Андрей Егоров - Стерпор

Тут на меня спикировала одна из птиц, я резво отпрыгнул в сторону и рубанул ее по шее, тело гиппогрифа взмахнуло крыльями в последний раз и рухнуло вниз.

Вторая птица атаковала Кара Варнана, он на мгновение замешкался, неловко ударил мечом – и промахнулся, гиппогриф немедленно с диким шипением рванулся к его шее, но не успел до нее добраться, сбитый могучим ударом кулака. Издавая пронзительные крики, птица рухнула на землю и стала вертеться, разбрызгивая яд, пока ступня Варнана не размозжила ей голову.

Испуганные оказанным отпором гиппогрифы поднялись немного выше и стали виться там, выбирая новый момент, чтобы напасть.

– Какие омерзительные твари, – дрожащим голосом проговорил Ламас, – сейчас попробую создать фантом, может, он их отпугнет.

Он немедленно зашевелил над головой руками, свел пальцы и стал нараспев читать слова, пока в воздухе не возник какой-то черный силуэт, через мгновение обретший очертания. Мне показалось в них что-то знакомое – я пригляделся и понял, что это великолепно выполненная в благородном граните голова Кара Варнана с задранным к небу свирепым лицом. Фантом заставил гиппогрифов рвануть вверх. Ламас с гордостью кивнул головой, и в то же мгновение творение Ламаса лопнуло, издав протяжный пронзительный визг и породив огненную вспышку, ослепившую нас. Сотни птиц, привлеченные диковинным зрелищем, отклонились от точки назначения и принялись виться в небе.

– Ты что их моим лицом пугаешь? – обиженно выкрикнул великан.

– Не до сантиментов! – заорал на него Ламас. – Первое, что в голову пришло, использовал. Гляди, как подействовало.

– По-моему, подействовало наоборот, – сказал я, глядя на множество снижающихся гиппогрифов.

– Я немного помешал Оссиану, – задумчиво сказал Ламас, проигнорировав мою реплику, – мы вспугнули его добычу, надеюсь, он не сильно рассердится.

– Ну все, нам конец, – заверещал Лука Дормедонт, – теперь еще и все гиппогрифы направляются к нам! Ты! – Он ткнул в колдуна пальцем. – Ты – просто убийца!

Я снова уставился в небо и понял, что, похоже, наш конец неминуем. Теперь уже сотни и сотни птиц, привлеченные диковинным звуком и вспышкой, спускались к нам. Они били крыльями и раскрывали клювы, которые тускло поблескивали в лучах солнца – потревоженные гиппогрифы приоткрыли часть неба.

– Может, пора спасаться бегством, а, милорд? – выдавил Варнан.

– Это бесполезно, – откликнулся я, – мы примем бой.

– Сейчас, сейчас, я что-нибудь придумаю, погодите-ка. – Ламас принялся что-то высчитывать, загибая пальцы.

– Ага, ты уже придумал. – Купец снова полез под повозку.

– Повторим, – решился наконец Ламас, убедив меня в том, что рассудок наконец оставил его.

Колдун снова зашевелил пальцами, создав второй черный фантом с головой Варнана, потом третий, потом четвертый. Все они постепенно принимали окончательную форму, а затем стали лопаться, оглушая и ослепляя нас. Все больше хищных птиц сбивались с пути и принимались метаться по небу, перепуганные вспышкой и отвлеченные от основной цели своего путешествия…

– Господи, прости меня, клянусь, что никогда больше не буду шулерствовать, – услышал я голос купца, – перед лицом священной анданской церкви клянусь, только спаси меня… спаси от всего этого кошмара… будь проклят тот день, когда я встретил этих кретинов…

Клекот становился громогласнее, с неба посыпались перья, закапала ядовитая слюна, выжигая вокруг нас траву. Одна из капель попала мне на руку, от резкой боли я едва не выронил меч. Лука Дормедонт завизжал от страха; наемники пришпорили коней и поскакали куда-то прочь – я увидел, как одного из них на полном ходу два гиппогрифа выбили из седла; Ламас перестал создавать фантомы и рухнул на траву, сжав голову руками; Варнан сшиб кулаком одну из птиц – она почти приземлилась ему на голову…

В это мгновение что-то произошло, в небе возникло сияние, оно становилось все ярче и ярче, затягивая хищников в золотистую паутину. Потом гиппогрифов вдруг неудержимо стало тянуть вверх, в самые небеса, все быстрее и быстрее, они поднимались, подчиняясь неизвестной могучей силе, пока не заполонили все небо. Тогда они развернулись и поплыли прочь, громадным неразделимым воинством. Они плыли долго, а мы снизу наблюдали за их исходом. Затем их стало меньше, после долгих сумерек словно наступил рассвет, а когда последний гиппогриф скрылся за горизонтом, просветлело и у меня на душе – опасность миновала.

Почувствовав, что в природе что-то переменилось, Лука Дормедонт выбрался из-под телеги, поднял к небу заплаканное лицо и принялся быстро стирать слезы с мокрых щек.

– А-а-а, – растерянно протянул он, – что, они что, улетели, что ли?

– Да, – сказал я, – колдун-убийца их прогнал.

Купец поспешно обернулся к Ламасу:

– Беру свои слова обратно, чернокнижник, ты величайший маг всех времен и народов. Ну ты даешь. Как это ты сделал?

– Да это не я, это Оссиан, – с улыбкой проговорил Ламас, – а я что, только действовал с фантазией. Мне удалось отвлечь много гиппогрифов от основной цели, ну Оссиан и почувствовал вдруг, что контроль ослаблен, что он теряет стаю, так что он послал новый, более мощный импульс, собрал их своей волей в магическую сеть и отправил к месту назначения.

– Прекрасно-то прекрасно, – сказал я, с удовольствием пиная тельце мертвого гиппогрифа, – но вот как бы тоже привлечь такое воинство на свою сторону? Я думаю, они могли бы запросто опустошить какой-нибудь город, не так ли?

– Не знаю, зачем Оссиану это понадобилось… Чтобы управлять таким воинством, много сил надо затратить, к тому же они постоянно будут выходить из-под контроля, да еще, не дай темные боги, нападут на тебя самого, – Ламас покачал головой, – честно говоря, я на такое не способен.

– Но ты же сам Лемутрок Анджей Моргенштерн Август Симеон, – напомнил я. – Неужели не способен?

– Как вам удалось мое имя запомнить, милорд? – в изумлении уставился на меня колдун. – Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь когда-нибудь его повторил.

– У меня хорошая память, – отмахнулся я, – это как раз очень просто, а вот как бы нам заручиться поддержкой Оссиана?

– Никому не советую заручаться его поддержкой, – покачал головой Ламас, – у Оссиана всегда свои, далеко идущие планы. Лучше с ним не связываться никому и никогда…

– Вы как хотите, – подал вдруг голос Лука Дормедонт, – а я поехал, – с этими словами он хлестнул лошадей, – а ну погнали, родимые!

Лошади сорвались с места, и обоз рванул в карьер. Настигнуть Дормедонта нам удалось почти через милю, с большим трудом. И то только потому, что лошади двух почивших наемников паслись неподалеку. Оставив незадачливого купца с крупным фингалом в пол-лица на обочине, мы отправились дальше на юг. К слову сказать, до деревушки, находившейся неподалеку от караульной башни, оставалось не больше пары миль.