы будем жаловаться халифу!

   Элбег вытянул из-за пояса плетку и принялся стегать кричавшего:

   - Закрой свой грязный рот, предатель! Твой лжехалиф сегодня будет болтаться в петле! Такие, как ты, должны были ползти от ворот на коленях, с открытыми затылками и поясами на шее!

   Купец тоненько выл, закрывая ладонями голую голову, парча на спине набухала багровыми полосами. Джунгарский строй сохранял молчание, над головами всадников рвались с древков узкие черные знамена. Державший повод сиглави грязный мальчик смотрел на происходящее с неподвижным, недетским лицом.

   Отведя душу, Элбег свернул окровавленную плетку и фыркнул:

   - У тебя были какие-то слова к Повелителю, грязный сын ишака?

   Небитый посол, до того тихо стоявший на четвереньках, вскинул голову в съехавшей набок чалме и залепетал:

   - Во имя Всевышнего, милостивого и милосердного...

   Элбег тут же шлепнул плеткой и его. Купец икнул и втянул голову в плечи.

   - Говори кратко, о сын шакала.

   И тот, жалко сгорбившись и дрожа всем телом, тихо сказал:

   - Вот наши условия: мы выплачиваем дань, а вы не разоряете город. У нас укрепления... гарнизон... но мы готовы сдаться и присягнуть халифу аль-Мамуну! Вот наши условия!..

   Элбег широко улыбнулся и, задрав лицо, посмотрел вверх, на неподвижного всадника в седле сиглави. Тот не шевельнулся. Джунгар вздохнул, понимающе кивнул и указал на исполосованного купца:

   - Повелителю понадобится сильно битый. Второму сломать хребет.

   Человек с красной полосой поперек спины успел отчаянно заголосить. Крик оборвался хрустом, потом хрипом. Второй посол так и стоял на четвереньках с открытым ртом и остекляневшими глазами. Роскошные пурпурные занавески на дорогих носилках выдувались ветром. Зинджи все так же сидели в траве и тупо жевали ямамскую смолу, пуская по подбородкам слюни.

   Между конских боков протиснулся Абу-аль-Хайр, его тут же поймали. Вазир барида дергался между кольчужных рук охранников и кричал в спину Тарегу:

   - Господин нерегиль! Не делайте этого, во имя Всевышнего! Там женщины! Дети! Невинные! Господин нерегиль!

   - Уберите его, - брезгливо сморщился Элбег. - Хотя... - джунгар улыбнулся и отмахнул потащившим вазира воинам, - не надо. Рот заткните только. Пусть смотрит - ему полезно. Не будет больше своим грязным языком нести чушь про Повелителя. М-мутазилит хренов, ослячий умник... - и джунгар сплюнул в траву с невыразимым презрением.

   Абу-аль-Хайр успел проорать, что это, мол, не аль-джабр, и не уравнение, и что нельзя вот так вот просто вычесть целый город - и тут ему засунули между зубов кнутовище.

   Тарег все это время неподвижно сидел в седле.

   В ветреной тишине все смотрели на выжидательно замерший город в тяжелом прямоугольнике огромных стен.

   Скрипнул и засвиристел вынимаемый из ножен меч. Нерегиль опустил клинок через плечо грязного мальчика, державшего поводья. Тот закусил губу, глубоко вздохнул - и чиркнул пальцем по лезвию. Охнул от резкой боли, тут же сунул набухающий алой каплей палец в рот. По длинной стальной ленте меча зазмеилась красная полоска крови. Мальчик отпустил узду, задышал, как пуганая собака. Самийа тронул коня, сначала шагом, а потом поднял серого в галоп.