Терри Пратчетт - Вор времени

— Ты не захотел поговорить со своим отцом? — спросила Сьюзен.

— Потом. Время еще будет, — промолвил Лобсанг. — Уж я-то об этом позабочусь.

То, как он это сказал, осторожно роняя слова в пространство, заставило ее оглянуться.

— Ты собираешься взять все на себя? — удивилась она. — Стать Временем?

— Да.

— Но ты ведь почти человек!

— И что?

Лобсанг улыбнулся, в точности как его отец. Это была снисходительная улыбка бога. Сьюзен такие вот улыбочки просто бесили.

— А что находится во всех этих комнатах? — сменила тему она. — Ты это знаешь?

— Тут хранится идеальный миг. В каждой из них. Удлеплекс удлеплексов идеальных мигов.

— А я вот не уверена, что идеальный миг вообще существует, — буркнула Сьюзен. — Ну что, теперь мы можем вернуться домой?

Лобсанг, обмотав кулак полой рясы, ударил по стеклу передней стенки часов. Оно разбилось, и осколки посыпались на землю.

— Когда окажемся на другой стороне, — произнес он, — не останавливайся и не оборачивайся. Будет много осколков.

— Я попытаюсь спрятаться за скамейками, — пообещала Сьюзен.

— Скорее всего, их не будет.

— ПИСК?

Смерть Крыс забрался на часы и весело смотрел на них сверху вниз.

— А с ним что будем делать? — спросил Лобсанг.

— Он сам о себе позаботится, — ответила Сьюзен. — О нем можешь не беспокоиться.

Лобсанг кивнул.

— Возьми меня за руку, — сказал он.

Она послушалась.

Свободной рукой Лобсанг схватил маятник и остановил часы. В мире разверзлась сине-зеленая дыра.

Обратный путь был гораздо быстрее, но, когда мир снова обрел свое существование, Сьюзен вдруг поняла, что плывет в воде. В коричневой, грязной и воняющей гнилыми растениями. Преодолевая сопротивление намокшего платья, Сьюзен всплыла на поверхность и огляделась по сторонам, пытаясь понять, куда ее занесло.

Солнце, как пригвожденное, висело на небе. Воздух был тяжел и влажен, а еще за ней с расстояния всего нескольких футов наблюдала пара ноздрей.

Сьюзен была воспитана практичной девушкой, и это подразумевалось, что ее научили плавать. В данной области Щеботанский колледж для молодых барышень был весьма передовым учебным заведением, и наставницы, работающие там, считали, что барышня, которая не может проплыть в одежде как минимум две дистанции, просто плохо старается. Благодаря тамошним педагогам Сьюзен научилась плавать четырьмя стилями и освоила несколько видов искусственного дыхания, а поэтому в воде чувствовала себя как рыба. Она даже знала, что нужно делать, если окажешься в одном водоеме с гиппопотамом, а именно — срочно найти другой водоем. Гиппопотамы только с расстояния выглядят большими и симпатичными. А вблизи они просто большие.

Сьюзен призвала себе на помощь всю унаследованную мощь смертоносного голоса плюс навыки школьной учительницы младших классов и заорала:

— А НУ, ПРОВАЛИВАЙ!

Существо в отчаянии забарахталось, пытаясь развернуться, а Сьюзен поплыла к берегу. Которого как такового не было: вода переходила в сушу серией песчаных отмелей, засасывающих илистых луж, переплетенных корней деревьев и болотин. Насекомые тучами летали над головой, а потом…

…А потом появились скользкие булыжники под ногами, а из тумана донесся грохот копыт…

…А потом возник лед, громоздящийся на мертвые деревья…

…А потом ее за руку взял Лобсанг.

— Я нашел тебя, — сказал он.

— Ты только что уничтожил историю, — сказала Сьюзен. — Перевернул все с ног на голову!

Она была весьма шокирована встречей с гиппопотамом. Никогда не подозревала, что рот может быть настолько зловонным, большим и глубоким.

— Знаю. Мне пришлось так поступить. Другого выхода не было. Ты, случаем, не знаешь, где сейчас Лю-Цзе? Я спрашиваю потому, что Смерть может найти любое живое существо, а ты, ну, как бы…

— Да-да, хватит оправдываться, — мрачно перебила Сьюзен.

Она вытянула руку и сосредоточилась. В ее руке начал обретать форму жизнеизмеритель Лю-Цзе. Она вдруг вспомнила, какой он на самом деле тяжелый.

— Лю-Цзе всего в нескольких сотнях ярдов. Вон там, — сообщила она, показывая на скованный морозом сугроб.

— А я знаю, когда он сейчас, — ответил Лобсанг. — Ровно в шестидесяти тысячах лет от нас. Поэтому…

Лю-Цзе, когда его нашли, спокойно разглядывал гигантского мамонта. Косматый лоб животного морщился в несказанных муках. Мамонт пытался смотреть на Лю-Цзе, и одновременно с этим три клетки его мозга судорожно решали наисложнейшую проблему: растоптать монаха или просто вышвырнуть из скованного льдом пейзажа. Одна клетка говорила «растоптать», вторая — «выкинуть», а третья отвлеклась и думала о разнузданном сексе.

— Значит, ты никогда не слышал о Правиле Номер Один… — промолвил Лю-Цзе, обращаясь к его хоботу.

Рядом с ним из пустоты появился Лобсанг.

— Метельщик, нам пора уходить!

Появление Лобсанга, судя по всему, нисколько не удивило Лю-Цзе, хотя ему явно не понравилось то, что его отвлекли.

— Не стоит торопиться, чудо-отрок, — возразил он. — У меня все под контролем…

— А где ее светлость? — спросила Сьюзен.

— За сугробом, — ответил Лю-Цзе, показывая большим пальцем направление и одновременно пытаясь пересмотреть пару разнесенных на пять футов глаз. — Когда эта штука появилась, она заорала и подвернула ногу. Видите, видите? Похоже, я заставил его забеспокоиться…

Сьюзен обошла сугроб и подняла Едину на ноги.

— Пошли, мы уходим, — резко приказала она.

— Я видела, как ему отрубили голову! — бессвязно забормотала Едина. — А потом мы вдруг оказались здесь!

— Да, такое иногда случается, — согласилась Сьюзен.

Едина уставилась на нее выпученными глазами.

— Жизнь полна сюрпризов, — пояснила Сьюзен, но замолчала, вдруг поставив себя на место бедняжки.

Она была одной из этих, просто надела на себя… Вернее, она сначала надела на себя тело, ну, скажем, как пальто, а потом… В конце концов, так ведь можно сказать о любом человеке, не правда ли?

Сьюзен уже думала о том, во что превращается человеческая душа, оторванная от тела. Может, в некое подобие Аудитора? Но это означало, что Едина, с каждой минутой все крепче соединявшаяся со своей плотью, становится неким подобием человека. Причем эти же слова относятся и к Лобсангу, и к самой Сьюзен. Кто знает, где начинается и где заканчивается человеческая природа?

— Пошли, — повторила она. — Мы должны держаться вместе, верно?